— Макс…
— Братец твой?
— Да нет… Друг просто.
— Некомпетентный какой-то чудик. В друзья надо выбирать таких, как я. Меня любая собака здесь знает.
— Ага, и каждый, кто знает — тот зуб на тебя имеет? То-то ты помирать здесь собрался.
— Ничего, теперь я живее всех живых и на произвол судьбы тебя не брошу. Адью, принцесса, еще увидимся, я тебя найду всюду — по запаху.
— А зачем ты мне?!
— Без меня — пропадешь. Буду командовать, что тебе делать, чтобы не пропасть в нашем гадостном мире.
— Но… Черт, ушел.
Но, как выяснилось, даже спровадив излеченного стараниями Мэллин пса, Фортуна не спешила поворачиваться к девушке лицом. Главный позор был еще впереди…
Девушка вышла из квартала и практически сразу попала на какой-то большой проспект, где шли погруженные в свои мысли люди. Ее амулет — серебряная половинка разбитого сердца согрелась теплом тела девушки, практически не напоминая о себе. Но в подсознании осела занозой — она так хотела найти свою вторую половинку, причем не когда-то, а именно сейчас. А что вы хотели? Мэллин еще с детства жила по принципу «вынь да положь», поэтому медленно и неторопливо шагая по тротуару, разглядывала проходивших мимо людей. Она сразу поняла, что оказалась в центре внимания, на нее даже тыкали пальцами, и смеялись, но Мэллин была очень рада, что вызывает положительные эмоции в окружающих. У них в мире было все куда проще, и она не подозревала, что стала в Москве посмешищем. Мэллин с интересом провожала взглядами симпатичных молодых людей, мысленно примеряя каждого на себя, словно вечернее платье на первый бал — этот не подходит, толстоват будет… этот низкий чересчур… у этого улыбка дурная, да еще и зубы кривые… а этот лысый, как коленка… а тот… ой! Что это?! Мэллин остановилась, как громом пораженная — прямо перед ней проходил мальчик. Внешне — ничего особенного, парень, как парень, лет пятнадцать — от силы, худой, как щепка, но зато высокий, метра два ростом, костлявый конечно, одет в джинсы и расстегнутую рубашку, а на шее у него болтается… амулет! Господи, неужели ЭТО — ее судьба?! Счастье, затопившее ее волной, сменилось ужасом — не о таком прекрасном принце девушка мечтала долгими, одинокими ночами, роняя случайные слезинки в подушку. Но против судьбы не попрешь — на черном шнурке у него висело точно такое же серебристое разбитое сердце, а точнее его половинка. Ой, мамочки… Может, стоило не соваться в эту треклятую Москву, а попытаться спокойненько выйти замуж на родине? Хотя бы не такого уродца малолетнего выбрали ей в мужья… О, нет, ее судьба уже удалилась на приличное расстояние, так нельзя, надо ловить его, и как можно скорее! И Мэллин кинулась за ним. Что-что, а уж бегать девушка умела отлично, в Робийре она слыла рекордсменкой, тут главное — не взлететь, слишком сильно разогнавшись. Но парнишка, оглянувшись, тоже припустил вперед — не дурак оказался… Тщетно! Он оказался хлюпиком, и догнать его не составило ни малейшего труда. Мэллин схватила его за острый локоть, и… Онемела.
Мысли вертелись, как чертово колесо. Что сказать, что сказать? Как не показаться дурой?
— Извините, у вас огонька не найдется? — Промямлила Мэллин первую пришедшую на ум фразу из шпаргалки, написанную Максом. Парень сглотнул.
— Д-да, сейчас. — И полез за пазуху доставать зажигалку, два раза уронив ее со страху. Наконец, его дрожащие пальцы извлекли желаемый «огонек». Парнишка выжидательно посмотрел на незнакомку.
— Ну? Доставайте сигарету?
— А я не курю. — Заявила Мэллин. Зажигалка в третий раз выпала из рук «ее судьбинушки».
«Какой неуклюжий!» — С неудовольствием подумала она, поднимая зажигалку и протягивая парню. — «Этак все на свете растерять можно!»
— Ну, а зачем тогда просили огонек? — Кажется, «судьбинушка» тоже не горел желанием продолжать общение. Мэллин пожала плечами.
— Разговор хотела начать. Стеснялась.
