— Еще раз, примите наши сердечные поздравления.
Лира обогнула толпу раскланивающихся и расшаркивающихся мужчин, наплевав на политес и знаки приличия. Она спешила на кухню. Ей надо успокоиться и выпить чего-нибудь крепкого, а еще лучше ринуться к выходу и сбежать отсюда.
— Марта!
В ответ она подобрала юбки, прибавив шагу, разразилась проклятьями, когда столкнулась с возникшим прямо перед ней графом.
— Пошел вон! — Лира ударила его в грудь, оттолкнув от себя. — Или, я за себя не отвечаю!
Граф не думал отступать, наоборот притянул к себе в одном сильном жесте и уволок в серую пустоту, чтобы в следующее мгновение вывалиться в знакомом кабинете.
— Ты — козел, — проговорила она ненавидяще. — Самый, настоящий, козел!
Графу оскорбления не нравились, но он терпел, чем Лира и пользовалась.
— Напыщенный индюк и чертов параноик!
— Прежде чем ты скажешь еще что-нибудь, — начал козлина, с дернувшейся в нервическом тике щекой, — сначала выслушай меня.
Лиру подкинуло и тряхануло еще сильнее. Вот как он заговорил! Женишок!
— У тебя был такой шанс! Вчера! Сегодня ночью! Ты мог что-то предложить и дать время подумать, но не делать что-то за моей спиной и распоряжаться мной как вещью!
Лира не кричала. Она шипела и все равно ей не хватало воздуха.
— Ты сказала, что не согласилась бы.
— Именно!
Она вырвалась из его рук, отпихнула от себя его и попавшееся на глаза кресло.
— Но ты оказался слишком туп, чтобы понять такие простые слова! Полным кретином! Какого черта? Зачем? Мне и так хорошо! Без тебя! Без твоих подарков! Вот этого всего! Мне плевать что ты там подписал и сколько денег отвалил! Для меня все эти условности фьють!
Она сдула несуществующие соринки со своей ладони и вновь схватилась за юбку, чтобы не дай Бог не наброситься на него, рванула к двери, но тот закрыл ее своим телом.
— Тогда я не пойму, чего ты орешь сейчас?!
Лира задохнулась от такой наглости.
— Потому что ты идиот! Наглый, самодовольный и отвратительный тип! Ты оскорблял меня! Выставлял идиоткой, опозорил перед всеми, а потом взял и сделал вот это! Вновь выставил меня дурой! Но только не перед всеми, а перед собой! Ты и правда психопат! Неадекватный кретин! Урод!
Лира выдохлась, отодвинула его от двери, но была вновь схвачена и посажена в подскочившее кресло.
— Ты ведь нормальная, умная и адекватная!
Именно. Ей нужно было быть чокнутой истеричкой!
— В отличие от тебя!
— Я уже понял это! Ты повторяешься!
Граф присел перед ней, заглядывая в лицо. Она отмахнулась от него, пусть вскользь, но залепила пощечину и даже оцарапала лицо. Он взбесил ее всем и этим упрашивающим тоном тоже!
— Тогда подумай!
— Я не передумаю! Ты — идиот!
Она закрыла глаза, чтобы только не видеть его перед собой. На щеке графа проступили капельки крови, но тот и не думал оттираться и делать что-то. Но взгляд его горел словно светодиоды в дешевой ювелирной мастерской.
— Наверное, в твоей стране иначе, но в этом мире делается именно так.
Лира отодвинулась от него, но его стало слишком много. Граф и не думал отстраняться.
— Отчего же? Кое-где еще меняют женщин на стадо баранов, верблюдов, коров! Заставляют носить паранджу и чуть что не так забивают камнями!
Ее тем и пугали Арабские Эмираты и иже с ними. Богатая страна, шикарные дворцы прятали за собой такие вещи. Она понимала, что это вековые традиции и всех давно все устраивает, но мысль, что ее отец может поступить таким же образом, заставляла вздрагивать.
— Я не собираюсь делать этого, — проговорил мужчина напротив, отпустил ее руки, — чтобы это все не значило.
Граф поднялся, прошел к двери, позвал Северика, попросил его принести чаю, а сам налил ей чего-то крепкого, достав бутылку из узкого серванта у стола.
— Выпей, успокойся и выслушай меня.
Она забрала у него стакан и сделала также, как в своем мире, с шампанским и наглыми идиотами, требующих ее внимания — плеснула янтарного цвета жидкость ему в лицо.
— Продолжай! — проговорила она в его мокрое лицо. — Ну что же ты?!
Граф отекал молча, застыв в пространстве и успев закрыть при этом глаза. Все это длилось не очень долго.
— Тебе это тоже не помешает! — проговорил он с едва сдерживаемой злостью и больно сжал ее плечи.
Вновь вокруг Лиры образовалась серая пустота, чтобы через мгновение смениться ярким небом, плывущими в нем облаками, холодом и невероятным, закладывающим уши грохотом. Лира поняла, что это только через мгновение. Опора под ее ногами пропала, перед глазами замелькали синие, зеленые, белые и голубые пятна и она окунулась в воду, закрутилась в миллионе белых пузырьков, бьющей сверху воды и пошла на дно с внезапно потяжелевшими, набравшими воду юбками.
Глава 18
Лира закашлялась, выбравшись на берег. Пальцы сжали пригоршню разноцветных камешков, зарываясь в их разноцветный «песок».
— Психованный, — говорила она, кашляя и содрогаясь от налетевшего ветра. — Маньяк!
Она освободилась от юбок самостоятельно, но воздуха хватило только на это. Впрочем, сэгхарт не смылся, а вытянул ее наружу и теперь стоит рядом, также как она на четвереньках, выплевывает воду… Хотя нет. Уже сидит, освобождаясь от своего синего сюртука.
— Бешеная! Истеричка!
Их препирательства продолжались. Его успокоительное средство сработало так как надо: утихомирило и заставило улечься разгоревшуюся злость, но Лира даже не думала отступать.
— Это подлость! Использовать против меня магию!
Чернокнижник даже не думал затыкаться, стягивая и отбрасывая в сторону мокрые туфли.
— Это низко пользоваться своим слабым положением!
Лира отползла от него подальше, заставила себя подняться и оглянуться по сторонам. Идти здесь было некуда, кругом серые скалы, гремящий водопад, озерцо с бирюзовой водой и крошечное побережье, усеянное разноцветным стеклом. По середине озера расцвел зеленый лист кувшинки — это ее юбка всплыла на поверхность.
— Куда ниже, чем покупать себе невест и жен, опустив их до положения ночной вазы.
Граф поднялся и встал с ней рядом, взглянул в бирюзовое небо, улыбнулся чему-то своему, а потом вновь посмотрел на нее.
— Если это самая прекрасная ваза на свете, то почему бы и нет?»
Неожиданный и такой необычный комплимент сделал свое дело — Лира растерялась, открыла рот, чтобы возразить, тут же улыбнулась, нахмурившись, и покачала головой.
— Так я не ваза!
Его зрачок полностью поглотил яркую радужку при взгляде на нее. Это было странное ощущение — складывалось впечатление, что чернокнижник старается запомнить ее.
— Тогда не сравнивай.
Хорошее замечание и не поспоришь. Он ведь понял ее, но все равно уел.