— Что это? Никак не могу распознать, — она с интересом принюхалась.
— Наш принц привез для вас из столицы, госпожа Кэна, — ответила женщина, улыбаясь, и ее умелые руки начали мять ягодицы девушки, — Выжимка из ночных родэновских лилий, которые растут в императорском саду. Восхитительный запах, правда?
Кэна напряглась, едва найдя в себе силы кивнуть. Да, восхитительно, но это же их семейный трофейный цветок. Она даже пахнет теперь как собственность Родэна. Почувствовала тяжелый взгляд на себе, и посмотрела на Дару. Та хмурилась, не скрываясь, прожигая ее полными зависти глазами. Кэна нахально подмигнула ей и уткнулась лбом в массажным стол. Что ж, хоть какая-то польза от его подарка. Вдохнула еще раз поглубже. Все-таки, умопомрачительный аромат. Только для нее.
После парных девушки разошлись по своим покоям. Лина и Дара тихо переговаривались о том, придет сегодня наместник или нет, Кэна же шла молча, молясь, чтобы Рэм уже и думать про нее забыл. Зашла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, зажгла ночник и опустилась на матрас. Уставилась невидящими глазами в потолок, перебирая мысленно каждое мгновение минувшего дня. Родэн сказал, что почти уверен, что из совета кто-то должен узнать ее. Он серьезно? Наверно да, раз позвал и хотел им показать. Только не осталось никого в живых, кто готовил заговор. Ее мать была убита в ночь их свадьбы с принцем, дядя тоже, как и ее двоюродный брат, который должен был стать настоящим мужем наследницы Арката, и получить все вместо элийской империи. А больше Кэна и не знала никого. Может какие-то люди дяди еще и были замешаны, но чтобы совет… Хотя… А вдруг, и правда, кто-то узнал ее сегодня? И есть шанс на спасение? А вдруг…
За стенкой раздались голоса: женские переливистые смеющиеся и расслабленный мужской. Кэна подскочила на постели, невольно натянув одеяло до самого подбородка. Пришел. Вот только не к ней. Замерла, прислушиваясь. Дара своим грудным голосом предлагала станцевать для принца. Кэна скривилась, ну как собачки ластятся. Да, ей с ними в услужливости не тягаться. Легла обратно, пытаясь успокоить зашедшееся сердце. Что ж, она молилась, чтобы принц о ней и думать забыл, так и произошло. За стенкой послышались первые аккорды, наверно Лина подыгрывает на тайре вызвавшейся танцовщице. Надо скорее уснуть, пока звуки еще более-менее безобидные. Кэна зажмурилась, и уж было потянулась к ночнику, как в комнату настойчиво постучали.
— Госпожа?
В дверном проеме показалась симпатичная головка Хатэ.
— Госпожа, принц зовет вас в гостиную.
Кэна медленно кивнула девушке, собираясь с мыслями. Значит, не забыл. Но ведь наместник сказал ей, что проверит, как рабыня одета. Возможно, не о чем беспокоиться. Просто посмотрит сейчас на нее и отпустит. Не заставит же Родэн ее участвовать… в этом. От подобной мысли стало разом жарко и противно. Только не так. Пожалуйста, Великое Солнце, не так!
— Госпожа?
— Да, иду, — пробормотала Кэна севшим голосом, оправила прозрачную лиловую накидку и последовала за Хатэ.
11. Игры
В гостиной горел мягкий приглушенный свет. Кэна ступила неслышно на порог и замерла, тут же поймав на себе сверлящий взгляд наместника. Опять это расплавленное серебро, опасное, тревожащее. Пухлые губы кривятся в едва уловимой усмешке. Глаза нагло скользят по фигуре, прикрытой лиловой тканью. Остановился на лице и кивнул, одобряя.
Что, все? Можно уходить? На секунду она испытала невероятное облегчение, уж было собралась развернуться, но Рэм махнул рукой, предупреждая побег.
— Иди сюда, — и похлопал себе по бедру. Кэна вскинула бровь. Ну уж нет.
— Мескэнет, — и моментально сталь звенит в голосе принца, намекая, что не стоит испытывать его терпение. Краем глаза Кэна замечает, как почти остановилась в танце Дара и прислушивается, как Лина фальшивит, играя. Они смотрят, следят за каждым жестом. Наместник не позволит прилюдного непослушания. Она бы тоже не позволила. Вздохнула и медленно подошла. Встала перед ним, разглядывая из-под опущенных ресниц. Рэм, по пояс голый, расслабленный, развалился на горе мягких подушек. Бутылка вина стоит на низком столике по правую руку, фрукты.