— Что вам от меня надо? — Еще больше занервничал парень. — Я полицию позову!
— Давайте отойдем, а то мы мешаем людям. — Резонно заметила Мэллин. — И я вам все объясню… — Оказывается, внешний вид обманчив. «Судьбинушка» был не хлюпиком, и не побоялся отойти с незнакомой девушкой, очень смахивающей на девушку, сбежавшую из бара. Но когда Мэллин честно рассказала ему историю про амулет, и про то, что их судьбы отныне неразрывно связаны, мальчик позеленел до оттенка молодой травы, и мягко осел прямо под деревцем. Девушка вздохнула, и обратившись к небесам, заявила, что «сделала все, что могла, и теперь умывает руки», застегнула на мальчике рубашку, и с чистой совестью отправилась дальше.
Проспект упирался в какой-то крохотный стихийный рынок. Там Мэллин восторгалась сокровищами, которые делали московские умельцы, но наткнулась на прилавок, полностью покрытый слоем дешевых бус, сережек, браслетов, и… глаза девушки наполнились слезами, когда она увидела целую коробку ЕЕ амулетов! Они лежали, сваленные кучей, и не несли в себе никакой магической и смысловой нагрузки, совершенно бесполезный хлам, который уж никак не поможет ей найти мужа. Разрыдавшись, Мэллин сбежала оттуда, желая вернуться к машине, где ее оставил Алексей, ругая себя последними словами. Она сгорала от стыда при одной только мысли, как опозорилась перед незнакомым парнем, буквально повесившись ему на шею, и проклиная колдунью, нацепившую ей на шею этот чертов амулет, навешавшую лапшу на уши про ее вторую половинку, который тоже будет носить такое же серебряное разбитое сердце… Дьявол, да пол Москвы ходит в этой ерунде, и что теперь, ей на всех пережениться? Гарем свой создать и увезти в Робийру? Тьфу. Отвратительный день, не задавшийся с самого утра…
***
Прошло больше часа с момента ее прогулки…
Из-за угла дома появился Алексей и бегом направился к Милене.
— Эй, ну почему ты спряталась? Я же дал тебе ключ и просил войти в подъезд, открыть передо мной лифт, неужели так сложно? Я к другу должен был заскочить. Вернулся, а тебя нет! Испугался, что ты попала в беду.
— Лифт? — Ее глаза были огромными, и снова перепуганными, как у ягненка перед закланием.
— Ты что, лифт никогда в жизни не видела? Боже, ну и тупица… — Он и сам не понял, как из его уст вырвалось это гадкое слово, просто депрессия навалилась удушающей черной волной, и он боялся… боялся заботиться об этой девчонке, которая словно свалилась с неба, которая занимала все его мысли с первого мига встречи… он боялся влюбиться с первого взгляда, хотя и не верил в такую возможность, поэтому ощетинился, словно ежик — иголками, но… Но она ведь не знала! И мысли его не читала. Ее медовые глаза наполнились слезами, и она осторожно, чтобы не стукнуть о приборную доску слишком громко, положила ключи, которые Лекс дал ей минуту назад, позорно сбежав в ближайший киоск во дворе — купить минералки.
— Милена, прости, я совсем не то хотел сказать… — Она промолчала — впервые за то время, как они познакомились, и так же молча отодвинула его в сторону, сбросив с плеч его рубашку, зашагала вперед, спотыкаясь в своих несуразных, ярко-розовых кроссовках, поднимая клубами дворовую пыль. Сердце Алеши тоскливо сжалось, а внутренний голос поспешно брякнул:
«Ну вот, успел все изгадить, благодари теперь себя, галантный джентльмен!»
