Погруженная в себя, девушка сама не заметила, как оказалась в своей комнате. Устало опустилась на кровать, прикрыв ладонью глаза, и тут же была потревожена щебетанием Хатэ.
— Госпожа! Госпожа, вставайте!
Кэна недовольно посмотрела на нее. Лучистая улыбка служанки сейчас казалась ей издевкой.
— Госпожа, — Хатэ уже залезла в шкаф, собирая ее вещи, — Наш принц отдал вам бывшие покои самой шарханианы. Представляете?
Служанка резко повернулась к наложнице, взмахнув ворохом платьев в руках.
— Сказал, что вы оцените! Не правда ли, он самый щедрый! Там так чудесно, госпожа! И ничего не изменилось. Все так же, как было у Ифе Абу-Кале. Почувствуете себя настоящей принцессой.
Кэна села на кровати, хмурясь. Улыбнулась через силу Хатэ, так как та явно этого ждала. Ну да, оценит. На самом деле, было в этом что-то оскорбительное. Рэм постоянно тыкал ей в лицо разницей между ее прошлым и нынешним положением. И где еще она прочувствует эту разницу более полно, чем в своей собственной старой спальне? Еще и придет туда к ней ночью. Словно осквернить хочет ее спальню. Пальцы непроизвольно скомкали простыню, выливая на несчастную ткань все раздражение. О, Родэн умел без прямых издевательств больно поддеть соперника. Это она уже поняла. Его манера незаметно жалить изматывала и одновременно восхищала ее.
— Да, это чудесно, — произнесла Кэна вслух онемевшими губами, — Сейчас идем?
— Да, конечно, — Хатэ уже нетерпеливо дергала ручку двери, — ведь вас еще нужно успеть к ночи подготовить.
И девчонка заговорщически подмигнула Мескэнет, а потом и вовсе издала сдавленный смешок. Щеки рабыни заалели. Отлично, еще и всем о своих намерениях объявил. Интересно, может на вечерней службе и в колокола об этом зазвонят?
Кэна бы уже ничему не удивилась, но по своему обыкновению не произнесла ни слова и молча последовала за хихикающей Хатэ.
***
Он не пришел. Кэна лежала, раскинув руки на своей бывшей кровати, бесцельно оглядывая потолок. Почему так обидно? Какое глупое неправильное чувство! Ей бы радоваться, а хотелось плакать. Будто оскорбил ее своим невниманием. Уже глубокая ночь, и скоро утро займется. Надо просто уснуть, но сон не шел. Она все прокручивала в голове нервозный вечер и первую половину ночи, проведенную в агонии ожидания.
А эти взгляды натирающих ее благовониями служанок, многозначительные перешептывания… Завтра они уже будут сплетничать совсем о другом. Что принц пренебрегает ей. Будут искать физические недостатки, строить предположения, смеяться…
Какое унижение! Кэна судорожно выдохнула, кусая губы. Почему он так поступил? Еще и всей женской половине дал понять, что явится к ней сегодня, отправил накануне в отставку остальных наложниц? Почему?
Может быть, ждет, что кто-то кинется спасать ее? Использует как приманку? Скорее всего. А Дару и Лину убрал с женской половины, опасаясь за их жизнь? Мало ли, Кэну отрядом начнут вызволять. Такое объяснение казалось самым логичным, вот только ей как женщине в нем места не было. Лишь фигура на шахматной доске, которой каждый хочет сыграть. Даже личность ее уже размыта в этих играх. Душа спаяна с чужим телом, прошлое растоптано и отнято, а будущее дрожит как воздух над раскаленной пустыней, являя миражи.
Кэна повернулась на бок, наблюдая за тускнеющими предрассветными звездами в окне. Влажная дорожка на щеке, солоноватый вкус на губах, мокрые ресницы путаются, смыкаясь. Так лучше. Завтра будет новый день. Беззвучные слезы дарят долгожданное облегчение, и сон наконец принимает ее в свои объятия. Постепенно девушку окутывает уютный жар, приятный и томный. Ноздри щекочет древесный аромат, кожу плеча покалывает, так что волоски встают дыбом. Кэна дышит чаще, охваченная волнением. Какой странный будоражащий сон. Горячая волна перемещается с плеча резко на колено и медленно ползет вверх по ноге к бедру. Одновременно с этим спину нестерпимо жжет, будто Мескэнет улеглась на скамью в парной. Девушка выгибается, сама не понимая, почему так хочется усилить это ощущение. И чувствует, как в ягодицы ей упирается что-то твердое и горячее. Влажное дыхание опаляет висок, роняя тихий вздох в самое ухо.
Великая тьма. Это…Это Родэн! Кэна пытается вскочить, задыхаясь от нахлынувшего испуга. Но мужская рука, до этого едва заметно поглаживающая ее оголенное бедро, впивается стальной хваткой в мягкую плоть.
— Прости, что поздно, — хриплый шепот в темноте отдается вибрацией где-то в животе, — Но не переживай, моя принцесса, мы все успеем.
16. Не хочу
Кэна резко дергается и умудряется перевернуться на спину, высвобождаясь из захвата мужских рук. Лицо принца во мраке почти неразличимо, лишь глаза переливаются золотыми магическими сполохами, выдавая возбуждение. Она замирает, завороженная этой странной картиной. Чувствует, что он разглядывает ее, применяет силу рода, чтобы видеть в темноте. Ощупывает нагло взглядом.
— Сними сорочку, — звучит безразлично и отстраненно, будто о погоде спросил. Но урчащий тембр, обычно не свойственный Родэну, выдает принца с головой.
— У тебя голос вибрирует, когда… — почему-то произносит вслух Кэна свое наблюдение и мучительно краснеет, не в силах договорить.
