Шляются по ночам донжуаны недобитые. Я никого не жду, и ласково обращаться к себе неизвестным личностям не позволю!
…Тот кудрявый студент, что ли, решил позабавиться за мой счет?
— Это Рауль, — чуть обижено произнес голос.
Спросонья я даже не узнала своего недомужа.
— Уходи, я сплю! — отрезала я и собралась уж было идти ложиться спать, как противный скрежет раздался снова.
— Чего тебе?
— Лизок, нам нужно поговорить! — настойчиво произнесли за дверью.
— Как-нибудь потом. Я сплю! Спокойной ночи.
Вроде бы скрестись прекратили.
И чего ему неймется? Тревожное предчувствие неприятностей долго не давало мне заснуть. Я ворочалась и нервничала. Гордон наверняка донес на меня, что я знаю о его грешках. А мы как бы официально в ссоре. Если Вилберн прав, и рэусы не стесняются мстить своим возлюбленным, то совершенно понятно беспокойство Рауля. Он понимает, что я донесу. Если смогу…
Если выживу.
Свидетелей преступлений в живых не оставляют…
Я снова вспомнила его дикий бешеный взгляд там, в деканате. Он способен убить, и он уже делал попытку убить меня. По чистой случайности ему это не удалось…
Интересно, обнаружив мой хладный труп, Вилберн поверит в виновность братца? А если найдет предсмертную записку?
Я бросила тоскливый взгляд на письменный стол. Записать свидетельские показания или без толку?
Поёжившись, завернулась в одеяло и приказала себе не спать до утра. Мысли мелькали, как разноцветные бабочки, и я все никак не могла придумать, как лучше поступить: бежать завтра с утра к Вилберну и требовать ареста псевдомужа, или все-таки подождать. Авось оно как-нибудь само…
Нет, не само!
И вот когда я за раздумьями впала в дрему, меня разбудил пренеприятный скрежет по стеклу.
Кто-то лез в окно.
В ужасе подтянула под себя одеяло и задержала дыхание.
Может, показалось?
Увы! Скрежет повторился. Взяв в руки рассыпающийся от старости стул, я героическим усилием заставила себя подойти к окну.
— Кто там? — спросила я изменившимся голосом.
Стоя перед окном босая и в легкой ночной рубашке, я отчаянно хотела жить. Если в комнату заберутся грабители, буду драться до конца. Стулом. Больше здесь ничего нет. Даже канцелярского ножа. Еще часы старые. Их тоже можно при случае кинуть, лучше кому-нибудь об голову. Буду расценивать их как минигранату…
— Лизок, выходи… — противный голос недомужа растекался сладостью, Помнишь, я обещал покатать тебя?
Глава 22
Я выглянула в окно, отодвинув тяжелую и потрепанную жизнью портьеру, и
обомлела: прямо передо мной маячила морда огромного белоснежного дракона. Пара секунд ушла на то, чтобы спросонья осознать пренеприятный факт: вот это чешуйчатое чудовище с голубыми льдистыми глазами — мой как бы муж.
Опасный и с зубами. Бррр!
Огромная когтистая лапа высунула острый коготь и медленно провела им по стеклу. Захотелось прикрыть уши. Так вот откуда взялся противный скрежет. Но, получается, он и в коридоре стоял в обличии дракона?
Совсем умом двинулся! Прет напролом, не соблюдая ничьих границ. Даже не удосужился узнать — как я себя чувствую, не ранена ли…
Теперь понятно, зачем в замке высокие потолки: чтобы драконы смогли
подкрасться к своей жертве и испугать ее!
— Открой окошко, Лизок! — проговорил дракон и сделал жалобные глазки, — Устал торчать тут. Неудобно. И учти, я все-таки декан… Вылезай, покатаемся немножко.
Я до глубины души поразилась его наглости и самомнению. Он считает, что перед ним последняя дурочка, и что я совсем ничего не понимаю?
— Лети к себе и катай Марию.
— Не хочу-у! Хочу тебя! — прогундосило чудовище, — Впусти меня, разреши мне войти!… Сам я не могу влететь.
— Окошко маловато, — оценила я габариты дракона и моей скромной комнаты.
Однозначно он снесет половину стены.
