— Художник говорить нет. Она вспомнить. Сначала обязанность вспомнить. Собой.
— Она должна сама всё о себе вспомнить?
Сашка, утвердительно кивнув, с уважением посмотрел на собеседника. То ли ему чудилось, что тот проявлял чудеса интеллекта, понимая его… то ли это он показывал редкостный кретинизм, неправильно переводя примитивные предложения.
— Где Художник? Я хочу его увидеть, — кажется, Риивер пришёл к выводу, что намного проще стало бы получить интересующую его информацию от кого другого.
— Он тоже на Грани. Здесь его я не видеть. Никак.
— Ты говорил, что это его дом.
— Это место близко Грань. Не есть она. Но не быть мир.
— Знаешь, тебе бы попрактиковаться в языке стоило, прежде чем путешествовать!
— Да! — не обиделся на замечание Сашка, а, напротив, рассмеялся. — Как ты найти меня? Никто не смотреть здесь землю.
Он имел ввиду, что частенько созерцал, как днём по округе бродили туристические группы и островитяне по отдельности. Но все они не видели мастерской Художника. Как и сам он, пока не ступил на один из мостов.
На мгновение перед глазами промелькнули картины воспоминаний, как ему довелось ощутить прилив сил от осознания, что через запертые ворота к Храмовым Садам уже не выбраться. Как ноги сами понесли вперёд. Как из-за адреналина меч, который руки и держать то толком не умели, рассёк одну из тварей. Как сам он рванул прочь в неизвестность… А там и послышался тихий шёпот Художника, решившего проявить редкое для себя гостеприимство.
Молодой островитянин хотел было ещё что сказать, но резко согнулся, обхватывая ладонями голову. На лице его возникла гримаса боли, а затем он мешком рухнул со скамьи на пол и закатил глаза. Сашка застыл на миг от испуга и растерянности. А затем бросился на помощь.
— Эй! Эй! Ты живой?!
— Голова раскалывается, — смог вполне членораздельно простонать гость.
Мужчина тут же набрал в рот воду и, согласно проверенному советскими поколениями методу, прыснул на лицо Риивера, намереваясь привести парня в чувство. Получилось. Наверное, шок, что вот так вот запросто можно плевать на человека превозмог боль. Послышалось несколько горячих непереводимых фраз… Зато гость начал приходил в себя.
— Кровать. Над кровать, — попытался объяснить Сашка, что желал уложить островитянина в постель. Узкая скамья казалась для такого больного ненадёжным приспособлением. А пол неудобным и жёстким.
— Мне надо домой. В город. После заката нас поглотят воды Острова.
— Что?
— Время слуг Хозяина.
Мимикой Рииверу удалось пояснить, что вроде как имелась в виду зомбятина, вольготно шастающая по округе с наступлением ночи.
— Монстры нет. Они там. Здесь никого.
— Действительно? — искренне удивился парень. — Так ты смог выжить?
— Что?
— Мне нельзя здесь находиться после захода. Опасно. Понимаешь? Опасно. Мне.
— Понимаю.
— Помоги. Надо в город. Вниз.
Собеседник за время их беседы перешёл на крайне примитивный язык. Да ещё и старался произносить слова без акцента да медленно… И с его стороны это было ой-как правильно! Иначе Сашка понял бы ещё меньше, чем понимал сейчас. Но конкретно в данном случае, ему самому хотелось оставаться в неведении. Потому что часть его видела перед собой человека, которого действительно стоило бы проводить до дома. Рииверу требовалась медицинская помощь. Нормальная, полноценная медицинская помощь, а не сбрызгивание на лицо прохладной водичкой. Но Сашка боялся. Боялся, что островитяне заловят его и не пустят на небесные острова вновь.
Внезапно он даже похолодел.
А если этот болезный вернётся к своим, то не расскажет ли где его стоит искать?
«Хороший вопрос, исследователь. Думаешь, правильнее похоронить его на заднем дворе?» — послышался в голове холодный и спокойный вопрос. То ли собственный голос совести, то ли и правда почудилось, что это говорил Художник.
