— Слушай, я тебе не писатель фантаст! — Костя уже реально начинал злиться. Значит, пора закругляться с набиванием себе цены — Сибиряков был куском хлеба обоих Антипенко на протяжении долгих лет, и отказываться от сотрудничества Лекс не собирался.
— Кончай трепаться, Никольский, и выкладывай суть. — Костя полез в барсетку, а потом закопался в бумажках.
— Петр Михалыч планирует срочно начать разработку месторождения, и обеспечить Европу газом и нефтью, и просит вас с отцом поучаствовать…
— Прям всю Европу? Амбициозные планы у мужика. Что требуется от меня? — Терпеливо проговорил Лекс, печально гипнотизируя взглядом куриные грудки, утонувшие в соусе. Жареная картошка уже остывала…
— Вложить деньги. Вот распечатки… — Но как только Алексей взглянул на цифры, он мгновенно забыл об обеде. Его глаза округлились.
— Черт, твой старик с ума сошел?! — Костя стал похож на кусок мороженой говядины — он очень ценил мнение Сибирякова.
— Да от тебя-то и требуется всего-ничего, вложить энную сумму, и жить припеваючи на проценты…
— Ага, после того, как я вложу «энную сумму», то могу переселиться под ближайший супермаркет, с сумой на поясе. Покажу контракт отцу. Обхохочемся.
— Вот-вот, может Николай Васильевич согласится…
— Хочешь сказать, что у моего отца поехала крыша? Не выдержал перенапряжения, пока я загорал на песчаных пляжах Средней Азии? Ах, какой это удар для меня, несчастного сына… Надеюсь вы с Петром Михалычем, как мои близкие люди, утешите меня и переполовините эти грабительские цифры.
— Вот это уже деловой разговор. — Осклабился в улыбке Костя. — Сбавим, не вопрос… На треть. Ладно, довольно скалить зубы, у тебя просто нет выбора. Ты же знаешь условия… Не соглашаешься — Сибиряков перестает быть вашим партнером.
— Ах, это он так сказал, подсылая тебя, Иуда, на встречу со мной?! — Вспылил Лекс. — Старая перечница, пускай засунет свой «контракт века» в энное место, вместе с «энной суммой»! Если он думает, что может угрожать Антипенко, то сильно ошибается! Да нас любая корпорация, любой концерт возьмет в партнерство! Оторвут с руками и ногами! Да что там, глотки перегрызут… Стоит им лишь намекнуть… Сибиряков с его условиями, ха-ха, смешно даже… Кстати, а до какого числа нужно подписать контракт?
— Я скажу только при условии, что мы с тобой пойдем в клуб, клеить девчонок!
— Тут я пас, Костя… Но в клуб схожу за компанию. Сегодня вечером?
Глава 15
Сегодняшний вечер после работы…
— Ух ты, красиво так одета… Куда собралась? — Нейтрально спросил Лекс, когда он вернулся с работы и они с Миленой остались наедине.
— В театр. — Тихо проговорила она, понимая, что выглядит неотразимо в бархатном вечернем платье, цвета темного меда и золота.
— Классно. А я в клуб иду. — Поединок двух упрямцев. Ни один из них не сказал все правды — только половину. С кем они идут? Неважно…
Никто и не представлял, что Милена в театре наткнется Андрея — молодого мага «межмировца» — представителя «мировой магической полиции», и это кардинально изменит и их с Максом стратегию поиска артефакта на Земле. И, самое главное, это раскроет ее инкогнито, и поспособствует ее сближению с Лексом…
***
В театре…
Огромное здание с массивными колоннами, лепкой и мраморными буквами на вывеске, крошащимися от времени, никто не осмелился бы назвать развалиной. Скорее, напрашивалось одно определение: величественное, внушительное… Душа молодого певца трепетала от предвкушения, когда он всем телом наваливался на скрипучие дубовые двери, чтобы войти в святая-святых, в концертный зал театра. Он немного опаздывал — наверняка в зале уже собралась вся труппа. Все они дожидаются его — одного его, чей голос заставляет плакать даже небеса. Но юноша не чувствовал гордости, его не обуревала гордыня, скорее наоборот, он шел по дощатому паркету, преисполненный благоговения к тому случайному, но очень щедрому дару судьбы — голосу. Певца не интересовали деньги, слава не вскружила его голову… Ему хотелось только петь, играть в мюзиклах, вроде того, что будет идти сегодня. В тот момент, когда смычок скрипки касался струн, и рождался первый, такой робкий звук, у Андрея перехватывало дух, и он почти ощущал размах крыльев за спиной — в полнеба… Эти невидимые, мифические крылья не сдерживали даже стены театров, они распахивались сразу, как Андрей закрывал глаза, и с губ срывались звуки, рождавшие песню. Андрей тоже был магом, как многие другие — на первый взгляд простые смертные на Земле. Но скрывал свою суть от посторонних.
