Мы с сестрой невольно переглянулись. Мирослава Егоровна — вдовствующая царица — мать царя Борислава, по непроверенным данным приходилась нам с Еленой двоюродной бабушкой со стороны отца. Для Варвары же она являлась кем-то вроде собственного агента в людских землях, граничащих с нашим Лихолесьем. Ее главной задачей было сообщать о странных происшествиях, которые случались в их крохотном государстве. Мы же, в свою очередь, следили за тем, чтобы поля царя Борислава всегда были плодородны, а луга богаты сочной травой. В развитых странах параллельной с нами Земли это называется симбиоз — сотрудничество на взаимовыгодных условиях.
Мирослава Егоровна маму откровенно опасалась, поэтому сообщала только о действительно важных и необычных событиях — чтобы не встречаться с колдуньей лишний раз. И раз уж вдовствующая царица лично посетила наш терем, значит, стряслось что-то грандиозное.
— Она рассказала, что у них в стольном городе сегодня в полдень случилось что-то странное, — продолжила мама. — Жара, которая стоит уже третью неделю, вдруг спала, налетел сильный ветер, небо потемнело, и по нему пронесся жуткий черный вихрь. В сторону нашего леса. Когда он исчез из виду, снова выглянуло солнце и стало тепло. Но примерно через полчаса опять потемнело, похолодало, и вихрь пронесся снова, но уже в обратную сторону. Мирослава говорит, из-за него с пяти домов крыши сорвало. При этом, девочки, в Лихолесье все было спокойно и тихо, а вот мои приграничные сигналки аж заходились воем. Ничего рассказать не хотите?
— Ничего себе у Мирославы скорость! — восхитилась я. — Это как же она так быстро до нашего терема обернулась?
Мама вздохнула.
— Я ей подарила кольцо с одноразовым порталом. На всякий случай. Вась, — она серьезно посмотрела на меня. — Твои проделки?
— Ну не Ленкины же, — пожала я плечами. — Хотя, по сути, я ни в чем не виновата. Почти.
— Елена, если хочешь, можешь идти заниматься своими делами, — разрешила мать. — А мы с Василисой поговорим.
Сестра кивнула и осталась на месте.
— Рассказывай, — велела мне Варвара.
Пришлось по второму кругу вещать про купание в озере и незнакомого чародея.
— Ругаться будешь? — осторожно спросила, когда рассказ подошел к концу.
— Думаешь, в этом есть смысл? — хмуро поинтересовалась мать. — Тебе, чай, не восемь лет.
— Мам, да в чем проблема-то?! — воскликнула я. — Ну прилетела я в Бориславовы земли уткой, ну перекинулась. Никто ж не видел! Мужик этот позже появился, когда я уже купалась. Это совершенно точно. То, что вихрь Мирославин вызван им, я уже поняла, только в чем тут мои проделки?
— Вась, это был кащ, — как-то грустно ответила Варвара. — Я лет сорок назад на подходе к Лихолесью землю от них заговорила, чтоб ни один этот проходимец незамеченным сюда не пробрался. И знаешь, за все с тех пор прошедшие годы это первый раз, когда воздушник появился так близко. И сдается мне, что прилетел он потому что почувствовал твою ворожбу.
— Мам, а разве в Соларе еще есть кащи? — удивилась Елена. — Я думала, они все давно ушли.
— Парочка осталась, — ответила мать. — Живут, правда, далеко. Но что-то мне подсказывает, один из них теперь будет ошиваться где-нибудь поблизости. Собственно поэтому, Василиса, я и просила вас обеих быть осторожными. Ни один кащ не упустит возможности убить берендея.
Я коротко вздохнула. Да, неприятно получилось. То, что тот светловолосый мужчина мог напасть, меня особо не обеспокоило — я способна дать отпор даже на внезапную атаку. Несравненно хуже то, что Елена дать такой отпор не сможет. А если теперь этот маг действительно решит искать с нами встречи, значит, моя прогулка к озеру поставила всю нашу семью под удар.