— Милен, подожди! — Он бросился бежать за ней, но она, словно пугливая лань, почуявшая погоню, ускорила шаг, постепенно прибавляя скорость. Алексей мысленно ругал себя, ее, собственную совесть, вовремя не заткнувшую ему рот, представляя, как со стороны по-идиотски смотрелась картина — девушка в красном платьице и в кроссовках «а-ля эмо» на босу ногу, бегущая так быстро и грациозно, что казалось, вот-вот и она оторвется от земли, и он… Придурок, сумасшедший, несдержанный на язык медведь, переваливающийся с ноги на ногу, пытающийся догнать почти летящую «амазонку». Все окончилось, как и следовало ожидать, плачевно — под ноги Лексу попался красный грузовик, сиротливо брошенный детьми посреди двора, и… Да, с самого детства он так сильно не брякался оземь. Перед глазами взметнулись искры, и на миг мир потемнел, теряя привычные очертания… а потом лодыжку пронзила нечеловеческая боль, такая, что он застонал — хрипло, как раненый зверь, пытаясь сдерживаться. И как издалека, услышал испуганный возглас Милены. Теперь она бежала не от него, а к нему…
— Дурак! — Она склонилась над ним, и Лекс заметил две влажные дорожки, сбегающие по щекам, стрельчатые ресницы, такие же мокрые, как и щеки. Это была так трогательно… И в тот же момент он возненавидел себя лютой ненавистью.
— Согласен. — Попытался криво улыбнуться Алексей, но это у него получилось плохо — боль не отступала, и кажется, Милена заметила это. — Слушай, я тут подумал… Вызови наверное скорую, я номер продиктую, не переживай. Это я сам во всем виноват.
— Подожди, не нужно врачей… — Вдруг проговорила девушка, сдвинув брови. — Я попробую помочь.
— А разве ты доктор? — У Лекса невольно округлились глаза. Милена едва слышно рассмеялась.
— Что-то вроде того. Закрой глаза. Я сейчас дерну… — Он послушался, приготовившись к волне ослепляющей боли, но… вместо этого почувствовал лишь тепло, греющее даже сквозь разодранную штанину. А уже потом девушка дернула, но не сильно — будто бы для профилактики, или… заметая следы?
— Можешь открывать. — Снова засмеялась она. — Ну что, ты в порядке? Попробуй встать, я тебе помогу…
— Сам справлюсь. — Буркнул Лекс, осторожно ступая на ногу. — Послушай, ты совершила чудо… Я всегда немного прихрамывал — у меня на этой ноге шрам, который я заработал играя в футбол, еще в школе, а сейчас… Ну, как новенький!
— Какое там чудо, не выдумывай. — Почему-то нахмурилась Милена, и отвернулась. Алексей подумал, что это — из-за того, что теперь, когда опасность миновала, девушка продолжает обижаться на него, и потянулся к ней.
— Эй, милая, перестань дуться. Мне очень, очень жаль. Я выплеснул эмоции на тебя, я был неправ, я просто плохо контролирую себя… — Но посреди этого прочувствованного монолога девушка вдруг рассмеялась, не обращая внимания, что оказалась в теплом кольце его рук.
— Плохо контролируешь эмоции, значит? Ну, меня в этом тебе не переплюнуть…
— Поспорим? — Лукаво склонился Лекс, а Милена доверчиво подняла голову
— На что спорим?
— На поцелуй…
***
— На поцелуй? — Безвольно повторила она. Ее руки упали вдоль тела, и вообще, она выглядела, словно тряпичная кукла, у которой кончился завод. — Я не могу…
— Слушай, а что такое — лифт? Это не страшно? Он не похож на чудищ, которые описаны в ваших детских книжках? — Ему страшно захотелось опрокинуть ей на голову ведро холодной воды, но вместо этого он небрежно отмахнулся, делая вид, будто ничего не произошло. Горькое ощущение поражения грызло его изнутри, поэтому он не заметил неестественно бодрый тон Милены, не уловил ее ошибки — насчет «ваших» детских книжек, да и «чудищ» пропустил мимо ушей, посчитав, что девушка попросту издевается над ним. Хотя она говорила совершенно серьезно.
