«Да что там! Мне его даже не представили, когда они приехали! — слегка ошалев от подобных открытий, я с трудом удержала маску обиженной холодности. — Он же вроде принц? Он старше Аленны. А меня официально познакомили даже с троюродной то ли тетушкой, то ли бабушкой белакского Правителя, но не с ним… Макака конкурентов боится? Или это инициатива повернутого на матримониальных планах папаши?»
Каким чудом я заметила, что Никс бросил на стол салфетку, знаменуя тем окончание завтрака, мне неизвестно. Но, разом припомнив очередной акт грандиозного спектакля «Не хоти жениться!», я подскочила, как ужаленная. Остаться на месте значило бы пригласить к дальнейшей беседе, чего мне не хотелось даже без учета утренних размышлений.
И тут же на стол полетела салфетка коронованного интригана с Белого континента. Повинуясь его едва заметному знаку, белаки, как дрессированные тараканы, разом повскакивали с мест, образуя беспорядочный водоворот дорогих тканей, разрисованных лиц и гула комплиментов. Это дало возможность их хозяину спокойно выбраться из-за стола и двинуться мне наперерез.
Краем глаза уловив, что с другой стороны, рассекая толпу, как горячий нож масло, ко мне направляется наставница, я сглотнула и на мгновенье оперлась о руку сопровождавшего меня Максиана вовсе не под давлением этикета. Но только на мгновенье. Испоганить все, чего мне удалось достичь с таким трудом, из-за мимолетной слабости я не желала.
— Как вы себя чувствуете, Ваше Высочество? — белакский Правитель оказался рядом куда быстрее, чем я рассчитывала. — Я заметил, что за завтраком вы почти ничего не съели.
— Пропал аппетит, — подпустив в голос слезу, проговорила я. — Такое бывает. Не стоит беспокойства.
— Я пекусь о вас, как о родной дочери, милое дитя, — попался в ловушку белак. — Если у вас что-то случилось, вы всегда можете поделиться со мной.
— Это… О, простите, Ваше Величество… Мне стыдно говорить о таком…
Я неназойливо стрельнула глазами в сторону придворных. И тут же получила желаемое: едва заметное движение царственного пальца, и вокруг нашей троицы, как по волшебству, образовалось пустое пространство.
— Говорите, дитя мое.
— Я слишком отстала от моды и выгляжу ужасно и смешно, — словно через силу, призналась я.
— Что вы? — возмущению коронованного интригана не было предела. — Кто посмел сказать такую глупость?
— Теперь я понимаю, почему принцу Максиану так сложно уделять мне время, — продолжала я, будто не заметив его возмущения. — Я выгляжу, как глупая гусыня. Мое платье напоминает рубище, а макияж — всего лишь подражание блистательным белакским дамам.
— Это, без сомнения, возмутительная ложь! Кто принес в вашу прелестную головку подобные мысли?
— Принц Максиан был так честен и благороден, что не стал скрывать от меня горькую истину, — наивно похлопала ресницами я.
— Что?! — Правитель побагровел.
— Он объяснил мне, что мое платье похоже на рубище, а…
Тут самообладание окончательно изменило коронованному своднику, и он против всякого этикета перебил мою слезливую исповедь, воззрившись на отпрыска.
— Что ты ей сказал?!
Надо отдать должное Макаке, он не сбежал, даже не отступил назад. А то, что слегка побледнел, это уже детали.
— Я имел в виду несколько иное. Возможно, вы, Ваше Высочество, немного неверно меня поняли? Белакский иногда сложен для понимания.
«Зря ты это сказал, ой, зря», — мысленно усмехнувшись, подумала я и подняла глаза на Правителя. Благодаря одному маленькому плетению, придуманному в свое время Аленной, сейчас они были полны слез.
— Вот, — едва не простонала я. — Я, оказывается, даже на родном языке говорить разучилась. Какой позор! Ах! Я ужасна! Я…
— Что здесь происходит? — раздался за спиной голос наставницы, и очередной самоуничижительный эпитет застрял у меня в горле. — Оли-аири?
— Все в порядке, Аленна, — спас меня от ответа Правитель Белого континента. — Максиан вызвал мое неудовольствие своими неуклюжими попытками понравиться твоей прелестной ученице.
Брови наставницы взлетели вверх, несмотря на все ее самообладание.
— Это как?
— Это дело семейное, Аленна, — отрезал белак. — Я сам разберусь. А ты, дитя мое, зря расстраиваешься. Я точно знаю, что мой сын просто очарован тобой. И, если и говорит глупости, то только потому, что разум отказывается ему служить при виде тебя.
Продолжать игру под недоверчивым взглядом наставницы было довольно неуютно, но я привыкла всегда доводить начатое до конца, а потому ответила, как от меня и ожидали:
— Правда?
