Герцог грохнулся наземь, а его величество Норберт Аргантарский картинно поклонился ей, прижав руку к груди.
Изебелла покраснела с досады и отвернулась немедленно. И вовсе не потому что ее снова застукали за разглядыванием его особы. А потому что они вытаптывали ее любимое рапсовое поле!
Кивнула Карлу Линдосскому и гордо удалилась со стены.
***
Это оказалось удивительно больно. Когда она отвернулась от него и кивнула Карлу, а потом ушла, так и не взглянув в его сторону.
Как укол в грудь.
Линдосский возился, силясь подняться, Норберт протянул ему руку.
— Уезжай, Карл, — проговорил, рывком вздергивая его на ноги.
— И не подумаю, — буркнул тот, но уже без прежнего запала, из чистого упрямства.
Норберт не ответил, просто ушел, сшибая кончиком меча желтые соцветия.
глава 37
Со стены Изабелла ушла прямо в кабинет и там… О, как она кипела гневом! А чтобы ей не одиноко там было гневаться, в кабинете присутствовали мастер Блант и леди Каргия. Маг скромно молчал, незаметно закатывая глаза и покашливая в кулак, а почтенная дама громко вздыхала и все порывалась вытащить из потайного кармана нюхательную соль.
Но княжну в тот момент подобные мелочи не волновали.
Ей просто по-новому открылись все прелести их «осажденного положения». Это был ее дом, ее крепость. Единственное место, где она могла чувствовать себя в безопасности. Она здесь хозяйка. Ее правила! ЕЕ право.
А что теперь? Теперь Норберт Аргантераский пустил корни тут, перед воротами, нагло попирая ее границы, да еще поединки устраивает! Не позволяет гостям попасть в замок, как будто это его земля и он имеет какое-то право.
Впрочем, что греха таить, Изабелла сейчас меньше всего хотела видеть гостей. НО! Каково ей было узнать, что собственные подданные проявляют симпатию к захватчику? «Наш»?! Уму не постижимо!
Очевидно, она сказала это вслух. Зря.
— Ах, миледи Изабелла, — молитвенно сложила руки леди Каргия. — Это всего лишь мужская солидарность, поверьте.
— Да, миледи. Уместнее было бы сказать, что тут имеет место спортивный интерес, — уклончиво выдал Блант.
— И вы туда же?!
— Я? — повел бровями этот мужчина с демонической внешностью и поклонился. — Я целиком и полностью за спорт. Но в наших интересах.
— В наших интересах? — вырвалось у нее.
Маг уже было собрался ответить, но в это время дверь в кабинет открылась и на пороге появился управляющий.
— Я не помешал?
— Входите, Гриен, — буркнула Изабелла, усаживаясь за стол. — Что вы можете сказать?
— Миледи, — бодро начал он. — У нас замечательные новости!
Наверное, секунду Изабелла приходила в себя, потом закрыла глаза рукой и спросила:
— Это вы о чем сейчас?
Нет, если становище за воротами снимется и уйдет, это, конечно, можно было бы назвать хорошей новостью, но ей почему-то не верилось в такое счастье.
— Ну как же, миледи Изабелла, это же мужчины! Разгоряченные турниром. Им же надо будет отпраздновать победу, или утопить в вине горечь поражения!
— И? Я не пойму, к чему вы клоните?
— Одну минуту, кх-кхммм, — управляющий встал в позу и прокашлялся. — То, что сейчас у на сейчас за воротами, один в один напоминает обычный военный лагерь. А за военным лагерем всегда следуют обоз и маркитанты!
Изабелла нахмурилась, понимая, что нить от нее потихоньку ускользает.
— Что вы хотите сказать? Мы же в любом случае оказываем этим особам, — она поморщилась. — Гостеприимство?
***
Своим тонким экономическим чутьем Гриен понял, что момент сейчас наиболее подходящий. Пока княжна слегка дезориентирована, легче будет добиться от нее согласия. Прошелся по комнате и начал:
— Вот именно, миледи! Вот именно! Мы оказываем гостеприимство в разумных пределах. То есть, в достаточных. А вот все, что сверх того…!
Он вскинул вверх указательный палец, подчеркивая важность информации.
— Мы отдадим распоряжение устроить передвижные походные лавки, в которых будет продаваться все, что может в данной ситуации вызвать повышенный интерес у мужчин, привыкших ни в чем себе не отказывать. Алкоголь, табак, деликатесы и прочее, что бывает востребовано в подобных ситуациях, покроют все наши расходы и принесут отличную прибыль!
И это еще добрый управляющий умолчал о том, какие заключаются ставки! Впрочем, как раз об этом княжне знать было не обязательно.
***
У Изабеллы слегка отвисла челюсть.
— Но как же… мы же…?
— Не волнуйтесь, миледи. Все уже продумано мною до мелочей.
Она прищурилась и произнесла:
— Но Гриен, ведь обоз, как вы говорите, это не только маркитанты, но и…
Известное дело, что творится всегда на таких попойках, когда мужчины вырываются на свободу!
— Кхмммм, миледи, — управляющий пригладил лысину. — Считайте, что это прекрасная возможность посмотреть на наших гостей в неформальной обстановке и выяснить, кто из них способен хранить вам верность. Своего рода тест.
Верность? ОН вообще знает, что это такое?! ОН будет хранить верность?! Ха-ха! Хотела бы она на это посмотреть!
Изабелле вдруг вспомнилось, как к ней в последний вечер на балу в Аргантаре подошли те две красавицы, любовницы его величества, и предложили ей встать в очередь, чтобы попасть в его постель.
Она потерла лоб и мрачно усмехнулась:
— Ну что ж, Гриен, проводите свой тест.
И поднялась, чтобы уйти. Уже в дверях, она вспомнила, что хотела попросить Бланта об одной вещи, но потом решила отложить этот разговор до утра.
***
Побитый старина Карл тащился сзади, обиженно сопя, и что-то бубнил себе под нос. Что-то про упертого придурка, не желающего признавать очевидные вещи.
Да! Норберт не желал признавать!
Но она его размазала одним взглядом. Одним поворотом головы. И вместо чувства законной победы он ощущал саднящее опустошение.
Старина Карл, естественно, никуда не уехал, упрямый черт. Забился в свою повозку и сидел там, надутый на него как мышь на крупу. Норберту сейчас было плевать. Ком раздражения, горечи и обиды все бродил в нем, ворочался в груди. А на очереди был еще один жеребчик, рвавшийся в стойло, этот хлыщ Ле Оруэ.
— А вы, ваша светлость, — ядовито осведомился у него Норберт. — Вы все еще настаиваете на своем праве воспользоваться полученным приглашением и проехать по этой дороге в замок?
Если честно, он только и ждал, что тот встанет в позу. И тогда у него был бы прекрасный повод прописать мальчишке таких чертей, чтобы тот летел. никуда не сворачивая, прямо до самого Ле Оруэ. Однако его смазливая светлость, получив формальное приглашение на поединок, проявил завидную рассудительность.