— Тебе от этого действительно весело? — с чрезмерной суровостью спросил он. Ему была непонятна подобная беззаботность. Инга же криво улыбнулась, открывая такой мимикой истинные эмоции.
— А что мне ещё делать, как не веселиться, Риэвир? Что ещё?! Мне и остаётся только разгадывать, что я там сделала. В той. В настоящей жизни! Собираю из ничего мозаику. Потому что если размышлять, какая я бедная и несчастная, то проще сойти с ума!
— Прости меня, — искренне попросил он и, пытаясь уйти от болезненной темы, решил узнать. — И есть какая-либо интересная пропажа сюжета?
— Да. Мне вот, например, до чёртиков интересно, стал ли вчера танцевать со мной Остор или нет?
— Наверное, нет. Он не любитель танцев и был случай…
— Смотри! Художник.
Одетая в чёрное фигурка отошла от ствола дерева, продолжая держать руки скрещёнными на уровне груди. Листва хорошо скрывала Арьнена от глаз. Во всяком случае, находился тот достаточно близко от них, но Риэвир его заметил только после слов Инги. Разумеется, он тут же и остановился, хотя до причала надо было ещё доехать. Место находилось как раз где-то между берегом и замком.
— Смотрю, вы по мне совсем не скучали, — прокомментировал Арьнен и начал разминать пальцы. Послышался лёгкий хруст.
Риэвир тут же оптимистично заверил:
— Но зато как надеялись на встречу!
— Разве что ты один. Этой девочке я перестал нравиться, хотя обычно с женщинами наоборот. Молодость им предпочтительнее старости.
— Я просто увидела вас иным, чем вы казались на Острове.
— Регулярное разрушение собственных взглядов в конце концов не выбивает почву из-под ног, а, напротив, создаёт уверенный фундамент, — наставительно, словно цитировал учебник, отшутился этот загадочный тип. — В любом случае, со своим делом я закончил. Осталось только продить кое-кого на корабль. Ты готов, мальчик?
— В смысле готов? — недопонял Риэвир. — Мы же поговорили от силы двадцать минут! Ещё ничего не ясно.
— Да всё тебе уже ясно, — проворчал Арьнен с хорошо различимым недовольством. — Что брату своему рассказать уже знаешь. Про Лисичку я тебе растолковал. И про Грань тоже. Чего ещё от меня хочешь?
— Хм. Ну, пожалуй, — протянул было парень, молниеносно выдумывая разные важные вопросы, однако заметил среди бредущих от корабля к замку знакомое лицо. — Судьба и Время! Это же ваш внук!
— О, Господи! — воскликнула Инга. — И правда он!
— Да, это он, — равнодушно поглядев в ту же сторону, подтвердил хозяин гостиницы и уточнил. — Так чего ты там спрашивал?
Молодой Владыка, тронутый подобным безразличием до глубины души, не удержался:
— Арьнен, да вы хоть кого-нибудь любите?!
— Любил и люблю. И до сих пор как расплачивался, так и расплачиваюсь за это.
— Представляю, как этой особе неповезло! — жёстко произнёс он, непроизвольно сжимая кулаки. И Инга, осознавшая, что так и до драки недалеко, цепко ухватила его за запястье да предостерегающе поглядела в глаза. Это заставило парня остыть. Он с тревогой поглядел на Арьнена, но тот будто и не заметил инцидента. Мужчина лишь задумчиво поднял взор к небу и, словно утешал самого себя, тихо произнёс:
— Зато, быть может, повезло вселенной. И не одной.
Повисла тишина, и пленница Грани, проявляя чисто женское любопытство, тихонько спросила:
— И кого вы любите? Кто она? Или… он?
От вопроса Арьнен очнулся. Он отвёл взгляд от неба и поглядел на своих спутников, улыбаясь широко и искренне. Его голубые глаза горели задором приятных воспоминаний.
— У меня всегда было мало приятелей, а уж тех, кого можно считать кем-то больше, чем хорошим знакомым? Только одна Эветта… Да. Она была особенная! Ни до и ни после я не встречал никого, к кому испытывал бы полное доверие. С кем имелось бы взаимное желание его сохранить. Поэтому, — радость в глазах исчезла так же моментально, как и появилась. — Поэтому приказ собственноручно убить её стал для меня сродни приговору. Но перечить силе, которой мы с ней клялись служить, было невозможно. Да и я считал, что моя лучшая подруга пошла вопреки данному слову. Стала предателем. Для общего блага её требовалось уничтожить, как и мне показательно сохранить свою верность. Я должен был. Должен.
— Ты убил её? — уже заранее зная ответ, спросил Риэвир.
— Разумеется.
— И так восторженно вспоминаешь о ней?
— Потому что она стоит моего восторга. Даже последние минуты её жизни были прекрасны. Если бы вы только видели её! Она стояла на пороге. Красавица! Длинные волосы отливали красным золотом в лучах заходящего солнца, словно плащ из волшебных нитей. Её глаза, пусть и смотрели с испугом, дышали жизнью. Она и была сама жизнь! Всегда была! Я никогда не задавался вопросом, отчего ей достался путь срони моему, однако в тот момент мне захотелось узнать всю правду о ней, понять. Но это желание было уже не исполнить. Она знала, зачем я пришёл, и улыбалась, принимая карающую длань назначенного палача, словно радовалась даже такой нашей встрече. Последней встрече… Ты ведь сразу всё понял. Я убил её, мальчик.
