— Так все-таки имел место заговор? Как получилось, что он вообще имел место быть? Что с основными заговорщиками? Их имена уже известны?
— Крея Ллиррия, давно ли Вам стали интересны интриги против Вас? Помниться Вы считали, что для их разоблачения существуют специально обученные люди, которые должны заботиться, чтобы козни заговорщиков были придушены в зародыше.
— С тех самых, когда меня хорошо приложило этими кознями. И не нужно меня цитировать. Я и сейчас считаю так же. Не забывайтесь, рей Робер. Я еще могу пока списать Ваше ехидство на загруженность работой и усталость. Но считаю, что должна быть в курсе того, что коснулось непосредственно меня, из первых уст, а не из дворцовых сплетен.
— Прошу прощения, крея. Я действительно восьмые сутки практически без сна. Сведения приходится собирать по крупицам. Большинство вовлеченных в заговор под заклятьем неразглашения. Несколько человек угробили, пока получили ключ. Еще двое предпочли смерть после того, как мы сняли заклятье и получили от них нужные признания, фанатики.
— Я бы хотела увидеть списки погибших, с указанием причины и даты смерти.
— Я предвидел этот вопрос. Они готовы. — Робер выложил бумаги на стол. — И еще. Заклятье было жестким. Хоронить некого. Основные руководители и исполнители просто осыпались пеплом.
— Что с руководителями?
— Заговор был раскрыт до нападения. Мы успели наложить силовые щиты на Вас с системой возврата. И щиты на креев. Предполагалось, что удар нанесут Вам. Не учли нестандартность мышления организаторов. Удар был нанесен по креям, когда щит заканчивали плести. Незаконченный щит не выдержал. Ваш не был рассчитан на откат смерти супругов, но возврат отразил большую часть отката. Приложило организаторов и основных исполнителей. Это Ваша сестра, ее духовник, ректор Академии и трое магов. Поэтому среди арестованных много студентов и преподавателей. Возможно большинство из них — мелкие сошки, используемые втемную. Но на доказательство их невиновности у меня не хватает времени. А доказательство вины — «незримая нить», а под нее попадают все, кто касался конверта при передаче письма от организатора исполнителю и даже не знал, есть ли письмо в конверте или это пустышка, или общался с организаторами. Хранители, это же совсем дети. Они даже вспомнить не могут, где и как их использовали. Заклятье развеется только по истечении трех дней, а казнь уже через два. — Никогда не видела Робера таким беспомощным. Уставшим да. Неуверенным было. Но не беспомощным.
Как же вовремя я со своим Вето.
— Рин Грив, Указ готов? — секретарь удивленно вытаращился на вышедшую из кабинета меня. Ну да. Это не в моем стиле. Но быстрее и в стиле работы из моего земного опыта.
— Да, крея, только что закончил.
— Давай. Займись графиком на сегодня. Включи в него встречу с теми, кто вернул меня из-за грани, хочу с ними побеседовать в благодарность. После обеда сразу, здесь в кабинете.
Вернулась к столу, на ходу читая написанное. Все как надо. Четко, понятно. — Подписываю. Запястье обожгло, словно горячим обручем прижало. Тонкой нитью по коже легла вязь. Мир принял мое право Вето. Разберусь с последним несправедливо обвиненным, вязь пропадет.
— Рей Робер, мне нужна Ваша поддержка и помощь, — я протянула ему бумаги. — Могу я на Вас рассчитывать?
Робер прочел Указ. Смысл прочитанного дошел до него после третьего прочтения.
— Вы сами понимаете, что предложили мне прочесть?
— Вполне. Думаю, имею на это полное право. Как и на Вашу помощь и поддержку.
— Это даст им шанс и надежду. Но хоть одна ошибка…
— Это шанс выжить невиновным мальчишкам. Маленький, но он у них теперь есть. Его можно было бы увеличить в разы, если бы не ночь затмения. Что у нас с накопителями?
