На мгновение ему стало легко — настолько, что он почти взлетел.
Потом Валентин как-то сразу почувствовал все — и прохладу осенней уже ночи, и запахи трав, и нервный стрекот насекомых, и вспыхивающие огоньки в окнах замка — и в тот же миг увидел Дайну. Она стояла, держась за руку Вильмы, смотрела прямо на Валентина, но не видела его.
Сердце пропустило удар.
Земля дрогнула — прокатилась отдача от заклинания. Взрыв истаял, поглощенный силой волшебства: остались лишь тлеющие обломки кроватей, потемневшие стволы деревьев, черная листва — и живые участницы отбора невест.
Валентин подошел к ним, слыша за спиной быстрые шаги Эжена и Кристиана. На главу отделения боевой магии было страшно смотреть — Валентин не оборачивался, просто знал, каким сейчас было лицо Кристиана, который весь день носил с собой бомбы-хлопушки, укутывал личными заклинаниями и предположить не мог, что бомбы станут настоящими.
— Живы? — коротко спросил Валентин. Кто-то из девушек всхлипнул, Дайна перевела на него слепой испуганный взгляд и ответила едва слышным шелестящим шепотом:
— Да, господин ректор. Я что-то почувствовала… я не знаю, что это было. Но разбудила всех, мы прибежали сюда. А потом… — Дайна всхлипнула, поднесла руку к щеке и медленно опустила. — А потом все взорвалось.
«Это была смерть, — подумал Валентин. — И твое чутье некроманта не подвело, и ты успела спасти всех».
Все, что он сделал, было не зря. Не стань Дайна некромантом, не закрепи Валентин в ней ее новую силу — и сейчас под яблонями лежали бы десять мертвых девушек.
Дайну качнуло — так, что Валентин невольно подхватил ее, не давая упасть. Горячее мокрое лицо уткнулось в его грудь, Дайна шмыгнула носом и разрыдалась.
— Оно не должно было взорваться, — растерянно прошептал Эжен. — Нет. Это была хлопушка, вы должны были ощутить ее в постели. Но никаких взрывов, никаких увечий.
Он обернулся к брату и спросил:
— Или ты меня обманул? Валентин?
Лицо Эжена темнело — в нем нарастала ярость. Он не был волшебником, но он был сыном волшебницы и королевской кровью: иногда магия в таких людях пробуждалась в самый неожиданный момент.
Как правило, это заканчивалось очень плохо для окружающих.
— Нет, ваше высочество, — торопливо произнес Кристиан. Он был бледен — настолько, что Валентин испугался, как бы его не хватил удар от волнения. — Я лично заготовил совершенно безопасные хлопушки. Я окутал их заклинаниями, чтобы девушки не нашли подлог раньше времени. Но я клянусь своей честью — это были не настоящие бомбы.
Дайна всхлипнула, повела плечами, отстраняясь от Валентина. Он осторожно усадил ее на скамью, до боли в груди жалея, что сейчас не может снять проклятую маску, не может вытереть ее слезы, не может обнять, успокоить, утешить.
Ничего-то он не мог.
Со стороны замка спешили крысы, возглавляемые Шайло — за ними бежали преподаватели, которых обгонял Гровир: оркувен летел в исподнем, со своей боевой саблей наголо, косица колотила его по спине, как плетка. Валентин сел рядом с Дайной: настолько быстрая и резкая работа с заклинаниями заставила голову кружиться и сделала ноги ватными.
— Кто-то подменил твои хлопушки, — негромко сказал Валентин. — В замке есть злоумышленник, который собирается сорвать отбор невест.
— То есть, как это, сорвать отбор невест? — изумленно повторила подбежавшая Хасимин. В ту же минуту Гровир рухнул на колени рядом с Дайной, заглянул ей в лицо, спросил:
— Ты жива? Дайна?
Она кивнула, Гровир выронил свою саблю и обнял девушку, прижав к себе так крепко, что Валентину послышался хруст костей.
— Да, сорвать отбор невест, — устало повторил он. — Крупнейшее международное мероприятие этого года. Как думаете, внезапная гибель волшебниц из разных стран порадует их князей и королей? Как быстро они двинут войска на Абсолон, и кто будет первым?
Во всем, конечно, обвинят Саалию и Абсолон, которые вступили в сговор, желая, как в старые времена, переделить весь материк. И двинутся из степей летучие отряды оркувенских князей, и выйдут им навстречу боевые каре Абсолона, и выступят когорты Шанно, и мир зальется кровью и озарится огнем…
Госпожа Эмилия ахнула, прижала пальцы к губам, браслеты испуганно зазвенели на сухонькой руке. Сейчас, в ночном колпаке и халате она казалась совсем маленькой и старой. Кристиан растерянно провел ладонями по лицу.
— И что же теперь делать? — спросил Эжен так, как спрашивал, когда в детстве Валентин втягивал его в веселые и опасные приключения, которые заканчивались неприятностями и поркой. Вот и сейчас он смотрел на младшего брата так, словно Валентин мог провести рукой по воздуху и все исправить. И отбор невест снова станет отбором — веселым, интригующим, даже пикантным — но не чьей-то опасной интригой.
— Продолжать отбор, разумеется, — произнес Валентин, откинулся на спинку скамейки и добавил: — Все девушки проходят в следующий этап, каждая получает по одной монете.