Но, если честно, лифт сейчас заботил Мэллин в самую последнюю очередь. Сознание собственной слабости леденило ее. Подумать только, она находится в опасной близости от собственной смерти! Еще не хватало потерять голову от этого красавчика парня, влюбившись в него! Это совершенно не входило в планы Мэллин на ближайшие лет пятьдесят. Одно дело — наслаждаться снами о прекрасном принце, который — ее вторая половинка, а другое дело, воплощать эти фантазии в жизнь, растаяв от будущих «радостей секса», которые принесут лишь горе и слезы ее родителям. Ей же уже ничего не будет грозить — маги-нелегалы доставят ее тело в оцинкованном гробу во дворец, а в гроб будет воткнута записка: «погибла от неразделенной любви». Или от собственной дурости, что, впрочем — то, одно и тоже…
Глава 6
Воспоминания Алексея о собственном прошлом…
Вопреки досужим сплетням, Алексей не считал себя «родившимся с серебряной ложкой во рту». Умом он понимал, что и его друзей, и врагов — всех бесит его многолетняя удачливость. Но никто не знал про изнанку жизни «золотого мальчика». Сказка кончилась в пятилетнем возрасте, когда родители развелись, и его разлучили с любимой сестренкой. Анечка, младшенькая, трехлетняя непоседа пошла в маму — яркие, голубые глаза на пол-лица, золотые кудряшки, как у херувимчика, и звонкий смех колокольчиком. Леша обожал сестричку, что было даже странно для мальчишки, которого заставляли возиться с «малышней», но ему другого и не надо было. Он мог променять беготню во дворе с мячом на игру в куклы с сестрой, а как только выучился читать, то сразу начал проглатывать детские книжки, придумывая продолжения и рассказывая Анечке, которая ловила каждое его слово… Дети, живущие в идеальном мире — хрустальной сфере, окружающей их, где каждый луч солнца отбивался миллионами радужных искр, где не было места для печали, и пускай родители уделяли им не так много внимания, как хотелось, но…
«Папочка работает, вы же знаете, сейчас такой трудный период…» — Говорила нараспев мама, но глаза ее отражали весь спектр эмоций — от страха, до отвращения, от грусти до обиды… Потом дети выучили новые слова, непонятные, но такие заманчивые: «период Перестройки, собственная фирма, директор-крыша, деньги-доллары… бандиты…». Последнее слово Алеша возненавидел — оно отняло у него маму и сестру. Он понимал и отца, он не мог его обвинять — в то трудное время, когда привычная жизнь развалилась, и нужно было собирать новую — по камешкам, по кирпичикам, кто не совершал ошибок?.. Отец оказался слишком честным и не пошел на поводу у своих партнеров. Бизнес партнеры, желая отомстить, пригрозили отцу, что убьют его жену, если он не разведется с ней. Зачем такое жестокое условие? Просто в назидание — чтобы он шел на поводу у власти и денег, а не пытался отстаивать «честный бизнес». Отец слишком сильно боялся за безопасность жены и детей и повелся на эту удочку. А, может это были не совсем бизнес партнеры? А те, кого называют «нелюди»? Темные маги, оборотни, вампиры — все существа из старых сказок, когда-либо проникавшие в наш земной мир. Обычные люди не практически не знают про эти вторжения. Они считают все это сказами. Потому что есть прослойка людей, изначально родившаяся на Земле с магическими Силами и прошедшая инициацию. Эти люди и составляют так называемый «Комитет Межмирья», который борется с существами вне-земного происхождения, которые попадают на планету за бесценными артефактами и готовы убивать людей, простых смертных. Его отец был среди таких людей — магов… Больше того, его отец оказался одним из Шести Глав того самого «Комитета Межмирья». Магия на Земле хранилась в строжайшем секрете, о ней знали только избранные — и то, после инициации. И уж никак не простые смертные — даже если они были частью семей людей, работающих в «Комитете Межмирья».
Ни жена, ни дети Николая Алексеевича не должны были узнать о существовании магии на Земле. Только Лекс — после инициации, в двадцать один год.