— Когда что? — интересует Родэн, а его рука в это время сама задирает тонкую ткань, не дождавшись, пока девушка выполнит приказ.
— Когда ты…
Великая тьма, что она несет. Мескэнет закусывает губу и часто дышит, ощущая его пальцы, задирающие сорочку, уже у себя на животе.
— Приподнимись хотя бы, — фыкает Родэн, и она выгибается, не задумываясь, помогая ему. И лишь через секунду осознает, что делает.
— Когда я возбуждаюсь, ты хотела сказать? — и в темноте на секунду мелькают в улыбке его белые зубы.
Но Кэна молчит, ей не до ответов. Рука принца, поднимающая вдоль тела легкую ткань, уже добралась до уровня груди и как- будто случайно задевает сосок, тут же сморщившийся от нежданного прикосновения. Пальцы ползут еще выше, а потом возвращаются и, уже не скрываясь, сжимают темную горошинку.
Девушка выдыхает шумно и жалобно, распахивает глаза, вглядываясь в темноту, ноги сгибаются в коленках, прижимаются друг к другу с такой силой, будто пытаются врасти друг в друга. А руки судорожно вцепляются в белоснежную простынь. Паника охватывает все ее тело, липкая и холодная. Кэна прикрывает глаза, стараясь не думать. Но так только сильнее ощущаются его грубоватые пальцы, мнущие грудь, и девушка снова смотрит прямо перед собой, до боли вглядываясь в очертания нависшего над ней лица.
— Ты боишься? — в голосе Рэма неожиданно слышится реальное участие, хотя Кэна была уверена, что его это только позабавит. Если вообще обратит внимание, конечно.
Может быть, если она честно признается, он откажется от своей затеи?
— Очень, — шепчет едва слышно, вся дрожа.
— Глупая, — его рука нежно накрывает грудь, прокатывая сосок между пальцами, отчего внутри все скручивается в жгут, — Тебе понравится.
Несмотря на ситуацию, Мескэнет не может удержаться от сарказма.
— Так в себе уверен, мой принц?
Рэм тоже тихо смеется.
— Скорее в тебе, моя принцесса.
И наклоняется к ней, зашептав жарко на ухо.
— Смотри, какая ты отзывчивая, — его рука отпускает грудь и скользит вниз по животу, обдавая жаром нежную кожу.
Ладонь проталкивается меж сведенных бедер и поглаживает сухие пока половые губы. Раз, еще и еще. Кэна прикрывает глаза, вся дрожа от смелой ласки, вцепляется ногтями в его руку и чувствует, как мужские пальцы уже свободно скользят между повлажневших складочек, пробираясь все глубже. Из груди вырывается тихий стон, ноги сами собой разъезжаются, облегчая доступ к развилке между ними, а бедра приподнимаются навстречу ласкающей руке.
— Видишь? — шепчет Родэн ей в ухо, и в его хрипловатом голосе Кэна улавливает довольство.
Как ушат холодной воды. Что она делает? Трется об него, словно мартовская кошка. Возбуждение тут же смывается стыдом, оставляя лишь сбивчивое дыхание. Ноги крепко сжимают его руку, не давая ей двигать.
— Не надо, — просит сипло, — Я не хочу.
Рэм замирает на секунду, обескураженный, потом улыбается криво, судя по мелькнувшим зубам, и встает с кровати как ни в чем не бывало.
— Хорошо, не буду. Пока сама не попросишь. Только ночнушку эту чертову сними уже.
И идет туалетному столику.
— Не попрошу, — фыркает Кэна, с любопытством наблюдая, как Родэн копошится в баночках с кремами и притираниями.
— Ну да, ну да, — бормочет принц рассеянно себе под нос, видимо не сомневаясь в обратном.
Выбрал какой-то тюбик, и довольный повернулся к ней. Мескэнет заалела тут же, но не стала отворачиваться. Темно, почти ничего не видно. И все же и во мраке угадывалась стройная высокая жилистая фигура элийца. Прямые плечи, развитая грудная клетка, узкие крепкие бедра и возбужденное мужское естество, будто смотрящее прямо на нее. Хорошо, что так темно, иначе она бы сейчас со стыда сгорела, подумала Кэна, сглатывая и заворожено наблюдая, как Родэн медленно приближается к ней. И с каждым шагом его орган чуть покачивается. Порочная, запретная картина. Запоздало вспомнила, что он- то видит сейчас ее в темноте и отвернулась, наконец, потупившись, шаря одной рукой в поисках спасительного одеяла.
— А ты любопытная, — тянет Рэм ехидно, устраиваясь у ее ног. Потом его голос резко меняется, переходя на раздраженный тон.
— Я сказал — сними! Или порву сейчас.
Перемена так неожиданна, что Кэна даже подпрыгивает, забыв про одеяло, и быстро тянет несчастную сорочку через голову. Замечает, как глаза принца одобрительно сверкают золотым.
— Лежи смирно, — уже мягче, но все равно приказ.
Кэна закусывает губу, щурясь.
— Ты обещал, что…
— Обещал, что не буду делать ничего, вредящего твоему целомудрию. Я помню, ложись, давай, — и в его голосе прорывается столько всего.
Игра, возбуждение, ехидство, предвкушение.
Мескэнет охватывает нервозность, она не понимает его, но медленно ложится на спину, как было велено, и устремляет напряженный взгляд в потолок, выжидая.
По комнате вдруг разносится пряный запах розового массажного масла, а потом принц резко хватает ее под коленки и, широко разводя ноги в стороны, притягивает к себе. Так близко, что напряженная головка члена касается раскрывшихся половых губ.