Историю вражды кащей и берендеев мама рассказывала мне и сестре, как страшную сказку. Жили, мол, были на Соларе колдуны-стихийники: драки, владеющие магией огня, унды, умеющие подчинять себе воду, кащи — воздушники и мы, берендеи, чья стихия — земля. Жили мирно, особо между собой не ссорились. А потом между кащами и берендеями случился раскол. Случился не вдруг — недовольство зрело долго и вылилось в кровопролитную войну. Причин, банальных до безобразия, было две — зависть и раздел территории.
Дело в том, что у нас, магов земли, есть одна очень полезная особенность — малыши, рожденные в браке берендея с обычным человеком, хранят в себе рецессивные гены полноценного чародея. Такие дети либо вовсе не имеют способности к волшебству, либо рождаются настоящими магами. Более того, если в человеческом роду отметился стихийник земли, в каждом поколении будет рождаться хотя бы один берендей. А то и несколько. От браков с другими стихийниками у нас тоже появляются исключительно берендеи. Это при том, что магический дар у детей от смешанных браков простых людей и драков-ундов-кащей постепенно вырождается, и, в конце концов, сходит на нет.
В какой-то момент магов земли стало очень много. Никто, кроме кащей, в этом беды не увидел. Воздушники же возмутились тем, что берендеи есть в каждом городе и практически в каждой деревне. В том числе в тех, что находились на их исконных территориях.
С чего началась война, вспомнить уже не может никто. Поначалу стали происходить мелкие стычки, на которые обратили внимание только тогда, когда каждая из них стала заканчиваться смертью берендея. А потом что-то случилось, и вспыхнул конфликт посерьезнее.
Мать, которая во время войны была еще совсем юной девушкой, рассказывала, что на магов земли была открыта настоящая охота, фактически геноцид — их вырезали целыми семьями, причем, даже тех, кто вел тихий образ жизни и абсолютно никого не трогал.
Берендеи никогда не были хорошими воинами. По сути своей, мы созидатели, а потому люди мирные и неконфликтные. Однако, от воздушников защищались яростно. Проблема была в том, что кащи действовали максимально подло и не гнушались бить исподтишка, так что уже в первый год войны магов земли стало на треть меньше, чем было раньше.
Остальные стихийники вмешались в конфликт далеко не сразу. Свое недовольство происходящим они начали высказывать, когда от кащей пострадали берендеи, связанные с кем-то из ундов и драков кровным родством. А потом оказалось, что уничтожение берендеев очень чревато для природного и магического равновесия Солары. Мать-земля, питаемая силой своих детей, начала бунтовать — на месте плодородных полей стали внезапно образовываться провалы, на лугах сохла трава, участились землетрясения. Более того, пошатнулся и магический фон — то там, то тут стали возникать стихийные порталы, из которых на Солару лезли иномирные чудовища.
После этого водники и огневики уже не могли оставаться равнодушными. Против объединенных сил стихийных магов кащи, конечно, выстоять не сумели. Особо рьяных вояк судили, и в качестве наказания выслали через те же самые порталы в другие реальности. А тех, кто остался, сослали на их исторические территории с запретом появляться в больших городах в течение пятидесяти лет.
Но воздушники не были бы воздушниками, если б не сделали напоследок какую-нибудь гадость. Через несколько недель после того, как за последним военным преступником захлопнулась воронка портала, и волшебники приступили к восстановлению того, что было разрушено, вспыхнула эпидемия. Заболели, конечно же, берендеи. А вместе с ними и обыкновенные люди, несущие в себе рецессивные гены магов земли. За один только месяц болезнь выкосила больше людей, чем за три года войны. Умирали без особых мучений и быстро — за два-четыре дня.
Мама говорила, что во время эпидемии случились ужасная паника и массовая истерия, причем, и среди магов, и среди людей. Лекарства от болезни не было, как и времени на то, чтобы его изготовить. Попытались было потребовать помощи у оставшихся на Соларе кащей, но они ничего не знали и помочь не могли.
