— Все хорошо, — едва слышно произнес Валентин и поцеловал ее.
На мгновение Дайне показалось, что она умерла — настолько обжигающим и глубоким стало ее счастье. Она откликнулась на поцелуй, задыхаясь от тоски и любви, вцепилась в плечи Валентина так сильно, что не знала, сможет ли потом разжать пальцы. От ладоней Валентина, лежавших на ее спине, катилась волна густого умиротворяющего тепла, и Дайне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Просто целовать любимого человека, просто находиться с ним рядом и быть счастливой от своей любви…
Дайне казалось, что она вот-вот упадет — Валентин мягко отстранил ее, подцепил подбородок кончиками пальцев, снова посмотрел в глаза. Дайне стало так больно, что слезы брызнули сами. Ну почему, почему все настолько несправедливо, неправильно, жестоко?
— Мы ведь не можем… — прошептала она.
— Можем, — твердо откликнулся Валентин. — Теперь мы можем все.
И с прежней осторожностью провел кончиками пальцев по плечам Дайны, растворяя ее сорочку.
…За высокими окнами розовел рассвет.
Пальцы Валентина неспешно двигались по шее Дайны — потом шли к ключице и перебегали на плечо и руку, до запястья, и задумчиво возвращались к шее. Сейчас, когда ночь уходила, все, что с ними случилось, казалось Дайне сном.
Они были. Этой ночью они любили друг друга — так, словно могли умереть утром. Сейчас, лежа в объятиях Валентина, Дайна думала о том, что минувшая ночь была для них и лекарством и ядом.
— Ты сказал, что мы все можем, — негромко произнесла она. — Почему? Что изменилось?
Пальцы на мгновение задержались на ее ключице — и вновь двинулись, плавно обрисовывая плечо. Дайне показалось, что Валентин чертит на ее коже какие-то знаки — может, обережные руны, может, их имена.
— Сегодня я собираю заседание академического совета, — ответил Валентин. — Будет еще и шишка из министерства магии. Я собираюсь оставить пост ректора.
Это прозвучало, как оплеуха, даже звон послышался. Дайна даже села в постели, посмотрела на Валентина удивленно и испуганно.
— Почему? — спросила она.
Валентин улыбнулся. Дайне подумалось, что сейчас он стал совсем другим — он почти не имел отношения к тому пугающему человеку, который когда-то провел пальцем по ладони Дайны в дворцовом зале.
— Две важных вещи, — ответил Валентин и, мягко взяв Дайну за запястье, привлек к себе и вновь принялся скользить пальцами по плечу и руке. — Первая та, что я хочу быть с тобой. Не ждать, когда ты закончишь учебу, не бояться, что ты полюбишь кого-то еще. Уйду с поста, останусь просто попечителем наблюдательного совета.
На мгновение Дайне сделалось так жарко, что она испугалась, что действительно может вспыхнуть. Кровь прилила к лицу, зашумела в ушах — и отхлынула, и прилила снова.
Валентин отказывается от должности ректора. Она и представить себе такого не могла. Чтобы кто-то отказался от власти, чтобы верховный волшебник Абсолона вот так взял и махнул рукой на то, что было его жизнью?
Это пугало.
И это делало ее самой счастливой.
— То есть, мы сможем быть вместе… — выдохнула она.
— Да, — твердо ответил Валентин. — Теперь сможем. Я хочу этого. Думал об этом весь день и понял, что это намного важнее ректорского поста. Не надо мне ни чинов, ни власти. Мне нужна ты.
Он говорил об этом так спокойно, что Дайна поверила: Валентин принял решение и не жалеет о нем.
— А вторая вещь? — спросила Дайна.
Валентин усмехнулся, легонько дунул в ее волосы.
— Вторая вещь в том, что кто-то очень хочет начать войну, — ответил он. — И я должен выяснить, кто именно.
Глава 6. Рубашка для принца
На очередной этап отбора невест девушек собрали сразу после завтрака. Войдя в малый зал, Дайна села на скамью и прижала ладони к щекам.
Лицо горело. Сердце колотилось, словно птица, которая стремилась разломать прутья клетки и вылететь на волю. Дайна пыталась совладать со своим волнением и не могла — за завтраком Аделард с улыбкой поинтересовался:
— Что, божок любви кольнул тебя копьем?
Дайна удивленно посмотрела на него.
— Что, прости?
— В Шанно говорят, что когда у девушки румянец и сверкают глаза, то это значит, что она влюблена. Божок любви кольнул копьем. Сама догадайся, какое именно копье имеется в виду, — ответил Аделард и швырнул в рот виноградинку.