— Проводить туда, где встреча с тобой. Не больше, — всё же решил он наконец. Если островитянину так нужно домой, то пусть идёт один!
… Может, твари его прибьют, и эта смерть не станет тяготить совесть?
В ответ Риивер одарил его пристальным взглядом, по которому ничего толком было и не понять. Однако упрашивать гость не стал. Просто перешёл к другому делу.
— Ты ведь можешь увидеться с Ингой на Грани?
— Да. Но труд найти. Она ходить. Всяко.
— Я бы попросил тебя постараться. Не называй ей меня. Просто спроси, знает ли она что о Лисичке?
— Лисичке?
— Да. Можешь?
Серые глаза уставились на него так, что Сашке стало ясно — это дело для гостя важнее некуда. И в таком вопросе как путешествие на Грань, с которой ему и не желалось уходить, отказать он уже не мог.
— Мочь.
— Спасибо. Тогда я уйду, как получу свой ответ.
Пререкаться не хотелось. Правда, ещё некоторое время он пытался объяснить, что это будет не скоро. Ему же требовалось заснуть, а в компании, от которой довелось уже отвыкнуть, подобное стало бы проблематично. Но когда Риивер предложил обождать на крыльце, раз уж его общество так смущало, то все попытки отказа прекратились. Сашка даже гостеприимно поделился едой, похищенной им из кафе.
В конце концов, ему и правда было приятно побеседовать с живым человеком. Он соскучился по общению. А тут ещё и тема подобралась интересная.
… Жаль только ужасное знание языка мешало беседе.
День восемнадцатый. Шесть утра по местному времени
Остор и сам не понял, как задремал. Но спал он, судя по всему, не долго. Во всяком случае, небо, которое только начинало светлеть, так и не озарилось ярким солнечным светом. Проснуться же довелось от того, что машина остановилась. А вскоре он ещё и услышал, как хлопнула дверца. Звук заставил стряхнуть с себя пелену сна. Владыка, с ленцой выпрямляя спину и морщась от боли в онемевшей руке, потянулся как мог, а затем снял жгут. Кровь благостным теплом потекла по жилам. Пальцы снова смогли нормально шевелиться, но и повязка заметно поалела. Хотя, на одном некрасивом пятне дело, вроде как, и закончилось. Чувствовал себя Остор неплохо. Его не бросало в жар от возможной инфекции, слабость тоже не казалась критичной. Устал он просто от событий. И всё. Так что Владыка размял шею и осмотрелся.
Лобарь стоял у дерева и справлял малую нужду. Инга всё ещё спала, но никакой безмятежности на её лице не было.
Осторожно, чтобы не разбудить девушку, он открыл дверь и вышел наружу. Рекомендованный Леоном проводник тут же обернулся.
— Уже очнулся? Это хорошо.
Отвечать не хотелось. Поэтому Остор кивнул головой и зашёл за куст, чтоб тоже облегчиться. Вот только стоило ему выйти из-за растительности, как наглый мужик, почёсывая лысину, уверенной и угрожающей походкой направился к нему.
— От руки не лихорадит?
— Нет.
— Шевелить можешь? Так, чтобы никто на рану не подумал?
— Вполне.
— Хорошо, — с довольным снисхождением заключил собеседник. — Тогда, короче, дело такое. Буди свою девку, переодевайтесь и погнали прямо к границе. Эти шмотки прикопать придётся.
— Прикопать придётся чемоданы. Они пустые.
— Нафига тащить с собой такой муляж? — искренне удивился Лобарь. Его лоб наморщился. Наверное, ему казалось крайне подозрительным, что кто-то решался покинуть родные места налегке. Поэтому Остор сказал:
— Времени избавиться не было. И у Никифора оставить не получилось. Так что сейчас самое время, выкинуть их. Всё важное в моём портфеле.
— Да много ли туда поместится?
— А много надо?