— Неужели ваш долг перед какой угодно силой стоил того?
— А что ты хочешь услышать? Да или нет? — грустно спросил Риэвира Художник. — Моя лучшая и единственная подруга осталась лежать на пороге собственного дома, истекая кровью и сжимаясь от боли. А я нагло перешагнул через неё, чтобы войти внутрь и убить её детей.
— Это были две девочки-близняшки? — уточнила Инга.
— Да.
Подтверждение заставило Риэвира изумлённо воззриться на свою спутницу:
— Откуда ты знаешь?
— Я помню картину у него над комодом. Там, в гостинице. И знаете, Арьнен, Эветта действительно была очень красивой.
— Да. Была, — тяжёло вхдохнул мужчина. В глазах его при этом отразилась такая боль, что Инга испытала жалость по отношению к нему. Но Риэвира подобное не зацепило:
— Вы убили женщину и детей, а желаете жить спокойно? Чтоб совесть не мучила?
— Одна осталась жива, — словно оправдание, жалко пробормотал Художник и, возвращаясь к невозмутимому виду, с чувством собственного превосходства пояснил. — Когда я вошёл в дом, то убил только одного ребёнка. Эта дурочка пряталась под столом, на котором даже скатерти никакой не было. И пытаться убежать она не пробовала. Даже не визжала, чтоб звать на помощь. От страха просто вжалась в свой угол и, не веря, раскрыла глаза столь широко, что они стали прямо-таки круглыми. Честное слово!
Казалось, что Арьнен смеётся над возмущением своих слушателей, но Инга и Риэвир молчали, потому что, несмотря на беззаботность интонаций, за ними прекрасно чувствовалась тяжесть, навечно оставшаяся лежать неподъёмным камнем на сердце странного и наверняка почти всемогущего существа.
— Мне жаль. Жаль, что вам пришлось пережить такое, — всё же сказала Инга.
Мужчина, словно не веря, что услышал именно эти слова, недоверчиво уставился на девушку, а затем не смог сдержать своих эмоциий. Лицо его исказила глубокая внутренняя боль. И хотя он пытался скрыть её, выглядеть Художник стал как-то потерянно. Сказать по чести, его вид теперь тронул и Риэвира. Поэтому парень, стараясь перевести разговор в положительное русло, напомнил:
— Одна девочка осталась жива.
— Да, одну я не смог убить, — Арьнен ненадолго задумчиво замолчал, а затем грустно продолжил: — Поверьте, не так страшно то, что я убил Эветту. Нет хуже жизни, что стала устроена мной для этой девочки из благородного желания сделать её счастливой. Смешно и отвратительно, но моя власть такова, что я могу обращать миры в прах. Моё могущество в разы превосходит силы вашего Хозяина Острова. Мне дано творить невозможное. Но принести этому ребёнку счастье я так и не смог. И только из-за того, что по итогу она умерла и умерла из-за меня, за мной закрепилось имя не Разрушителя мирозданий, а Странника. Хотя Отступник или Изгнанник ничуть не хуже. Я не принял желанного дара стать истоком высшей силы. Не стал править над богами. Достиг всего и навечно отверг это!
— Почему?
— Потому что понял, что важнее всего не лавры всевластия, а банально остаться человеком, — словно наставник ученику ответил Арьнен Риэвиру и, встряхивая головой, как если бы желал снять некое наваждение, напомнил: — Надо идти. Корабль никогда не ждёт долго, а я рассчитывал убедиться, что он увезёт с Грани всех пассажиров.
— Пассажиров? — недоверчиво переспросил парень и, делая собственные предположения, радостно сжал пальцы Инги.
Художник криво ухмыльнулся, заметив это движение, но подтвердил:
— Ты правильно услышал. Пассажиров.
— Инг…
— А вот понял неправильно, — не дал договорить мужчина. — Заберёшь с собой не её, а Арейра.
— Только Арейра? А как же ваш внук?
Вопрос прозвучал с откровенно осуждающим оттенком, но тот, кому он предназначался, лишь снова скрестил руки на груди.
— Почему вы не хотите спасти своего внука?!
— Потому что его я привёл в оплату. Жизнь за жизнь.
Больше, вроде бы, обсуждать было нечего. Во всяком случае, не хотелось ничего обсуждать. Уж слишком неприятно на душе скребли кошки из-за ранее сказанного. Риэвир боялся, что если спросит ещё хоть о чём-то, то вконец озвереет. Поэтому, оставляя велосипед валяться на придорожной траве, он молча пошёл по тропе вслед за остальными и смотрел на дорожную пыль так внимательно, как если бы старался пересчитать все песчинки. Однако, постепенно, желание услышать ответ на ещё один вопрос возобладало над ним. Он поравнялся с Арьненом и, собираясь с духом, проговорил:
— Мне сказали, что за визит сюда надо заплатить. Верно?
— Истинно так.