— Точно, Алька! У мужчин-потомков Лилит есть одна особенность: второй член, змей, которого они тщательно скрывают. Именно этот змей и разрушил всё когда-то. Обычные женщины, дочери Евы не могут перед ним устоять. Они готовы на всё, лишь бы заняться с ним сексом. Поэтому мир Рацио и был почти разрушен. Женщины изменяли мужьям, уходили из дома. И уводили с собой детей. Никто не работал, все только трахались сутками напролет.
Значит, Дан и его брат Эрик — потомки Лилит. Так вот почему Эрик строго-настрого запретил мне обсуждать змея! От всего услышанного у меня разболелась голова. Нужно срочно освежиться!
— Чем занимается дисциплинария официально, для народа? — я открыла кран и плеснула в лицо водой, совершенно позабыв про косметику.
— Следит, чтобы дети Лилит не проникли в их мир. Находит лилин по всем мирам и якобы уничтожает. На самом деле сами дисциплинаторы-лилины не могут жить без любви и чувственности. Хотя и уничтожили чувства как источник хаоса, и поэтому их мир стал богатым и процветающим, но при этом они испытывают острую тоску по эмоциям и свободному сексу. Им необходимо выпускать змея. А змей просыпается только от любви. Поэтому они устраивают аукцион страстей Лилит. В нашем с тобой мире, в основном. Лилит жила среди нас. Даже покинув рай, она тосковала по Адаму. Хотя никогда в этом не признавалась. Поэтому и хотела быть поближе к его детям.
— Да, но я все еще не понимаю, почему у лилинов два члена! Матерью была Лилит. А кто был отцом?
— Слепой дракон! У драконов два члена. Это они взяли от отца. А способность менять форму члена от Лилит. Одно из ее имен: Аморфо, то есть Бесформенная. Она сама умела принимать любую форму.
— От какого дракона?
— От… начала Жанна, но договорить не успела.
Дверь туалета сотряслась от ударов.
— Жанна, если ты не выйдешь, я выбью дверь! — прогремел голос Дана.
— Алика, выходи! — из коридора послышался голос Эрика.
— Чертский черт! — прошипела Жанна. — Сейчас нам достанется! Завтра будет ежемесячный обряд принятия покоя от Плода Забвения. Там узнаешь все остальное. Сестричка, — она обняла меня за шею, — я здесь совсем закисла. Теперь, когда у меня есть ты, мы вместе попробуем сбежать. Только прошу тебя: подчинись им и выживи, слышишь?
— Да! — я поцеловала ее. — Выживу! И ты тоже. Мы прорвемся! Обещаю!
— Всё! Пошла! — Жанна глубоко вздохнула и отперла дверь.
Едва она успела шагнуть за порог, как Дан схватил ее за волосы и накрутил их на руку.
7 глава
Эмма
В окно тихо постучали. Я открыла его и на мою ладонь опустился хрустальный дракон. Один глаз его был прозрачным, другой рубиновым. Это означало, что дракон принадлежит лично Генриху и не служит Ордену. Дракон вспорхнул в воздух, повернулся ко мне хвостом, сложил крылья и его спинка превратилась в экран, на котором возникло лицо Генриха.
— Вечер добрый, любимая! — улыбнулся он.
— Здравствуй, Генрих! — сухо ответила я.
Не терплю эти его телячьи нежности.
— Ты так холодна, потому что не знаешь, какие чудесные подарки я тебе приготовил. Ну же, оттай, льдинка!
Я послушно растянула губы в резиновой улыбке.
— Вот так уже лучше. Твой муж не дома, я знаю.
— А где он? Расскажи мне, Генрих! Ведь вы вышли из дома вместе. Я слышала.
— Любимая, не могу. Не проси! Я по дороге к тебе. Скоро буду! Дан сегодня будет занят до утра, как минимум. И у нас есть целая вечность.