— Конечно, дитя мое, — расплылся в насквозь фальшивой улыбке Правитель.
— Тогда прошу простить мне мою неуместную обиду, — изобразив раскаяние, я деланно несмело подняла взгляд на принца, вновь опираясь на его руку, и как раз успела заметить тень подозрения, мелькнувшую в широко раскрытых глазах. Зрелище мне настолько не понравилось, что моментально сработало подсознание. Создатели свидетели, придумать такое, да еще так быстро, я бы не сумела. — Если вы меня простили, то не откажетесь составить мне компанию в лаборатории? Волшебная алая краска…
У подсознания бедолаги принца сегодня был выходной: его буквально перекосило, и он отшатнулся, вырвав локоть из-под моих пальцев:
— Ну уж, нет!
Позволив себе целый миг полюбоваться немой сценой, последовавшей за этим, я всхлипнула и, подхватив свои юбки, со всей дозволенной этикетом скоростью направилась к выходу.
Меня не задержали. Даже Аленна, опешив, не двинулась с места, хотя опасалась я именно ее.
— Я ничего подобного…
— Хочешь сказать, что не можешь вскружить голову малолетке?! Лжец!
Этот обмен любезностями между принцем и его взбешенным папашей я еще успела услышать, прежде чем меня окружила толпа придворных лизоблюдов. Невнимательно отвечая на комплименты и удерживая маску крайней обиды, в душе я праздновала победу. Что бы там ни подумал обо мне принц, хоть вообразил, что ему прочат в жены клиническую дуру, хоть решил, что я виртуозная интриганка, на ровном месте воспылавшая к нему страстной ненавистью, в одном я была уверена. Теперь он костьми ляжет, лишь бы отвертеться от свадьбы.
Победный рев троллей звучал в ушах ровно до того момента, когда на пороге спальни на плечо мне опустилась тяжелая ладонь наставницы.
— А ну-ка, постой…
— Да, наставница, — голос дрогнул без всякого усилия с моей стороны.
— Это что сейчас было?
Изображать безропотную жертву перед Аленной было не только бесполезно, но и чревато далеко идущими последствиями. Уж она-то знала меня более, чем хорошо.
— Что сварил, того и наглотался, — буркнула я, кое-как взяв себя в руки.
Главное, чтобы наставница не догадалась, что все произошедшее за завтраком было театром одного актера. И на сцену приглашали вовсе не ее дорогого братца. Он даже в зрителях не числился, в общем-то.
— И что же он такое сварил? — прищурилась Аленна. — За что ему такая изощренная месть?
— Он мне не нравится!
— Вот как?
— Именно так! — вздернула подбородок я.
Сделала я это не потому, что меня вдруг посетила неслыханная храбрость. Просто так Аленне было бы сложнее заглянуть мне в глаза: я-то ее давно переросла.
— И почему же?
— Он не поддерживает мои увлечения, даже не пытается сделать вид, что ему интересно, наоборот, отговаривает от исследований. Ему не нравится то, как я одеваюсь, как крашусь.
— Я не больно-то уверена, что тебе самой нравится так одеваться и так краситься, — с сомнением протянула наставница, присев на подлокотник кресла, и я поняла, что пора вводить в бой за свою свободу тяжелые полки.
— Я экспериментирую с внешностью. Но это не главное! Я ему не нужна. Он бабник!
— Оли, — вздохнула наставница. — Все эти улыбки и комплименты, которые Максиан рассыпает вокруг — всего лишь часть обязанностей наследника. Игра на публику…
— Да? Что-то я не заметила никакой публики, когда вчера наткнулась на этого… Этого… Этого наследника. Или одна девица теперь считается публикой?
— Какая девица? — нахмурилась Аленна.
— Я вчера вечером пошла в сад. И увидела эту парочку в парке за беседкой. Ему не нужна была никакая публика, чтобы веселиться в обществе какой-то девицы, — проговорила я, по окаменевшему лицу наставницы уже понимая, что этот раунд остался за мной. — Если ваш брат устраивает такое в чужой стране, вроде как, собираясь вот-вот объявить о помолвке, то, что будет после свадьбы и уже в его стране? И этого магика вы прочите мне в мужья, наставница?
Аленна не ответила. Она резко поднялась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Макаку ждал один из самых неприятных разговоров в его жизни, или я совсем не знала собственную опекуншу. Но, вопреки удаче, победного настроения я больше не ощущала. Напротив, было как-то гадко от себя самой, от того, с какой легкостью удалось смешать ложь с правдой. «И чем я лучше насквозь фальшивого Максиана? Или даже его папаши? — внезапно подумала я, обхватив озябшие плечи руками. — Так не замечу, и к свадьбе превращусь в подобие плаксиво-восторженных аристократок Белого континента…» Злость накатила горячей волной, будто смывая налипшую маску.