Тогда стихийники объединили усилия и создали Лихолесье — накрыли непроницаемым магическим куполом большой участок старинного леса. В нем зачаровали почти каждое дерево и каждый куст, чтобы никто, кроме нескольких доверенных лиц, не смог отыскать в нем горстку берендеев, которым повезло выжить среди повального мора. Губительный вирус не смог проникнуть в Лихолесье, и маги выжили. Среди них была наша мать и два ее старших брата.
После создания зачарованной зоны, от вируса, к слову, унды и драки избавились в течение нескольких месяцев — оказалось, что в его основе лежит проклятье, которое выборочно заражало людей смертельной болезнью. Не стало берендеев — проклятье ослабло, и волшебники легко его развеяли.
Но тут возникла новая проблема — из-за того, что магов земли теперь можно было пересчитать по пальцам, Солара оказалась на грани экологической и магической катастроф. Чтобы наладить равновесие, берендеи решились на страшный эксперимент. Лично я считаю их поступок подвигом. Одиннадцать из двенадцати выживших магов, отдали бушующей земле всю свою силу — и магическую, и жизненную. Направить ее в нужное русло должна была последняя, самая молодая берендейка Варвара — наша мать.
Эксперимент удался. Прекратились землетрясения, успокоились вулканы, зазеленели некоторые оскудевшие поля. Энергию порталов при помощи драков и ундов мама аккумулировала в один — большой и контролируемый — Калинов мост, при помощи которого можно было попасть в любую реальность. Она же и стала его хранительницей.
Силы одиннадцати берендеев должно было хватить на то, чтобы поддерживать на Соларе относительно сносное равновесие на протяжении нескольких столетий. Но чтобы в дальнейшем не случилось страшных казусов, нашему миру требовались еще маги земли. Так, собственно, появились мы с сестрой.
С самого нашего детства мама рассказывала нам об ответственности, которую мы несем перед своим миром. Во многом поэтому мы росли хоть и шкодливыми, но очень старательными и вдумчивыми девочками.
Жили в Лихолесье, обособленно, мирно и на всякий случай, соблюдая правила безопасности. До последнего момента, пока я из-за своих лени и легкомыслия не привлекла внимание не пойми откуда взявшегося каща.
Если честно, во всей истории вражды между магами воздуха и земли, по моему мнению, существует какая-то недосказанность. Лично я сильно сомневаюсь, что кащи — тупые идиоты, которые, заваривая кашу с геноцидом, не понимали, к чему может привести полное уничтожение берендеев. Помнится, когда я поделилась этой своей мыслью с матерью, она мягко ушла от ответа, а потом пресекала любые разговоры на эту тему.
Что ж, как бы то ни было, по моей милости нам с сестрой теперь нужно быть вдвойне осторожными. Мы ведь не затворницы, и достаточно часто выходим за пределы Лихолесья — на ярмарку или в гости к своим сельским и городским подругам.
— За пределами дома не ворожить, — строго сказала мать. — По возможности ходить вместе и обязательно с браслетами-переносками, чтобы в случае опасности перенестись домой. И быть начеку! Девочки, если вдруг увидите подозрительных людей, старайтесь держаться от них подальше. Особенно ты, Елена. Василиса, ты у нас, конечно, сильная магичка, но пока не получишь диплом, даже не вздумай лезть на рожон. Все всё поняли?
— Поняли, — нестройным унылым хором ответили мы с сестрой.
Варвара посмотрела на нас грустным усталым взглядом. Мы встали со своих мест, уселись на подлокотники ее кресла и обняли ее с двух сторон. Мама крепко прижала нас к себе.
— Маленькие мои, если с вами что-то случится, я умру от горя. А вместе со мной умрет вся Солара.
ГЛАВА 2
— Как думаешь, это безопасно?
— Лен, ты считаешь, кащ теперь будет сутки напролет бродить вокруг Лихолесья? Тебе, кстати, волноваться нечего — тебя-то он не видел.
— А и увидит, невелика беда. Колдовать-то я не умею.
— Тем более.
