Она поняла в чем смысл красивых слов, когда задала следующий вопрос и применила к нему правило аллегорий.
— Как выглядит ритуал?
Граф только засверкал глазами, наконец, отклонившись от нее. Там и вовсе поднялся, возвысившись над ней. Лира поняла.
— Что это за храмы такие? Паис, Паво, Даур? Так кажется?
— Храмы силы. Каждый из них представляет свое направление Хаос и пространство, жизнь и стихию, существо и смерть.
Что-то омрачило его, заставив прекратить приятный разговор.
— Это все, что заинтересовало вас?
Лира пожала плечами. Не зная, как облечь в нормальную форму вопрос: а почему он так сомневается в ней. Вроде бы все понятно — он ее не знает. Но ведь он предлагает ей фикцию. За что переживает тогда?
— Может быть обсудим все вечером, а сейчас все-таки позавтракаем? Моника ждет нас и, зная ее характер, подозреваю, что она уже в нетерпении.
Лира согласно кивнула. Не хотелось бы ей, чтобы в комнату ворвался еще кто-то и нарушил их уединение.
— Марта?
Она осталась на месте в то время, как он уже дошел до двери и оглянулся на нее.
— Милорд?
Граф покривил губами, а она вспомнила про то, как тот поправлял ее и просил называть по имени. Было поздно исправляться, а она чувствовала, что это надо сделать, если она хочет человеческого отношения к себе и своим чувствам.
— На днях я планирую представить вас королю и двору. Позаботьтесь о том, чтобы к этому времени были готовы наряды, шпильки, банты, туфли. Ну и прочие, такие важные для женщин вещи.
Она кивнула, едва ли обратив внимание на его последнюю фразу. Женщинам важно, как они выглядят и глупо отрицать, также, как и спорить с этим.
— Жду вас в столовой, графиня.
Глава 20
К тому времени, когда Лира спустилась в гостиную, облаченная в белую блузу и простую черную юбку сэгхарта уже и след простыл. Тикали часы, остывал кофейник, заветривалась каша, растаяло сливочное масло, отражая в своей блестящей пленке едва видимое движение кристаллов люстры над столом.
— Ми-лорд! Просил! Не ждать! Его!
Лира улыбнулась, возгласу слуги, кивнула, присела, ковырнула овсяную кашу, да и встала из-за стола. Есть в одиночестве не хотелось.
— Это все?
— Да!
— Никакого послания? Записок?
Северик отрицательно качал головой, да не выпускал ее из виду. Стало даже как-то непосебе, но потом Лира вспомнила про «странность» Марты и вроде как успокоилась, прошлась вдоль шкафов, посмотрела на странные и совсем незнакомые ей приборы, тикающие, двигающиеся, с поднимающимися в них мутными и яркими жидкостями, да обернулась к слуге.
— Проводите меня на кухню, пожалуйста.
Северик склонил голову и протянул руку в сторону выхода. Лира шла впереди, вдыхала все более усиливающийся запах жареного лука и рассматривала все более часто попадающиеся растения в коридоре. Судя по всему, они играли роль фильтров, а может кто-то просто любил лиственницу.
— Северик! — грохотнула Кики, вместе брошенной на стол крышкой. — Ну как?
— Никак, — ответила она за него. — Милорд уехал.
Кухня поразила ее не столько своими масштабами, сколько убранством: варочными поверхностями, духовыми шкафами, столами присыпанными мукой, заставленными мисками с овощами и выглядывающими из них окороками. В самой ее глубине «грустил» рот камина. Черный его зев был заставлен ведьмиными котлами, ведрами, над ним самим висели пучки сухоцветов, венички приправ, гроздья лука и связки молодой моркови. Под самым потолком кто-то развесил корзины, да убрал подальше черные от золы кочерги, да совки. Все время от времени исчезало под то и дело появляющимся паром, искрами от переставляемых и двигаемых сковородок.
— Марта?!
Кики возникла перед ее взором внезапно, словно белое пятно, уперла руки в боки и загородила проход к единственному свободному столу с самыми разнообразными стульями и табуретами вокруг.
— Лесса Кики, — Лира улыбнулась. — Спасибо вам, что выручили меня. Иначе бы… Не знаю сколько бы еще я пробыла там.
— Теперь уж не сбежишь!..
Она окинула ее внимательным взором, еще больше насупилась и очень осторожно спросила:
— А что ты забыла здесь, милая?
— Можно я с вами посижу? Чаю попью?
Монике эта идея не понравилась. Она поджала губы.
— Чем тебе столовая не угодила? Красиво там. Вещей много диковинных.
Лира пожала плечами, ощутив, что ей здесь не рады.
— Одиноко там. А тут вы.
Лира искала повод поболтать. Поведение Кики навело ее на мысль, что она знает об этом доме и сэгхарте больше, чем кто бы то ни было. Не каждому станешь прощать такие вольности, будь ты поваром самого Бога.
— Я могла бы помочь?
Повариха замахала руками. Ей очень хорошо удавалась активная жестикуляция. Лира даже отступила, проследив за блеском зажатыми в руках Кики ножа.
— Нееет. Нет! Нет! Не надо! Ты у нас миледи! Почти! Ну да ничего! Свыкнешься! Милорд, знает на что идет! Я все рассказала!
— И что же вы рассказали? — откликнулась она со всей легкостью на которую была способна. — Что я, как слон в посудной лавке и надо бы сто раз подумать?
Она оглянулась назад, в поисках Северика. Несмотря на беззаботный тон, ей стало жутко неприятно: один сбежал, другие шарахаются, третьи обвиняют в государственной измене, а четвертые так и глаза не кажут! Хоть королю в жены просись. Да не возьмет.
— Северик! Поди сюда!
Прапрабабка Лиры — Авдотья Кущинская проявила себя в этом окрике во всей красе: твердо, громко и безапелляционно. Мама рассказывала, что та была именно такой, дожила до глубокой-преглубокой старости и до конца воспитывала свою тихую и непутевую дочь. У которой уже и дети были, а то и внуки.
— Марта?
— Миледи.
Надо что-то менять раз уж она здесь. Не важно какой была та Марта. Сейчас здесь Лира, у нее контракт с сомнительными пунктами, новая жизнь и положение.
— Отведите меня в мою бывшую комнату.
— Над!!!
Лира вздрогнула от этого гарканья, но только сделала вздох поглубже. Надо что-то делать с этим. Но что? Привыкать и мириться с заложенностью в ушах.
— Колясочной!
— Отведи меня в мою бывшую комнату!
Она не станет шнырять по дому, таиться и делать вид, что все знает. Она не виновата в конце-то концов, что попала сюда не целиком, а памятью и душой москвички Лиры. Зовется Мартой Кауч и этого достаточно.
— Вот!
Частые двери в хозяйственной части дома. Скудное освещение. Сильные ароматы кухни, менее заметные конюшни и машинного масла. Ее бывшая комната оказалась маленькой и узкой, с такой же кроватью, едва прикрытой вязанными покрывалом.