— Привет, привет, привет! — Он радостно помахал девушкам, окидывая взглядом пустой зал.
— Здравствуй, его стареющее Величество… — Мысленно проговорил он, обращаясь к театру, к креслам, обитым вытертым от времени алым бархатом, к скрипучей сцене — пятая с краю доска проваливалась под ногой, к занавесу с золочеными кистями, к причудливой лепнине на мраморных постаментах…
И тут он почувствовал Ее присутствие. Странную ауру — чистую, словно бриллиант, сияющую всеми гранями. Но в этом бриллианте чувствовалась трещина. Неведомый раскол. И магия — не земная, а какая-то схожая, но все-таки иная. Бриллиантом оказалась молоденькая девчушка, сидевшая на первом ряду, и во все глаза смотревшая на сцену. Незнакомая, но очень красивая — аж дух перехватывало. Андрей обладал уникальной магией — он читал ауры.
«В такую можно влюбиться…» — мелькнула шальная мысль. Мелькнула и пропала, потому что Андрей чувствовал, что она — не предназначена для него. Но для кого же?! Неужто она — для этого стареющего могущественного мага одиночки, гордым образом, восседавшим возле девчонки. Не похоже. Андрей был для их «магического комитета» как лакмусовая бумажка — он, обладая сверхчувствительностью, «на глазок» определял ауры, а так же магические силы, докладывая вышестоящим магам, которые поддерживали хрупкое равновесие на всем материке. Но такого еще не было, чтобы из других миров перемещались на Землю иные Силы и оставались здесь… Это было запрещено Кодексом и грозило различными катаклизмами. Андрей нахмурился. Нужно доложить «начальству» по всей форме. А потом решить, что делать с «бриллиантом». Уничтожить. Переработать, впитав Силы. Или просто насильственным путем отправить обратно. Да… Жалко девчонку в любом случае. Хотя, может она — легальный гость, и все обойдется?..
***
Театр завораживал. Казалось, что даже стены излучают какую-то свою личную, особенную магию, которую Мэллин ощущала фибрами души. Девушка украдкой оглядывала зал, прислушивалась к доносящемуся из-за кулис шепоту актеров, любовалась алым бархатом занавеса, мраморной лепкой на стенах, неярким, рассеянным светом, направленным на сцену. Люди ходили по залу, усаживаясь на свои места, негромко переговаривались, листали программки. Мэллин тоже уткнулась в свою, чтобы скрыть свое восхищение, казавшееся ей самой слишком детским и наивным.
«Меж двух господ» — классическая пьеса венецианца Карло Гольдони о ловком Труффальдино, который нанялся служить сразу двум хозяевам, в результате чего возникла такая неразбериха, что оба господина чуть не покончили с собой.
Действие, происходящее в Венеции, уносит зрителей в другую эпоху и заставляет забыть о суете будних дней…»
— Ну как, интересное описание? — Николай Васильевич с улыбкой склонился над Миленой. Она кивнула.
— Ни разу не видела этот спектакль.
— Даже по телевизору? Он частенько шел во времена твоего и Лешкиного детства. Сын практически наизусть знал его, он вообще любил декламировать стихи классиков, и прочую «взрослую ерунду», которая очень смешно смотрелась в исполнении пятилетнего ребенка. — Николай Васильевич умолк, а на лице его появилось задумчиво-мечтательное выражение. Милена затаила дыхание. Ей вдруг представился мальчишка, со встрепанными волосами и ободранными коленками, гордо стоящий на стуле перед друзьями Антипенко, и с выражением читающий строчки стихов… Она не знала Лекса — ребенка, и эта мысль вдруг стала для нее открытием. Мэллин до боли вдруг захотелось прожить вместе с Алешей всю его жизнь, быть все время рядом, видеть его перевоплощения — от озорного парнишки до взрослого, уверенного в себе мужчины, которым Лекс виделся ей сейчас.
— Прошу прощения. — Ее кто-то толкнул раз, другой. Милена оглянулась и буквально утонула в холодном, жестком взгляде цвета голубого льда. Незнакомка не спешила убирать с ее плеча руку, и Мэллин на минуту показалось, будто по плечу бегают невидимые змейки. Она резко тряхнула плечом, высвобождаясь.