После разговора с матерью мы просидели дома целую неделю. Ленка поначалу предлагала мне до самого конца каникул не покидать пределов Лихолесья, но я на такой подвиг была не согласна — это ж почти месяц, а я уже за одну эту неделю затворничества от скуки начала подвывать на луну, солнце, стены и деревья. Мама с дедом Касьяном, конечно, постарались загрузить нас с сестрой работой по дому, но лично моя душа требовала радости и развлечений.
Поэтому сегодня, в чудесный воскресный день я уговорила Елену выбраться наконец из нашего заколдованного леса и прогуляться в расположенный неподалеку городок Славоградик на ярмарку. И теперь мы, одетые согласно здешней провинциальной моде, в яркие цветастые платья, резво шагали по широкой проселочной дороге навстречу шумным торговым рядам, скоморохам и каруселям.
Честно говоря, хоть я храбрилась, однако по сторонам все равно поглядывала с опаской — не мелькнет ли где-нибудь светловолосый мужик с холодным взглядом и сине-голубой аурой. Мужик, к слову, так и не мелькнул.
До города мы добрались быстро и без происшествий. А как только миновали главные ворота, сразу окунулись в шумную ярмарочную суету. Вообще, жители Славоградика — люди веселые и улыбчивые, праздники очень уважают и устраивают их с завидной регулярностью. Каждая ярмарка у них — шумное народное гуляние, поэтому торговцы этот городок любят и везут сюда товары со всей округи.
Едва мы ступили на ярмарочную площадь, Елена сразу же потащила меня к каруселям. Вообще «каталки» в городках Солары примитивные — типа качели-лодочки или «Лошадки», которых по кругу гонит большое колесо, а его, в свою очередь, вращают рослые сильные мужчины. Куда уж этим аттракционам до земных американских горок или элорийского туннеля иллюзий! Между тем, хоть мы с сестрицей давно не дети, а «Лошадок» все равно любим, и катаемся на них при каждом удобном случае. Любовь эта родом из детства, как и леденцы на палочках. Их мы, кстати, сегодня тоже наелись — сразу после того, как прокатились кругов пятнадцать на карусели.
После этого наши пути разошлись: Еленушка отправилась выбирать нитки и пряжу, а я решила посмотреть украшения (среди незамысловатых бус частенько попадались такие, которые можно было распустить, а камни-бусины использовать для зелий и эликсиров) и лекарства в аптекарском ряду — я иногда затаривалась у местных травами и отварами, которые потом также применяла во время ворожбы.
Бусы я выбирала долго и тщательно, заставила трех продавцов переворошить все свои короба. Потом примерно столько же времени с каждым из них торговалась, и, в конце концов, положила в свою корзинку четыре нитки — коралловых, янтарных, сердоликовых и жемчужных ожерелий. Пригодятся.
В аптекарский ряд шла в отличном расположении духа. И не напрасно — сегодня, как нарочно, у каждого второго продавца было чем поживиться. Моя корзинка постепенно заполнялась пучками трав, деревянными коробочками и склянками.
Когда деньги, которые взяла с собой, почти закончились, я решила, что покупок на сегодня достаточно и пора идти искать сестру.
Но едва отошла от последнего прилавка, как внезапно получила сильный толчок в плечо.
— Посторонись, добры люди, дай ходу! — весело крикнула какая-то румяная женщина поистине необъятного размера, протискиваясь сквозь толпу, как рыбачья лодка через тронувшийся лед.
От неожиданного удара и громкого голоса толстушки я вздрогнула и выронила из рук корзинку. Сердце испуганно екнуло — от удара склянки с отварами наверняка разобьются и зальют высушенные травы. Но испугаться по-настоящему я не успела — проходивший мимо мужчина среагировал быстрее и подхватил мою ношу, прежде чем она коснулась земли.
— Спасибо, уважаемый…, - начала я, повернувшись к нему, но слова буквально застряли у меня в горле.
Передо мной стоял давешний светловолосый кащ. И протягивал мою корзинку с покупками. Вот и встретились.