Спинка дракона потухла. Он сложил крылья и закрыл глаза, нахохлившись, как замерзшая птица. Я выключила лампу и зажгла маленькую свечу. Пусть будет полутемно. Так легче, так проще отдаваться мужчине, который мне ненавистен. Но обойтись без его услуг не могу. Раз в неделю Генрих приносит мне чистую воду, не наполненную забвением. Открывает тайный погреб в полу, который сам же построил, и прячет там огромные бутыли. И туда же кладет поистине царский подарок: любовные романы, которые украдены и тайно вывезены из мира победившего хаоса, из которого также привозят ведьм.
Чистая вода — это не просто вода. Это единственная возможность любить моего мужа в полную силу. Чувствовать, как течет по венам моя горячая кровь, не затуманенная забвением и покоем. Испытывать боль от его равнодушия, с замиранием сердца ждать редких любовных утех. Пусть горько, пусть тяжело, но любить!
Но за эту любовь приходится платить. И дорого платить. Не деньгами — собой. В дверь тихо стучат. Генрих уже здесь. Открываю ему, отхожу к кровати и скидываю шелковый белый халат. Остаюсь обнаженная. Генрих приносит с собой изящный сундучок. В нем все необходимое ему — не мне.
Он одевает меня в красивое белье, сам причесывает волосы, намазывает кремом, прыскает духами, потому что чувственный запах духов в нашем мире тоже запрещен. Но мой любовник может достать всё, даже луну с неба. Генрих вдыхает мой запах и осторожно укладывает меня на кровать. Его змей скользит по мне. Я раздвигаю ноги. Генрих не может мне понравиться, потому что он не такой, как мой муж. Дан любит, когда женщины его умоляют. Генрих любит умолять сам. Ненавижу его за это!
Наверное, многие женщины мечтают о таком мужчине, который вылизывает их, как леденец. Затаив дыхание, часами смотрит на ту часть женского тела, что дарует жизнь. Генрих называет это: "смотреть в вечность". Украшает меня, как куклу. Его змей острым язычком лижет мое лоно одновременно с ним. Но я не кончаю. Вообще ничего не чувствую, кроме досады и скуки. Если бы не чистая вода, которую Генрих исправно мне приносит, я бы никогда не изменила Дану.
Собственно, я и не изменяю. Измена — это когда получаешь удовольствие и привязываешься эмоционально. Я же просто терплю любовника, потому что он мне даёт то, что позволяет мне любить моего мужа. Только одно условие я поставила Генриху: его член никогда не войдет в меня, и его змей тоже. Только не внутри! Это заветное место принадлежит Дану.
Генрих из кожи вон лезет, чтобы возбудить меня. Он не понимает главного: меня возбуждает равнодушие моего мужа. Его игра. Его снисхождение. Сила повелителя, который может казнить, а может подарить наслаждение. Равнодушие Дана, когда он дарит мне себя. Даже его член безразличен ко мне. Он играет со мной. Гладит лоно на входе и замирает там в ожидании. И тогда я начинаю умолять Дана подарить мне его близость, его член. Это возбуждает моего мужа, потому что он — победитель. Властелин этого мира. И когда он проводит ежемесячный Обряд Забвения и Покоя, тысячи женщин мечтают оказаться с ним там, возле Древа Покоя. Но туда, в Главную Оранжерею, с ним захожу я. И все те женщины, что мучительно завидуют мне и терпеливо ждут, когда вода наполнится покоем, даже не подозревают, какую боль я испытываю.
Потому что мне приходится ждать, пока Дан насладится и насытится другой женщиной. Этой шлюхой, которую я никогда не видела. Если бы я могла хоть раз взглянуть ей в глаза. Спросить, почему она отняла у меня моего победителя, моего властелина. Но ее прячут от меня. И даже Генрих не рассказывает мне, где она живет. И я покорно жду там, в Оранжерее, пока закончится Обряд. И вцепляюсь ногтями в собственное бедро, раздирая его в кровь. Потому что знаю: прямо сейчас там, за тонкой перегородкой, мой муж любит другую. Любит изо всех сил, как умеет только он.