Кьяра и Карин наклонились к тарелкам и захихикали, залившись румянцем. Гровир нахмурился.
— Благородный муж не позволяет себе грубых намеков, — недовольно заметил он. Аделард лишь махнул рукой.
— А что тут такого? — произнес он с невозмутимым видом. — Участнице отбора полагается влюбиться в принца, таково правило.
Карин томно вздохнула, и на ее губах появилась мечтательная улыбка.
— Как в него не влюбиться? — спросила она. — Вот же он, совсем рядом, настоящий принц. Вот руку протяни — и дотронешься. Я и представить не могла, что вообще когда-нибудь увижу принца! А теперь…
Аделард оторвал от грозди еще одну виноградинку.
— Думаю, ты влюбилась бы в принца, даже если бы он был горбат, — заметил он. — И с одним глазом. И с вот таким клыком. И с вот такущим…
Пятна румянца на щеках Карин сделались еще гуще.
— Дурак! — воскликнула она, не дав Аделарду договорить, и швырнула в него скомканной салфеткой. — Ничего ты не понимаешь! Молчи уж лучше!
Аделард поймал салфетку и расхохотался.
…Когда открылись двери, Дайна обернулась в надежде увидеть Валентина — но принц Эжен вошел в зал один. Девушки заулыбались, Карин машинально поднялась со скамьи — крестьяне не могут сидеть в присутствии коронованной особы. Эжен подошел, легонько сжал ее руку, и Карин побледнела от сладкого восторга и почти рухнула на скамью.
— Доброе утро! — сказал Эжен и сел на свободное место. — Я не задержу вас надолго. Просто… — он растерянно провел ладонью по волосам и искренне произнес: — Ох, мои дорогие, я ужасно рад, что все вы живы. Слава Богу, все кончилось хорошо.
Девушки заулыбались. В Эжене не было ни капли той заносчивости, которую Дайна не раз наблюдала в Кендрике: возможно, именно своей спокойной простотой принц так привлекал к себе людей.
— Дайна, — Эжен посмотрел на нее и улыбнулся очень обаятельной и несколько растерянной улыбкой. — Я искренне благодарен вам за спасение всех девушек.
Дайна улыбнулась в ответ и вспомнила, как, уже уходя в свою комнату утром, она спросила у Валентина, что же делать с участием в отборе невест.
— Продолжай, будто ничего не происходит, — ответил Валентин. — Для всех ты обычная участница отбора. Я поговорю с Эженом сам.
— Я не сделала ничего особенного, ваше высочество, — сказала Дайна. — Любая так поступила бы на моем месте.
И сразу же подумала, что не любая. Далеко не любая. Ее бывшая свекровь, например, просто убежала бы, дождалась взрывов и осталась единственной выжившей участницей отбора, а следовательно и победительницей.
И потом она спокойно жила бы с этим и не просыпалась по ночам от страшных снов, в которых горит земля и небо, и умирают ни в чем не повинные девушки. Дайна в этом не сомневалась.
— Ваше высочество, а что же будет на новом этапе? — спросила Вильма. Эжен мимолетно нахмурился, словно только сейчас вспомнил, о чем должен сказать участницам отбора.
— Новый этап — это традиционное шитье рубашки, — ответил он и уточнил: — Для меня. На это вам дается один день, завтра к полудню они должны быть готовы. Вложите в рубашку все свои силы и умения, я уверен, что вы справитесь. Я примерю рубашки и выберу тех участниц, которые пройдут на следующий этап.
Карин кивнула: видимо, для нее шитье одежды было привычным занятием. Остальные девушки нахмурились. Дайна подумала, что вряд ли они когда-либо брались за шитье рубашек.
Да и сама она слабо представляла, что нужно сделать. Да, ей дадут ткань, которую надо будет раскроить, потом сшить, и все это не снимая мерок с принца. А еще рубашку надо будет украсить вышивкой и лентами или рисунками по ткани… А если она окажется мала или велика?
Дайна сразу же сказала себе, что ей не стоит об этом волноваться. Она будет участвовать в отборе не потому, что хочет победить.
— Что ж, — хмуро проронила Иви, когда Эжен попрощался с участницами и покинул зал. — Придется вспоминать, за какой конец иглы хвататься. Я-то в основном по рыбацкому делу. А штопать сети — это не рубашку шить. Есть разница.
Донна неопределенно пожала плечами.
— Рубашка должна быть волшебной, — сказала она. — Принц недаром сказал про силы и умения. Значит, надо в нее вложить какие-то личные заклинания.