Наместник медленно протягивает к ней открытую ладонь, и Кэна видит, как под золотистой загорелой кожей перекатываются мышцы на обнаженном плече и груди. Дыхание прерывается, когда сильные пальцы впиваются в бедро и тянут ее вниз. Мгновение, и рабыня уже сидит на полу перед ним и отводит глаза. Рэм молча разворачивает ее и крепко прижимает спиной к себе. Вытягивает длинные ноги по обе стороны от девушки, руки смыкаются на животе, сминая тонкую, ничего не значащую ткань. Кэна едва слышно выдыхает, пытаясь хоть чуть- чуть отстраниться. Родэн такой горячий, словно каленым железом прижигает, ощущение его голой груди, прижатой к спине, током прошивает позвоночник. Она дергается, но он лишь впивается пальцами в мягкую кожу сквозь ткань сильнее и заставляет откинуться на него. Голова Кэны безвольно падает на мужское плечо, и взгляд, расфокусированный, поплывший, находит танцующую Дару. Это нереально все, словно во сне.
В комнате пахнет благовониями, пряными и дурманящими. Их густой аромат смешивается с мужским запахом, плотно окутывающим ее с головой. Забивает ноздри, мешая дышать. Грудь нервно поднимается в попытке раскрыть легкие, но на нее вдруг ложится мужская ладонь, и Кэна резко выдыхает, снова дернувшись.
— Что ты делаешь? — шипит одними губами, чтобы остальные наложницы не слышали.
— Трогаю тебя, — урчит Родэн в шею, и она с ужасом ощущает, как его язык оставляет влажный след на нежной коже. Губы смыкаются на мочке, а пальцы оглаживают затвердевший сосок.
— Зачем? — паника смешивается с огнем в крови, отдаваясь в висках болезненными толчками. Тело покрывается мурашками.
— Разве не очевидно? — и она чувствует на коже его улыбку, — Хочу тебя поиметь.
Кэна задыхается от такой грубой прямоты, застывает в его руках, сильнее сводя ноги, так что коленки больно ударяются друг о друга, и слышит его хриплый смешок. Рука, до этого покаявшаяся на талии, оживает и ползет вниз, с усилием раздвигая напряженные бедра.
— Не надо, — губы Кэны дрожат, выдавая близость истерики, — Пожалуйста, отпусти. Пожалуйста.
— Не хочу, — и мужская ладонь накрывает промежность, поглаживая сквозь накидку. Пальцы чуть надавливают на половые губы, скользят вдоль, и девушка чувствует, как прозрачная ткань под его рукой становится мокрой.
— У тебя же есть они, — Она судорожно кивает на извивающуюся в танце Дару, поглядывающую на них с плохо скрываемым раздражением, — Развлекайся с ними.
— Ты ведь такая же, как они, Мескэнет, разве нет? — рука на груди вдруг чувствительно щипает напряженный сосок, отчего рабыня шипит сквозь зубы, не понимая свою реакцию. Больно, и в то же время в низ живота прострелило так, что бедра сами собой подались навстречу играющимся пальцам.
— Ты же сама так хотела, — Рэм убирает руку с груди и хватает ее за подбородок, поворачивая к себе, впиваясь в глаза расплавленным взглядом, — Сама выбрала быть наложницей, и я всего лишь даю тебе то, что ты хочешь…
Вторая рука принца комкают ткань на бедрах, обнажая дрожащую рабыню до самой талии, и пальцы дорываются до обнаженной плоти, гладят влажные половые губы, очерчивая вход в лоно
.
— …Даю то, что хочешь и что заслуживаешь.
Кэна прикусывает губу, тяжело дыша. Его взгляд, будто выдирающий душу, заставляет цепенеть. Слова слышатся в красном тумане. Только прикосновения имеют значение сейчас, наглые, ласковые, порождающие нестерпимый жанр.
— Не могу при них, не могу при твоих наложницах, — находит в себе силы вытребовать себе хотя бы что-то.
Это слишком стыдно. Может не сейчас, но точно будет потом. И Родэн не знает, не догадывается, что у нее не было никого, но сказать прямо язык не поворачивается. Рэм хмурится, будто услышал что-то неприятное. Изучающий взгляд скользит по порозовевшему от смущения и возбуждения лицу рабыни, останавливается на лихорадочно сверкающих глазах.
— Хорошо, не сегодня, — тихо произносит.
Но пальцы, будто опровергая его обещание, раздвигают набухшие лепестки и на секунду проникают в напряженное лоно, вызывая тихий всхлип. Скользят выше и находят чувствительную пульсирующую точку. Кэна дышит с трудом и пытается встать.
— Отпусти тогда, — голос дрожит, не слушаясь.
— Через пару минут, смотри пока на Дару, — и он с силой поворачивает ее голову, заставляя устремить затуманенный взгляд на извивающуюся танцовщицу. Кэна чувствует, как Родэн кивает наложнице, и та, поклонившись ему, моментально перестает танцевать и подходит к Лине, откладывающей тайру.
— Смотри, не смей закрывать глаза, — хрипло шепчет Рэм Кэне в ухо и грубо целует в шею. Втягивает кожу в себя, покусывая. Пальцы все быстрее скользят над нестерпимо пульсирующим бугорком. Кэна слышит отрывистые стоны, и только через несколько мгновений понимает, что это ее. Безумие.