А я храню молчание. Я играю свою роль покорной жены, которая ничего не чувствует, которая послушно пьет воду забвения. Ловлю редкие мгновения, когда Дан дарит мне себя. Обожаю его глаза в тот момент, когда он с силой входит в меня, а потом отстраняется и ждёт, пока я не начинаю умолять подарить мне его член. И чем больше я прошу, тем сильнее он возбуждается, и я вместе с ним. Ведь он — властелин нашего мира. А мне нужен только такой. На меньшее я не согласна. Дан — моя кровь, мой наркотик, моя жизнь.
Я схожу с ума от восторга, когда он во мне. Я прижимаюсь к его широким плечам, обхватываю их и изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не заплакать от счастья. Я обнимаю его ногами, лоном, сердцем, душой. Так что же может дать ему эта шлюха такого, чего не могу дать я? Почему его член каменеет при виде этой девушки? Неужели она выглядит лучше, чем я? Неужели умеет так умолять и наслаждаться силой своего победителя?
А сейчас Дан завел себе еще одну шлюху: Алику. Я чувствую, что он сейчас с ней. Я просто это знаю, и поэтому с моих губ срывается стон душевной боли. Но Генрих принимает его за стон наслаждения и удваивает усилия. Какие же бесчувственные болваны эти мужчины! Как неправильно они нас понимают в большинстве случаев! Но гордятся тем, что якобы читают нас, женщин, как открытую книгу.
Язык Генриха лижет меня внутри и мне хочется убить его самого и его змея, который распластывается по бугорку клитора, и эту новую шлюху Алику. Дан оставил ее в доме, значит, он ее хочет. Новая игрушка всегда лучше старой.
Дан увез Алику подальше сегодня ночью, чтобы спокойно насладиться ее телом. А я здесь жду его, как собака запертая в комнате. Но даже самая милая и добрая собака может укусить, если она голодна, а хозяин забирает у нее кусок мяса. Я убью эту ведьму как только она вернётся. Если она вернётся! У меня больше нет сил терпеть. И пусть меня объявят вероотступницей и еретичкой, и казнят, все равно ее уничтожу! Детей только очень жалко. Бедные мои малыши! Дан их вырастит, я знаю. Но пусть лучше они забудут меня, чем увидят, как я медленно схожу с ума, потому что у меня отбирают моего мужа. Всё! Решено: убью ведьму сегодня ночью и будь что будет! Пусть меня осудят! Мне плевать! Умирая, я буду знать, что больше мне не нужно делить моего мужа ни с кем.
Алика
Мы вернулись домой утром. Я, Дан и Эрик. Генрих куда-то запропастился, и я была очень рада, что на обратном пути в машине мне не пришлось выслушивать его дурацкие шутки. Дан и Эрик молчали всю дорогу до дома. Я наслаждалась тишиной и иллюзией покоя. Как же быстро я научилась радоваться тому, что никто не лапает меня!
Зайдя в свою комнату, первым делом сбросила босоножки на каблуках, от которых жутко разболелись ноги. Стащила платье и пошла в ванную. Свет зажигать не стала. Но едва моя рука легла на ручку двери, как она распахнулась, и на меня вылетела разъярённая Эмма. Ее глаза сверкали в тусклых лучах рассвета. Светлые волосы рассыплись по плечам. А в руке был зажат нож с длинным тонким лезвием.
— Сдохни, шлюха! — она со свистом полоснула воздух передо мной.
— Обалдела ты, что ли? — я метнулась в сторону.
Она бросилась за мной. Я вскочила на кровать, схватила подушку и швырнула в нее. Подушка напоролась на лезвие ножа и лопнула. Белоснежные перья взметнулись в воздух и снежинками закружили по комнате.