— Извините. — Рядом усаживались незнакомые люди. Причем Милена совершенно точно помнила, что эти люди при ней в кассе покупали билеты в середину зала, а не на первый-второй ряд. Подозрения зашевелились, но они были совершенно беспочвенны — на «гостей — иномирцев» эти загадочные зрители не тянули — ауры их были обыкновенные, человеческие, но с другой стороны, для чего они окружили их, словно заманивая в ловушку? Может это — враги? Но ведь Макс изучал Землю, и сообщил, что магии как таковой тут нет. Разве что засекреченной — шепнул ей внутренний голос, но Милена отмахнулась от него. Быть такого не может! Убиться веником, честное слово… Ой, а вот и раздался первый звонок. В зале начал медленно гаснуть свет… Начинается спектакль. Пора отрешиться от мирских забот и хоть раз в жизни отдохнуть, перестать просчитывать все варианты, погрузившись в водоворот выдуманных страстей…
***
Но этот финал пьесы оказался не столь счастливым. Уроки отца, Макса и остальных учителей в области боя и магии, не прошли для Милены даром. Она чуяла опасность на подсознательном уровне, и даже наслаждаясь прекрасным тенором одного из главных героев на сцене, она уловила треск дерева над головой. Сначала негромкий… Потом он усилился, и, вскинув голову, Милена заметила, что тяжелый занавес вместе с перегородками, начал крениться, и вот-вот упадет, придавив актеров, а возможно и зрителей первого ряда. Она не могла этого допустить. Хотя и понимала, что наверняка откроет этим самым свое инкогнито, выдаст себя перед Николаем Васильевичем и остальными людьми, что собрались в этом зале. Но неужели ради сохранения тайны она обречет кого-то на гибель? И решившись, девушка взлетела…
В тот же миг голубоглазая незнакомка, которая «споткнулась» о Милену, взмахнула руками, останавливая время — «замораживая» зал и актеров. Это был своеобразный «тест». Если бы Милена не обладала магией, если бы действительно хотела засекретиться перед чужими магами, она бы ни в кое случае не взлетела помогать… А теперь все пропало. Ее развели. И незнакомка заморозила людей. Не всех, конечно… Те, в ком текла кровь с примесью магии, не застыли на месте, подобно изваяниям. Например, «лакмусовая бумажка» — Андрей. Или Николай Васильевич… И еще несколько человек, которые в начале спектакля пересели с середины зала на первый ряд, окружая Милену и Антипенко.
— Кто вы? — Ошарашено спросил Николай Васильевич, провожая взглядом парящую от испуга над потолком Милену.
— Мы — полиция Межмирья. Простым смертным ничего не угрожает. Это был тест на иномирную магию. — Холодно ответила незнакомка, неприязненно оглядывая Антипенко. — А кто вы? Незарегистрированный маг? Нелегал?
— Нет. — Прищурился Николай Васильевич. — Ваш несостоявшийся начальник.
— А… — Голубоглазая примолкла. Образно говоря — набрала в рот воды. Но для Николая Васильевича «заморозка» не стала шоком, как и окружающие его мрачные личности. Когда-то он и сам проводил подобные «тесты», а возможно и хуже… Зато Милена, кажется, преподнесла сюрприз «Комитету Межмирья». Приятный? Или наоборот? Антипенко еще не разобрался.
***
Дело было плевым — подлететь к самому верху, и, удерживая на весу руки вместе с треснувшей опорой, проговорить несколько заклинаний, которые сошли за «клей момент». Раз-два, и актеры в безопасности. Зрители тоже. Кстати, а почему такая тишина? Уснули все, что ли? Милена перевела взгляд с занавеса вниз, и похолодела. Действительно, люди — «уснули». В отличие от «нелюдей». И Николая Васильевича. Ой-ой-ой, что сейчас бу-удет… Кстати, а на сцене мечется парочка актеров, один из которых очень симпатичный, может лучше к ним слетать? Нет, Антипенко «и компания» шутки не поймут, не оценят. Объясняй теперь… Может соврать? Черт, они ж маги, почувствуют ложь… Было бы поблизости окошко, Милена с удовольствием выпорхнула бы туда, и поминай, как звали, но… Пришлось с тяжелым вздохом спланировать вниз. Кстати, прямо на сцену. Ну, что ж, всегда мечтала почувствовать себя актрисой, вот и шанс появился…
— Ну что, Мэллин. Потрудитесь все объяснить. — Незнакомка протянула девушке, светящийся голубоватым светом жетон и Милена тяжело вздохнула. Все-таки, магия на Земле существует. И кажется, она нарушила какие-то законы…
Глава 16
Утром, после театра…