Поэтому Алеша в свои юные годы так и не узнал, по какой настоящей причине отец развелся с мамой. И кто его шантажировали — бизнес партнеры, или существа из другого мира, проникшие такой через портал, чтобы заполучить артефакт, который перешел Николаю Васильевичу по наследству — Темный перстень…
Алексей закрыл глаза, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Бедная его мама… Она слишком сильно любила отца, и, если бы он не соврал ей, что изменил, полюбив другую, она не ушла бы. Она, наверное, не знала, про существование лжи во спасение… И была слишком гордой, поклявшись отсудить обоих детей. Но отец не отдал его, Лешу, наследника великой империи Антипенко. Потому что именно в Леше была магическая искра, и если он бы остался не под присмотром мага-отца, его могли убить еще в юном возрасте. А его маленькая Анечка оказалась без магических сил, поэтому скрепя сердцем, отец отдал ее бывшей жене, разделив таким образом своих детей. И сестра Лекса в один дождливый октябрьский день уехала вместе с матерью — в Подмосковье. Алеша плакал, плакал навзрыд, вместе с отцом, который обнимал его, крепко, так крепко, сидя на полу, раскачиваясь взад-вперед. Они — мужчины, а мужчины не плачут — говорила его мама, но она уехала навсегда, вместе с Аней, и теперь все будет плохо, и отец боится, очень боится… За него, Лешу. За тех, самых дорогих его сердцу женщин, которых он сам прогнал от себя, и теперь не сумеет защитить. За то, что не справится с этой новой, непривычной жизнью, сломается, как могучий, старый дуб от бури — ведь смысла в жизни отныне нет… Нет, нет! В смысле — есть. Это маленький мальчик, что рыдает на его руках, уткнувшись в плечо. Что станет с ним, если его отец смалодушничает?.. Нет. Он не допустит того, что его сын в будущем когда вырастет, пойдет по той же кривой дорожке — ведясь на шантаж, которую его отец протоптал своими башмаками. Нет, он воспитает сына, сделает из него настоящего мужчину. А любимая бывшая жена, а дочь?.. Он будет продолжать поддерживать их — к сожалению, только материально, будет находиться на расстоянии, но не выпускать из виду. Он никогда бросит их — они по-прежнему одна семья, пускай и не вместе. Он никогда не влюбится в другую. У него больше не будет детей — никогда. Пускай, он и предатель, он побоялся за нее и ушел от нее, но он — однолюб. Больше не допустит ошибки…
***
Алексей потер лоб кончиками пальцев. Отец не преступил своей клятвы, нет. Для него двадцать лет кряду существовала лишь работа — и он, сын. Как в тумане припоминалось, как отец привозил его раз в месяц в новый дом, где жили мама и сестра. Мама тоже больше не вышла замуж, хотя она была очень красивой, и у нее было много поклонников, но… Но Леша видел, какими взглядами обменилась его родители во время редких встреч и пустых фраз, за которыми скрывались пылкие признания в любви, выстраданные и выплаканные долгими, одинокими ночами. А еще он замечал, что, передав сына с рук в руки матери, отец никогда не уезжал сразу. Он отъезжал подальше, останавливался в тени кустов, и сидел час, два, пять часов — наблюдая за тем, как играют дети, бегают и смеются, как по двору ходит мама, занятая своими домашними делами. На него никто не обращал внимания, а он впитывал каждую секунду — хоть и был всего лишь сторонним наблюдателем, он жадно впивался глазами в каждую картину обычной, нормальной жизни, о которой вот уже много лет мог лишь мечтать… Чем старше становился Леша, тем больше он понимал отца. И никогда не заикнулся о том, что мог бы и сам ездить к маме и сестре — он понимал, что если лишить отца этой последней, призрачной радости, то его жизнь попросту потеряет смысл. Поэтому, даже получив права, Алеша, по традиции, садился в отцовский «Джип», и они катили в частный домик, где жила мама с сестрой, где цвели розы в садике, где пели птицы, где даже солнце светило иначе — более ярко, приникая своим золотистым светом под кожу, согревая само сердце…
Но судьба-злодейка любит преподавать уроки и молодым, и старым… Алексей никогда не был особо верующим, но после того, что произошло, он видел перед собой только два пути — либо пойти в храм, поставить свечу, простить и поверить, то ли возненавидеть Небо и Землю. Его привычный мир снова перевернулся вверх дном. Если бы кто-то сказал, Лекс бы не поверил. Но… В дело вмешалась магия!
Лексу исполнилось восемнадцать лет, когда, возвращаясь из института домой его машину догнал незнакомый черный автомобиль без номеров. Один толчок — и он полетел в кювет… Но не умер. Вышедшие из автомобиля люди, совершившие на него покушение, светящиеся, словно электрические лампочки — ярко белым светом, остановили время! Это были странные существа, явно из другого мира — не то люди, не то призраки. И они, окружили слетевшую с дороги машину, не давая юноше разбиться. Он и призраки — шевелились, но все вокруг напоминало странный фантастический фильм — застывшие в пространстве осколки стекла, всполохи огня из-под капота. Лекс помнил, как закричал:
— Машина вот-вот взорвется! — Алексей знал, что погибнет, но не был готов к другому повороту событий.