— Вот именно! — хмыкнул Клант, заглядывая мне в глаза, а потом как бы случайно помахав перед моим лицом рукой. Я моментально успокоилась. Волна ужаса, готовая вот-вот захлестнуть меня, отпрянула назад, разойдясь спокойными водами.
— Спасибо.
— Не за что, — улыбнулся блондин. — Ну, вот. Сами понимаете, леди, у всех была такая реакция! Но теперь немного забылось все…
— А почему легарды сначала приезжали, а потом перестали? — озвучила я вопрос еще раз.
— Сначала наши короли искали себе спутниц среди вашего народа, но последний король Легардора не поверил в проклятие, избрав себе в жены легарду. А через несколько десятилетий по всему королевству начали распространяться слухи о рождении легардов, неспособных становиться людьми, диких, опасных. И это не были проделки Ашарсы. Король нарушил наказ Оракула и народ начал вырождаться. За прошедшие шесть столетий легарды и так с опаской заводят потомство, без сожаления убивая даже собственных детей, если видят, что это черное семя. А тут сам король… Конечно же Эдин раскаялся в содеянном, но поделать ничего нельзя. Остается уповать на то, что очередной союз по выбору артефакта и кровь, окрасившая воды Оракула, спасут нас от превращения в тех чудовищ, что обитают на островах.
— У вашего короля есть наследник? — спросила я.
— Двое, — усмехнулся Клант. — Рожденные одновременно, но совершенно не похожие.
— Вы? — хмуро уточнила я.
— Да.
— А лорд Киревар кто? — еще более хмуро спросила я.
— Двоюродный дядя.
— А кто предполагаемый жених? — задала я свой последний вопрос.
— Артефакт сам укажет, — небрежно пожал плечами Клант.
Бояться, конечно, нечего. Вряд ли эти легарды отыщут невесту именно в нашем княжестве, но как-то страшно.
— Клант, где тебя носит, еще… — На пороге замка появился Рэнд, собираясь отчитать блондина, но замер, заметив меня.
Чувствуя на себе пристальный, недовольный взгляд, то и дело перемещающийся на Кланта, я заставила себя сделать обоим легардам реверанс, хоть это и смотрелось смешно в домашнем халате с налипшими на него соломинками, и неспешно войти в замок, расправив плечи. Это было особенно трудно при том, что до самого поворота на вершине лестницы меня провожал взгляд, от которого стыла кровь в жилах.
Добравшись до своей комнаты, я поскорее заперла дверь и прислонилась к ней лбом, прогоняя неприятное чувство между лопатками.
— Леди! — окликнула меня Мара, чем заставила вскрикнуть и подпрыгнуть на месте от неожиданности.
— Мара! — прошипела я, оборачиваясь к горничной. — Зачем же так пугать?
— Вы лучше ответьте, где вас носит среди ночи до самого рассвета? — спросила женщина, уперев руки в боки. — Я уж думала, что вас опять на кухню понесло. Сначала поклюете за столом, как птичка, а потом…
— Мара!
— Всухомятку! — закончила служанка.
— Ну, да, я на кухне была, — попыталась оправдаться я.
— Так не видел вас там никто! — заметила Мара, глядя на меня с прищуром. — К кому это вы среди ночи на свидания бегаете, а?
— Мара, ты с дерева, что ли, свалилась? Такое предполагать! — Я постучала себя по лбу, изобразив на лице самое обиженное выражение. — Как тебе такое только в голову пришло?
— А что такого? — пожала плечами горничная. — Вы девушка молодая, красивая…
— Мара, ты про кого сейчас вообще? — хмуро уточнила я. — Какая из меня красавица? И… Ты же знаешь, что я не бегаю ни на какие свидания! Я, правда, была на кухне, меня просто никто не заметил! Вот, полный карман крошек!
Я вывернула карман халата на изнанку, точно зная, что там что-нибудь да найдется. Очень часто среди ночи меня накрывало желание съесть чего-нибудь вкусненького. Повар давно перестал удивляться, видя мою макушку, крадущуюся среди кастрюль к кладовке.
— А зачем ты меня искала, кстати? — спросила я, стаскивая халат и направляясь к кровати, собираясь с чистой совестью поспать еще несколько часов. И замерла, рассматривая что-то темно-синее, бархатное и безразмерное, брошенное на одеяло.
— Их Светлость предупредили всех слуг, — ответила Мара, обойдя меня, и встряхнув синий бархат так, что я смогла понять, что это что-то вроде плаща, но с длинными рукавами и очень глубоким капюшоном.
— И о чем, позволь узнать, отец предупредил тебя, но не меня? — хмыкнула я, приподняв рукав одеяния. — И зачем здесь этот балахон?
— Вы с сестрами должны спуститься через час и пройти в дальнюю часть сада, — ответила Мара. — Туда где посаженные в круг пять лип. И вы должны пойти туда в этом.
— Вот в этом? — еще раз переспросила я, надеясь, что Мара просто пытается пошутить. — И зачем?