Благодаря вмешательству Николая Васильевича, их не задержали. А наоборот, Андрей — певец тенор из театра и та голубоглазая незнакомка провели их в подвальное помещение «к начальству», оборудованное совсем как сеть офисов и кабинетов. Только под землей — один из замаскированных входов как раз был на задворках театра. Николай Васильевич ушел в кабинет «Главы Комитета» и пропал надолго. Потом пришла очередь Милены явиться «пред светлы очи» высшей инстанции «Межмирья», но она, не побоявшись, принялась рассказывать правду. Связь с Робийров была налажена мгновенно. В итоге ей и ее друзьям оформили допуск на временное проживание на Земле и пообещали всяческое содействие в поисках артефакта, который по законам принадлежал Робийре. Хотя Милена по лицам «высших чинов» видела, что толку с них будет — как с козла молока. Никто не собирался помогать по настоящему. Но в тюрьму не посадили, и на том спасибо. А насчет несанкционированного проникновения огра и эльфа «Межмировцы» пообещали разобраться, за что Милена преисполнилась отдельной благодарности. В итоге, за допросами, вежливыми беседами и обсуждениями планов пролетела вся ночь. Николай Васильевич, в итоге еще и остался доволен этой невольной встречей со своим другом — нынешней «Главой Комитета Межмирья». Как он признался, что он, как так же обладающий волшебными силами, давно рассекретил Мэллин и ее странную, чуждую Земле магию. Но не хотел говорить ей об этом, так как пришлось бы рассказывать свою историю.
— А так, вашу историю жизни рассказал ваш друг — начальник «Межмирья» за вас. Про смерть жены, про похищение Алексея, про дочку… — Немного обиделась Милена. — Могли бы и больше мне доверять.
— Я тебе и так доверял с самого начала, когда просканировал твою светлую ауру. Ты чиста, как слеза, девочка. Ты не способна и мухи обидеть, если только не тронут тех, кого ты любишь и кем дорожишь. Именно поэтому ты с самого начала живешь со мной и моим сыном, мы чем можем — помогаем тебе в поиске артефакта и защищаем от врагов. Ни один простой смертный не сделал бы большего для тебя. — С этим утверждением было трудно спорить. Хотя, если честно, Милена как раз не слишком обрадовалась тому, что пришлось раскрыть свое инкогнито, и еще и позориться, связываясь с Робийрой и требуя подтверждения личности ее и Макса. Но что поделать? Надо играть по правилам. Эта ночь изменила все для Милены. Настало время раскрыть карты и перед Алексеем. Не было смысла больше ему врать.
***
Вернувшись домой после театра…
Николаю Васильевичу и Милене повезло — Лекс заночевал у Кости. Они слишком поздно вернулись после клуба. Поэтому домой пришел Лекс гораздо позже, чем отец и Милена.
Утром, молодые люди успели обменяться лишь красноречивыми взглядами, и, взявшись за руки, спустились в небольшой бар, устроенный прямо в одной из выкупленных квартир дома, чтобы поговорить начистоту — наедине. Правда, бар был самого низкого пошиба, но им нужно было поговорить, причем как можно скорее — с утра Лекс принял звонок, по поводу загадочного артефакта, что так сильно интересовал Милену. Круг поиска сужался… А Милена… После произошедшего в театре, ее «инкогнито» раскрылось, и поэтому она успела ночью лишь написать короткую, торопливую см-с Лексу:
«Произошло кое-что ужасное. Нам нужно поговорить серьезно. Я должна тебе признаться…». На этот см-с обрывалась.
Грязные, коричневые стены с причудливым орнаментом, тяжелая дубовая дверь, сонные официанты, протирающие пивные бокалы, голова оленя, гордо венчавшая прилавок — типичный среднестатистический бар Москвы, разве что этот — был еще более низкого пошиба, чем бары средней руки, к которым привык Алексей в пору своей бурной юности. Они присели за столик в углу, находящийся в отдалении. Для женатого «папика» и любовницы. Или для таких, как они, неприкаянных душ?
— Ну, что?
— Нетерпеливый какой. Подожди. — Негромко проговорила Милена. Ее лицо было рассеянным, она задумчиво вращала ложкой в чашке чая, но сахар давно растворился. Лекс на секунду прикрыл глаза, и мир сузился до завораживающего звона ложечки о фарфор…
— Ты меня гипнотизируешь?! — Сам не зная, почему взорвался Лекс. Милена вздрогнула всем телом, и в ее глазах, в ответ на столь нелепое обвинение, вместе обиды, возник страх. Снова этот чертов страх, который возникает из ниоткуда, и исчезает без следа, непойми-почему. Хотя по правилам закона физики такого быть не может! Лекс ощутил досаду, а потому услышал: