Каждый мой шаг отзывался болью в напряженных мышцах. Удерживал себя на грани. На грани безумства, когда все барьеры падают, обнажая истинные желания. Мог поклясться, что скажи она хоть слово, и ей несдобровать. Заберу, унесу, запру, чтобы выбить всю дурь из ее головы. Чтобы не смела поднять глаза, не смела огрызаться и трижды думала, прежде чем что-то сделать.
Подкрадывался.
Дракон во мне изнывал, умирал от желания вырваться наружу. Ядовитый запах ударил в голову, вынуждая шумно втянуть воздух, заполняя им легкие до предела, до невозможности дышать.
Этот аромат отравлял. Затуманивал разум, пропитывал собой и кожу, и одежду, и волосы. Ненавидел этот запах и ее. Ее тоже ненавидел, потому что Дарини, словно эпидемия, разрушала все на своем пути. Одним лишь взглядом, одной-единственной улыбкой на полных губах.
— Отчего же ты не смотришь? — насильно оторвал я ее руки от лица, но веки девушки также были закрыты. — Смотри! Посмотри на меня! Ты же хотела именно этого! Кого ты хотела унизить? Меня? Или наших гостей?
Пальцы против воли впились в ее подбородок, одним рваным жестом запрокидывая голову. Свободной рукой по-прежнему сжимал ее запястья, чтобы не вырвалась, чтобы дала ответ, будто он действительно был важен.
Однако наследная принцесса даже и не думала вырываться или брыкаться, не предпринимала попыток. Лишь открыла веки, глядя на меня с той самой черной злостью, с какой смотрела все прошедшие две недели.
В ее взоре запросто можно было прочесть и холодное презрение, и жгучую обиду, и бесконтрольную ненависть. Она бросала вызов одним своим взглядом, напряженной позой, огнем, что искрил в волосах. И это подначивало. Будто кто-то очень настойчивый нашептывал: «Ну же! Давай! Она уже давно принадлежит тебе! Только тебе…»
А ведь я собой почти гордился, как испытывал некоторую гордость за Дарини. Мне удавалось игнорировать эту девчонку с последней нашей эмоциональной встречи. До этого момента я был убежден, что держу себя в руках, но железные цепи вырвали с корнем, а зверь во мне ловко подбирался к своей жертве, мягко, не торопясь сокращая и без того крохотное расстояние между нами.
Знала ли она, в какой опасности находится ежедневно? Каким испытаниям подвергается мое терпение ежечасно?
Навряд ли, раз продолжала упрямо идти к своим неведомым целям, смысла в достижении которых я просто не видел. Училась на износ, как если бы действительно собиралась править, а не быть приятным, но невыносимым дополнением к супругу.
И чем большим нагрузкам она подвергалась со стороны преподавателей, и в том числе меня, тем серьезнее относилась к учебе, тем сильнее сжимала зубы, тем отчетливее проявляла истинно женское упрямство.
Наравне с парнями бегала, прыгала, приседала и отжималась на физподготовке. Подтягивалась, падала в грязь, валилась с ног и снова поднималась, чтобы пройти полосу препятствий. Скрупулезно записывала лекции по теории боя, училась оказывать первую помощь и обрабатывать раны, чтобы регенерация проходила быстрее. Стойко выдерживала практикумы по защите и атаке, на полном серьезе собираясь участвовать в учебных поединках — драться с парнями.
Легкое раздражение по отношению к ней неизменно перерастало в бешенство, а после вдруг обернулось гордостью и восхищением. Последние чувства начали проклевываться во мне буквально вчера, а уже сегодня я напрочь позабыл о них, когда управляющий замком напомнил мне о неразобранной почте.
В подарочной коробке лежал этот нелепый наряд, присущий разве что рабам. У вампиров люди носили подобные. Мужчины — короткие жилеты и штаны из прозрачной ткани, женщины — только широкие длинные платки, закрепленные на манер бесстыдных платьев.
Когда стало понятно, что подобные подарки получили все участники, совсем недавно отстроенный кабинет вновь превратился в руины.
Теперь я даже не знал, хорошо это или плохо, что мне тоже прислали этот унизительный презент. Я не собирался участвовать в этом нелепом отборе, который проводили лишь с целью потешить уязвленное самолюбие одной зарвавшейся девчонки, ослепленной властью. Не собирался и подарков не присылал, но, видимо, ей слишком сильно хотелось меня унизить, раз эти куски ткани пошили и на меня. Собственно, что хотела, то и получила, но устраивать бесплатное представление для всей Дарконии я не желал.
— Нечего сказать? — прошипел сквозь с силой сжатые зубы.
— Есть, — вдруг прорезался у нее голос, а в глазах лишь на секунду вспыхнула радость, будто она нашла выход из ситуации, в которую сама себя загнала. — Потрудитесь объясниться, уважаемый дакр, почему вы не надели под прозрачную ткань белые одежды, как было велено в сопроводительном письме? Вы хотели меня оскорбить? Я не смогу допустить вас до прохождения второго этапа в таком виде!
— В каком сопроводительном письме? — переспросил с подозрением.
Неужели среди сотни конвертов затерялся тот, в котором было дано объяснение этому непотребству? Совесть всколыхнулась где-то на дне огромного оврага, в котором были запрятаны все чувства. Прищурившись, я оценил и серьезное выражение лица, и требовательные нотки в голосе, которые услышал. Ситуация выходила неловкой.
— В том самом, которое вы, по-видимому, не удосужились прочесть! Немедленно покиньте дворец и приведите себя в порядок!
— Вы приказываете… мне? — Наверняка отчетливо видела ошеломление на моем лице, что скрывалось за усмешкой. — Да как скажете, Ваше Высочество.
Отступив на шаг, хотел было язвительно поклониться, как то положено, чтобы соблюсти все условности и нормы этикета и морали, но сейчас костюм обжигал кожу, а уж вид, что открылся девице, и вовсе должен был загнать ее в краску. Но не загнал, хотя ниже моего лица она старательно взгляд не опускала. Разве что одним глазом подглядывала. Правым.
Портальное кольцо вспыхнуло в одно мгновение, но прежде, чем я исчез, двери, что вели из гостиной в спальню, открылись, явив моему взору запыхавшуюся фрейлину. Из-под стопки конвертов не было видно даже макушки, однако за ее спиной едва ли не так же быстро неслись бывшие невесты, оставшиеся не у дел.
Завидев меня, они затормозили, почтенно склонившись в неловких реверансах, тогда как Катина продолжала переть тараном.
— Ваше Высочество, я принесла конверты и бумагу для писем женихам!
— Для каких писем? — медленно обернулся к Дарини.
— Это другие письма. На свидания хочу женихов позвать, — нашлась эта пиявка.
Пришлось уйти, потому что свидетелей было много, а одежды на мне почти что и не имелось. Но ушел я ненадолго. Переодевшись, вновь вернулся во дворец. Вышел в гостиной, заставая интереснейшую картину.
Девушки сидели в основном на полу в спальне — я видел это через открытые настежь двустворчатые двери, — а мужчины, включая первого советника короля, — в гостиной. И абсолютно все что-то писали.
— Бумага, конверты, перо, образец, — даже не глядя на меня, протянул мне стопку Давир.
Взяв так называемый «образец», я лишь подтвердил свою догадку. Дарини требовала по только что придуманным правилам отбора под подарки надеть белые одежды.
Прикрыв веки, усмехнулся своим мыслям. Не знал, кто именно поспособствовал попытке исправления грядущего скандала, но эта неугомонная девчонка действительно пыталась выкрутиться.
Конечно, оскорбление уже нанесено, навряд ли все действительно возможно исправить — не при действующей политике правления, — но сгладить острые углы ей было под силу.
Воспользовавшись простеньким заклинанием, размножил образец и принялся вносить в бланки имена из списков. Мог бы не помогать. Мог бы отойти в сторону и просто наблюдать за тем, как разрушается чужое самолюбие. Мог бы, но не хотел.
Письма отправились адресатам. Я лишь на секунду столкнулся взглядом с Дарини. Отметил ее поджатые губы, излишне напряженную спину, буквально вытянутую, будто девушка проглотила палку, но задерживаться не стал. У меня еще были дела.
— Как вы посмели потакать ее прихотям?
Именно с этими словами я ворвался в кабинет короля, звучно хлопнув дверью. Его Величество сидел в своем кресле и…
Совсем не занимался бумагами. Напротив, проводил время за бездельем, бездумно глядя в окно.
— Займи трон, — глухо отозвался король, не удостаивая меня и взглядом.
— Нет, — ответил я в который раз.
Ответил твердо, с уверенностью, что никогда не соглашусь повесить на себя такое бремя. Потому что слишком сложно, слишком тяжело перестраивать целую империю, которую по какому-то нелепому убеждению до сих пор считали разрозненными королевствами. На это уйдут века. А взвалить эту ношу и ничего не делать, позволяя продолжать жить драконам по прежним законам, я просто не смогу.
— Тогда не смей требовать от меня ответов, мальчишка.
— Это так вы решили отблагодарить меня? — Эмоции разом схлынули, вынуждая собраться.
— Ты прекрасно знаешь, что мне некому передать власть. Самовлюбленный эгоист с жаждой наживы и малолетняя драконица, ребенок с шилом в… Я устал, Рирнар. Я слишком долго правил.
— Вам придется сделать выбор, — не поддался я уговорам.
— Тогда не задавай мне вопросов. Раз тебе наплевать на будущее Дарконии, то мне и подавно.
— Ваше Величество, к вам можно? — раздался голос Давира по ту сторону двери.
— Чего тебе? — неохотно отозвался король, слегка повышая голос.
— Пора отправляться на арену.
Переходил порталом в одиночестве. Злился, но истинные эмоции удавалось скрыть. Крепко держал их под замком, но всегда ровно до тех пор, пока мне не попадалась Дарини. Эта несносная девчонка и сейчас привлекала всеобщее внимание, стоя в окружении фрейлины и вампирши. Сверкала под ярким солнцем золотым нарядом.
Глухое платье принцессы закрывало ее до самой шеи, но тем, кто стоял на арене, было плевать, в чем перед ними предстала венценосная особа. Крики, ругань, гам. Едва ли треть из драконов облачилась в подаренные им наряды. Среди этой кучки жаждущих власти особо выделялся принц, все привилегии с которого давно сняли.
— Тихо! — прогрохотал королевский рык, вынуждая смолкнуть даже самых горластых.
Короля Дарконии уже давно никто не боялся, однако его уважали. Не все, но многие.
— Итак, я приветствую вас на втором этапе действующего отбора, — начала свою речь принцесса, делая крохотный шаг вперед.
Гвалт, только что стихнувший, взорвался с новой силой, но стоило мне поднять руку, как тишину вновь можно было резать.
— Вчера все, кто прошел первый этап, получили подарки, которые вызвали волну возмущений. Для начала я хотела бы сказать, что к участию во втором этапе допущены только женихи, выполнившие главное условие, — то есть те, кто пришли на арену, по всем правилам облаченные в наряды, подаренные мной. Что же касается возмущений…
Дарини сделала паузу, явно волнуясь. Ее выдавали пальцы, что никак не могли отпустить кончики пояса платья.
— Подаренные мною наряды являются символом чистоты помыслов на этом отборе. Я открыта перед вами. Мои мысли, мои страхи, мои желания — все это вы можете без труда узнать, и я жду от вас взаимности в этом вопросе. Если вы пришли за выгодой для себя, наши дороги никогда не сойдутся. Да будет так!