— Не уйдешь, ведьма! — Эмма вспрыгнула на кровать и схватила меня за шею, стиснув ее между локтем и плечом так сильно, что у меня хрустнули позвонки и перед глазами поплыли радужные пятна.
Второй рукой с зажатым в ней ножом она взмахнула перед моим лицом, попытавшись полоснуть меня по щеке. Вот корова здоровая! Чем ее здесь кормят? Захват, как у спецназа. Ну я тоже не пальцем деланная. Попробуй-ка ты, избалованная сучка, снять квартиру в спальном районе Москвы и без приключений добраться домой. Я полгода ходила на курсы самообороны. Эмма намного выше, зато я — легче и подвижней. Кроме того, она — типичная правша. Это видно по тому что мою шею она зажала все-таки правой рукой. А нож держит в левой. И кисть дрожит, потому что ей неудобно. А я — переученная в детстве левша. Поэтому у меня обе руки рабочие.
Ну всё! Шутки кончились. Держись, психованная идиотка! Мне сейчас плевать, что ты — первая леди этого дурдома. Левой рукой я изо всех сил вмазала по ее руке с ножом, целясь — как учили инструкторы — в болевую точку чуть выше локтя: плечевой нерв. Эмма так зажала руку с ножом, что нерв натянулся в струну, поэтому мой удар точно достиг цели. Эмма взвыла от боли. Отлично! Не теряя ни секунды, я от души топнула ногой по пальцам ее правой ноги и одновременно локтем правой руки щедро, не скупясь, выписала ей в печень. Получи, Отелло в юбке! Она заскулила, согнулась в три погибели и рухнула на кровать. Выпавший из ушибленной руки нож с лязгом чиркнул по металлической ножке кровати, и свалился на пол.
Я метнулась к нему, подняла, подбежала к окну, открыла стекло и швырнула нож вниз, в сад. Хоть бы там никого не было! Хотя мне уже все равно. Это она притаилась в моей комнате и напала на меня, а не наоборот.
— Ты мне руку сломала, — заплакала Эмма, лежа на кровати. — Ведьма! Шлюха! Ненавижу тебя!
— Взаимно! — огрызнулась я. — А ты меня чуть не зарезала, психопатка! Какая муха тебя укусила? Тоже мне Джеки Чан недоделанный!
— Ты сегодня ночью спала с моим мужем! — прошипела Эмма. — Он только зашел в дом, а я уже почувствовала запах другой женщины. От него несет шлюхами! Это ты, я знаю!
— А я здесь при чем? Клянусь тебе: меня он не трогал. Слава Матери Вселенной! Это не мой запах!
— Врешь, ведьма! — Эмма сползла на пол, скорчилась, обхватив ножку кровати, и зарыдала. — Ни единому твоему слову не верю. Нужно быть сумасшедшей, чтобы верить клятвам ведьмы. Вы славитесь своей лживостью!
— Кто бы говорил! Вы здесь все друг другу врете, хоть и притворяетесь святошами. Да не нужна я твоему мужу, Эмма, не нужна! Пока не нужна.
Она перестала рыдать, внимательно посмотрела на меня, и вдруг поползла по полу ко мне. Я вжалась в стену, потому что зрелище было ужасным. Лучше бы она еще раз драться полезла!
— А кто нужен? Скажи мне! Скажи, умоляю! Кто она, эта шлюха? — она вцепилась мне в ноги, встала, опираясь на меня и заглянула в глаза.
— Ну скажи, кто? — горячечно прошептала она мне в лицо, всхлипывая. — Ну не молчи! Умоляю тебя!
Да она полностью чокнутая. Вон как глаза горят! А, собственно, почему бы мне ей не сказать? Зачем скрывать? А вдруг из этой психопатки можно сделать сильную союзницу? Она ведь на что угодно пойдет, лишь бы вернуть член своего мужа. Может, это выход? Спасение для меня и Жанны?
— Скажу, если пообещаешь не выдать меня.