Он щелкнул пальцами, и над головами участниц отбора, которые до сих пор не могли прийти в себя от того, что смогли избежать смерти, засветились крупные золотые монеты с совой на аверсе. Ни одна страна мира не признала бы эти деньги своими — развалины городов, в которых они когда-то были в ходу, давным-давно заросли илом на дне Южного океана. Но золото всегда остается золотом.
— Дайна Девлет, которая проявила исключительное магическое чутье и отвагу и спасла своих соперниц, получает две монеты, — продолжал Валентин, и над головой Дайны закружился еще один золотой кругляш. — Полагаю, это справедливо.
Все дружно кивнули. Девушки смотрели на Дайну с невероятным уважением и теплом. Дайна подняла глаза на Валентина, и в ее взгляде он прочел и любовь, и надежду.
Можно было бы сейчас бросить себе под ноги заклинание Тихого сна — и все, кто столпился у фонтана, замерли бы. А Валентин тогда смог бы обнять Дайну и сказать, что он страшно испугался за нее и рад, что она осталась в живых и спасла остальных девушек.
Но он не сделал этого. Зато наконец-то понял, как надо поступить потом.
***
— Дайна, задержитесь на минуту.
Участниц отбора вернули в замок, и Дайна невольно заметила, что девушки выглядят довольными. Все выжили, все прошли на следующий этап отбора, да еще и получили увесистые золотые монеты. Карин, которая, должно быть, никогда не видела золота, смотрела на тяжелый кругляш в своей ладони с опасливым ужасом, словно он мог испариться и улететь.
— Родителям пошлю, — услышала Дайна. — Пусть корову покупают.
Она невольно усмехнулась: на такую монету можно было бы купить целое стадо. Семья Карин стала бы самой богатой в своих краях.
Дайна поднималась по лестнице последней. Она не знала, почему, но сейчас ей было грустно. Несколько минут назад Валентин обнимал ее — пусть по-дружески, защищая, но все-таки прикасался с ней — и вот они снова разделены, и есть лишь ночь, которая потихоньку течет к утру.
— Я клянусь тебе, — услышала она усталый голос Кристиана. — Я своей честью клянусь, жизнью клянусь, что в моем сундуке были бомбы-хлопушки.
Дайна остановилась. Лестница раздваивалась, поднимаясь на очередной этаж и ныряя в какой-то отнорок. Оттуда и неслись едва различимые голоса.
— Дружище, я тебе верю, — спокойно сказал Валентин. — И знаешь, я давно подозревал, что нас ждет что-то похожее.
— Да, — вздохнул Кристиан. Дайна чувствовала, что он подавлен — настолько, что едва держится на ногах. — Отбор невест просто приманка для всякой мерзости. Но чтобы вот так взрывать девушек в постелях…
— Вот именно, — с прежним спокойствием ответил Валентин. — Завтра я собираю внеочередное заседание академического совета, и будет Ханвиль из министерства магии. Я пошлю ему приглашение на рассвете.
Дайна стояла, не в силах пошевелиться. Все давно разошлись по своим комнатам, замок медленно погружался в тишину.
— Ханвиль? — удивленно осведомился Кристиан. — А он еще зачем?
Дайне показалось, что Валентин улыбается со спокойствием человека, который принял очень сложное, но очень важное решение. Она не видела его лица, не видела самого Валентина в сумраке, но чувствовала его улыбку.
— Ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо, обещаю.
Некоторое время они молчали, а потом Кристиан произнес:
— Что ж… тогда доброй ночи. Или, скорее, доброе утро.
Потом стало совсем тихо. Дайна сделала было шаг и услышала голос Валентина:
— Дайна, задержитесь на минуту.
Валентин выскользнул из тьмы, и Дайна вдруг подумала, что он страшно устал за эти несколько часов. То решение, которое он принял, и которое она ощущала всей своей внезапно вспотевшей кожей, но пока не знала, выпило все его силы.
— Да, господин ректор, — кивнула она. Валентин протянул ей руку, Дайна послушно дотронулась до его ладони, и в тот же миг они рухнули куда-то вниз. Перед лицом Дайны мелькнули перила, ступени, какие-то камни, и падение прекратилось — она увидела, что стоит в знакомом каминном зале.
Валентин провел ладонью перед лицом, и маска рассыпалась серыми каплями. В комнате царил полумрак, едва разгоняемый маленькими крылышками колибри, который кружил высоко под потолком — Дайна смотрела в бледное усталое лицо Валентина и не могла оторвать взгляда.
Он обнял ее. Прижал к себе так, что на мгновение Дайна почувствовала, что они сделались единым целым. Это было настолько горько и хорошо, что она боялась дышать.
Спугнешь это чувство, и оно уже не вернется. Ты снова останешься одна со своей тоской и глупой надеждой.
И они будут точить душу, и в ней воцарится вечная осень. Чтобы принять то, о чем говорил господин Бундо, надо иметь больше жизненного опыта — у Дайны его почти не было.
— Как же я за тебя испугался… — негромко произнес Валентин. Осторожно, словно боясь поранить, он отстранил Дайну, взглянул ей в лицо, словно еще раз пытался удостовериться, что все в порядке.
— Мне стало страшно, — призналась Дайна, глядя ему в глаза. Скоро будет день, Валентин снова наденет свою маску, закроется от нее — и уже не дотронуться, не достучаться. Они пойдут дальше разными дорогами.