— Я переброшусь в человеческую ипостась,
— объяснил дракон, — Разреши мне войти. Я вижу на комнате блок…
И он возмущенно похлопал крыльями. А мне отчего-то пришла на ум сказка про Финиста- ясного сокола. Тот тоже проникал к возлюбленной через окно, меняя внешнюю форму. Вот только мой дракоша не может!
И я сразу поняла, кому следует за это быть благодарной. Вилберн говорил, что поставил защиту. Что ж, теперь я вижу, насколько она сильная и своевременная.
— Я не хочу с тобой кататься, не хочу с тобой говорить. И быть с тобой в качестве рэусы тоже не хочу. Сними кольцо — и тогда мы, так и быть, поговорим.
Дракон мигнул, а потом раскрыл чудовищно острую пасть. Я отпрыгнула в сторону очень вовремя, потому что в окно ударился столп огня. К счастью, он не пробил его, но грохотнуло знатно.
— Дурак! — в ужасе прошептала я, вжимаясь в стену, и в панике пыталась сообразить, что делать.
Как ни крути, а безопаснее сейчас сидеть тут, в комнате.
Рауль понял, что по-хорошему я не выйду и пошел на абордаж: он палил окно, пытался разорвать его когтями и зубами, но оно было крепко зачаровано и не поддавалось.
Светало… С грустью подумав, что сегодня воскресенье, и Академия наверняка опустела, я грустно сидела на полу у кровати и гадала, когда же этот ужас закончится. Почему бы ректору не явиться и не пристыдить Рауля? А как же дисциплина в учебном заведении? Или, например, Вилберн — где он, почему не приходит?
У Рауля снесло крышу, это ясно. Неужели в этом дурацком мире нет никого, кто смог бы оттащить его от меня?!
Я вздохнула и с опаской подошла к окну. Выглянула наружу через маленькую щелочку. Да уж… Мои подозрения оправдались: на приличном расстоянии от Рауля, видимо опасаясь, чтобы он не попал и в нее, стояла бледная Маша. Ее слов я не слышала, но судя по всему, она уговаривала дракона прекратить.
Рауль не слушался. Наоборот, его действия приобрели еще большую силу, и теперь он пытался выбить окно своим драконьим телом. Академия тряслась, откуда-то сверху сыпались камни, пол ходил подо мной ходуном, как при землетрясении, но окно не двигалось.
Черная тень перекрыла первые лучи солнца и спикировала прямо к моему окну. Я снова в ужасе отпрянула, ожидая, что теперь то, с подмогой, Рауль точно выбьет пресловутое окно. Магия магией, но вдруг эти чешуйчатые удвоят силу и с ним справятся?!
Но удары прекратились. Не веря своему счастью, я снова выглянула.
Если отбросить страх за свою жизнь и саму ситуацию, то бой выглядел красиво: белоснежный и черный дракон схлестнулись в небе. Как инь и янь, они пытались перетянуть на свою сторону, но сохраняли равновесие. Дрались когтями, перехватывали удары зубами, но не падали на землю…
Два сильных противника, холодный расчетливый Вилберн и обезумевший эмоциональный Рауль… Если силы были не равны, то, получается, Вил хотел только усмирить, но не ранить своего брата. Или Рауль будучи в дикой и бесшабашной ярости превосходил самого себя…
Пока они кружились в небе, я не без труда распахнула тяжелую раму и крикнула Маше: — Уведи его! Крикни, что тебе плохо… Упади в обморок!… Они поубивают друг друга!
По лицу стабилизатора проносились противоречивые чувства: она боялась гнева своего шефа и дико беспокоилась за него. Краснела, бледнела, кусала губы. Всегда невозмутимая девушка теперь не знала, как поступить, и отчаянно нервничала.
И я поняла, что она любит этого безумца. Искренне и сильно. Именно о такой жене для Рауля и говорил Вилберн. Вот только белоснежный дракон по уши увяз в грязных делах, и ратовать за его личное счастье я точно не буду.
Маша решилась. Громко вскрикнув и застонав, она, как была в белоснежном костюме, рухнула на землю. Раулю понадобилось пара секунд, чтобы осознать, что с ней случилось, и стрелой ринуться вниз. На подлете он принял человеческую форму, упал на колени и поднял девушку с земли.