Глаза впиваются в наложниц, усевшихся друг перед другом. Девушки обнимаются и сливаются в откровенном развязном поцелуе. Кэна чувствует, как расширяются ее зрачки, бедра выгибаются навстречу умелым пальцам принца. Внутри зреет томительное беспокойство, просто сидеть все тяжелее, хочется двигаться в такт жаркой тяжелой пульсации внизу живота. Всхлипы, вырывающиеся из горла, звучат все жалобней.
Сквозь пелену, стоящую перед глазами, она будто во сне видит, как девушки стягивают одежду друг с друга, сминают груди, запускают тонкие пальчики между ног. Откидывают головы, подставляя шеи под поцелуи. Вот Дара толкает Лину на пол, и та призывно разводит ноги перед подругой. Дара ложится сверху, целуя блондинку в губы, облизывает ее маленькую грудь, темноволосая голова опускается все ниже. Кэна хочет отвернуться, прикрыть глаза, это слишком для нее. Но что-то заставляет смотреть, даже не моргая. Голова Дары исчезает меж белых раскинутых ног наложницы, и Лина закатывает глаза, ритмично приподнимая бедра навстречу порочной ласке. Ее протяжные стоны смешиваются со всхлипами Кэны, звенят в ушах, проникают под кожу. Рэм рычит Мескэнет в ухо, прижимаясь пахом к ее ягодицам, давая ощутить свое возбуждение. Заставляет тереться о него.
— Я..я… — Кэну трясет. Становится вдруг страшно, что не выдержит. Внутри нарастает непонятная волна, от которой пальцы на ногах подгибаются, мелко дрожа. Кажется, она умрет сейчас, что-то лопнет и сломается в ней. Нервы звенят от напряжения, — Я…
Вцепляется в его руку мертвой хваткой, пытаясь оторвать от себя, но Рэм только давит сильнее, зашептав неразборчивые урчащие слова на ухо, чувствительно прикусывая мочку. Болезненный хрип вырывается из горла. Судорога прошивает позвоночник, взрываясь внизу живота. И жар омывает ее тело с головой, прокатываясь глубокими мерными толчками словно прибой. Кэна обмякает, тяжело дыша, чувствуя странное тягучее расслабление. Будто каждую клеточку встряхнули хорошенько и уложили на перину отдыхать. Глаза сами собой закрываются подрагивающими веками. Ничего нет, только этот древесный терпкий запах принца, щекочущий ноздри, жар тела, укрывающий ее, и прикосновения, уже такие медленные и ленивые. Она чувствует, как Родэн размазывает ее соки по половым губам, бедрам, животу. Рисует одному ему известные узоры. Где-то в глубине сознания бьется мысль, что их видят, но сейчас она не может завладеть одурманенным размякшим сознанием.
— Уходи.
Кэна словно сквозь толщу воды слышит резко брошенное слово. Не сразу понимает, что ей. Но убранные руки с ее тела и легкий толчок в спину приводят в чувство.
— Не слышишь? Уходи, Мескэнет!
Она поворачивает голову к наместнику, заглядывая в глаза, и не понимает. Он смотрит угрюмо, почти зло.
— Или хочешь продолжить? С ними?
Угроза, наконец, приводит ее в чувство. Кэна вскакивает с пола и исчезает из гостиной за секунду. Останавливается только, когда уже опирается спиной о закрытую дверь своей комнаты. Трясет головой, пытаясь прийти в себя. Какой позор. Стыд накрывает ее с головой, грозя разорвать сердце. Она так стонала, так… А он ведь даже не поцеловал ее. Как девку последнюю облапил. И ей нравилось. Выгибалась, ловя каждое движение.
Мескэнет словно пьяная добрела до матраса и рухнула на него. Закрыла голову подушкой, пытаясь заглушить влажные пошлые звуки, раздающиеся из гостиной. Но помогало мало. Сама не заметила, как сон, тяжелый, лихорадочный, поглотил ее.
***
Новый день наступил неожиданно и по ощущениям слишком рано.
— Доброе утро, госпожа, — прощебетала Хатэ, раздвигая тяжелые шторы, — Где хотите завтракать? На террасе?
— Доброе, — голос со сна сипел и не слушался. Кэна откашлялась, прочищая горло, — Я думала, общие завтраки не обсуждаются.
— Так больше нет никого, — весело подмигнула ей служанка, — Ночью принц отправил остальных наложниц в Элию. Вы одна остались.
Кэна резко села на постели, хлопая глазами. Что?
— Ну так… Он наверно других на замену привезет, — пробормотала задумчиво.
— Уж не знаю, — протянула Хатэ, — Так-то вернулся уже. Один. Ну и где желаете завтракать?
Кэна не ответила, рассеянно выводя пальцами узор на простыне. Почему-то вдруг вспомнилось, что ночью принц на ее теле делал так же.
12. Все тайное