— Это для ритуала легардов, — спокойно, как пятилетней, объяснила горничная. — Им зачем-то нужно проводить его на рассвете, и чтобы вы были в этих плащах. Больше ни о чем меня не спрашивайте, я все равно больше ничего не знаю. Только то, что эти легарды спать не ложились, а среди лип слуги видели какие-то вспышки.
Я тут же вспомнила, о чем говорил Рэндалл, когда столкнулся со мной и Клантом у входа в замок. Просто в тот момент я так перепугалась, что слова легарда напрочь вылетели из головы, как и все то, что рассказал блондин.
— А поднять так рано велено только нас четверых?
— Нет, все гости должны будут засвидетельствовать происходящее, но они придут уже после вас.
— Очень весело! — возмутилась я, глядя, как Мара вынимает из сундука мое простое домашнее платье с узкой юбкой. Платье мне нравилось. Я сама его заказала портному, когда пару месяцев назад тот готовил мне новые наряды. Это было из темно-серого полотна с цветочным рисунком, с маленьким круглым вырезом и узкими рукавами. Похожие платья, но из дешевых тканей, носили горничные, но мне очень нравился простой и незатейливый фасон. К тому же портной очень постарался, и платье на мне смотрелось лучше, чем огромные пышные наряды для приемов.
Питир я решила не снимать. Под одеждой он все равно был почти не виден, а мне его присутствие придавало хоть капельку уверенности. Вздохнув, я позволила Маре надеть на себя безразмерный балахон из синего бархата, тут же в нем утонув. Ткань неприятно оттягивала плечи, прижимая меня к полу. О запахе вообще молчу. Плащ вонял так, словно последние семьдесят лет пролежал в бочке с лавандой.
Глаза в секунду заслезились от слишком сильного аромата. Я громко чихнула и застонала, представив, как появлюсь в саду. Но мысль о свежем воздухе немного успокоила и придала сил.
— Пора! — сказала Мара и набросила капюшон мне на голову.
— А! — взвыла я, начав вновь чихать. — Мара!
— Так велено, — растерялась горничная.
Продолжая чихать, я вышла из комнаты и столкнулась с еще двумя фигурами в точно таких же балахонах.
— Осторожнее! — взвыла высокая фигура голосом Эвилы. — Ты здесь не одна!
— О! — Ко мне подбежала Эмма в маленькой копии наших плащей. — У тебя тоже такая вонючка!
— Эмма! — одернула сестру Эвила. — Перестань паясничать.
— Просто потерпи, — попросила я малышку, беря ее за руку. — Скоро все закончится.
— Клант обещал педставление! — сообщила мне сестренка. — Будут фокусы, огоньки. И мы будем в этом участвовать.
— Эмми, не ври, — фыркнула Эвила. — Откуда ты можешь знать? И сколько можно ждать Ольму?! Я устала здесь стоять!
— Ничего с тобой не случится, если ты еще секунду постоишь, — хмыкнула старшая сестра, величаво показываясь в дверях своей комнаты. — Теперь можем идти!
И Ольма первой направилась к лестнице.
— Ты не княгиня, сестренка, чтобы так зазнаваться! — фыркнула ей в след Эвила, догоняя Ольму.
— Я точно знаю, — вдруг шепнула мне Эмма, дернув за руку, чтобы привлечь к себе внимание. — Мне Клант за чаепитием все ассказал.
— Да? — переспросила я, стараясь не дышать глубоко, пока мы шли к лестнице. — И что именно?
— Он немножко ассказал, — улыбнулась Эмма. — Там какое-то волшебство будет. Лучше, чем у пиезжих цикачей. Ох, я так хочу поучаствовать!
Я усмехнулась. Эмме нравится все новое и необычное. И, возможно, это утро надолго останется у нас всех в памяти. Но так же возможно, что этот рассвет навсегда изменит жизнь одной из нас.
Я никогда не думала, как это — жить в другом месте, не в родном княжестве. Мне сложно было представить, что однажды уеду куда-то, хотя, конечно, это рано или поздно произойдет. Но, чем взрослее я становилась, тем больше завидовала тетушке.
Леди Севиль стала жертвой обстоятельств когда-то. Сначала, когда она была еще очень молодой девушкой, умер старый князь, так что тете пришлось взять на себя заботу о малолетних братьях. Когда Виктор подрос и смог сам управлять княжеством, ему как-то не пришло в голову, — да никто и не напомнил! — что сестре стоит подыскать мужа. Сама тетя напомнить брату тоже позабыла. И только когда отец женился на маме, Севиль подняла бунт. Но оказалось поздно, тете к тому времени исполнилось почти тридцать лет, ни один достойный жених на горизонте не появился, а за недостойного она и сама замуж не хотела. Через еще несколько лет тетя смирилась со своей неудавшейся, по ее мнению, судьбой, и переключилась на воспитание племянниц.
— Вира, Эмма, не отставайте! — окликнула нас Ольма, задержавшись внизу лестницы. — Мы должны прийти все вместе, одновременно.