— Проклятье, одной рукой Вы подаете им надежду и тут же опускаете на колени и мордой в грязь.
— Так что с накопителями? Все плохо?
— Заряда накопителей хватит на пять недель. Они погасили откат после заговора. На данный момент каждый второй из них пуст. Трое из восьми магов службы равновесия погибли во время заговора, руководитель службы среди заговорщиков. Отчет по службе среди принесенных мной документов.
— Проблема решаема. Время пока есть. Теперь по Вето. К завтрашнему обеду мне нужен Список тюрем крафства, списки всех заключенных по ним с обвинительным заключением по каждому. График инспекции тюрем. График допросов заключенных в присутствии обвинителей. И выспавшийся глава безопасности. Готовый трезво мыслить. У нас не будет права на ошибку, Робер.
— Вы собираетесь ехать лично?
— Да, и это не обсуждается. По закону права Вето только я могу принять решение о степени виновности приговоренного. Только лично, глядя ему в глаза. По-другому это не сработает.
— Но Ваш резерв?
— Он пуст, Робер. Но у меня есть кое-что в рукаве. Это должно сработать. Я была за гранью. Это изменило меня. И теперь никто не сможет мне солгать, глядя мне прямо в глаза. Даже если очень захочет. Не сможет даже умолчать или недоговорить правду. Идите. Пусть Грив зайдет через пять минут.
Устала. Еще не обед, а я уже вырубаюсь. Да, отвыкла за время, проведенное на «заслуженном отдыхе», от таких мозговых штурмов. Да и тело не восстановилось после вынужденного бездействия. Нужна привычная нагрузка и массаж. И какая это у нас привычная нагрузка? Ого. Крея, ты бы у нас на кандидата в мастера спорта по многоборью не напрягаясь сдала.
Когда это Грив зайти успел? Теряешь навыки, крея.
— Ваш график, крея. Я позволил себе внести изменения в режим тренировок согласно рекомендации рея Никоса и пригласил массажиста. Обед накрыть в столовой или подать в кабинет?
— Сюда, просмотрю пока документы перед встречей с моими спасителями. Что еще?
— Перед отъездом в Храм есть немного времени. Замок обрастает слухами.
— Я зайду к Сопровождающим. И на время отъезда пусть во дворе соберут прислугу замка.
— Благодарю, крея Ллиррия. Даже если все будут наказаны, они будут рады увидеть Вас в здравии. Неизвестность худшее наказание.
глава 3
Да уж, любила ты, крея, на бесправных слугах свое дурное настроение срывать. Да они ж тебе на глаза лишний раз попасть боятся. Сколько судеб сломала, столько жизней походя изувечила. Да за такие развлечения твоей семейки вас не заклятьем приложить, а прилюдно на дыбу вздернуть не мешало. А теперь мне разгребать твои художества и их последствия. Кстати, о художествах. Проклятье!!! Тысячу раз!!! Западное крыло. Место семейных «развлечений». Там же живые «игрушки». Израненные, измученные жестокими играми хозяев. Моих я хотя бы оставила не без движения, пусть под замкОм и на свободной привязи. А вот что с игрушками мужей, я не знала.
От мысли такой резко прервала тренировку. Там живые люди неделю без еды и питья. Идиотка, как могла забыть? Хотя, память, что досталась в наследство, выдает информацию дозировано. Не уйди я мыслями в этом направлении во время пробежки, неизвестно когда о них вспомнила бы.
Вот ведь засада, и броситься их спасать прямо сейчас не могу, чтобы не быть разоблаченной. Миленькие, простите меня, продержитесь еще часик. Я так перед вами виновата. Все сделаю, чтобы спасти всех, только продержитесь.
Возобновила тренировку, увеличив темп. Ничего, выдержу. Программу выполнить обязана, а вот щадить себя не намерена. Да и массажист уже на месте. Сгладит последствия физической перегрузки. Не ему ж боль терпеть.
Обед проглотила, не почувствовав вкуса. Кусок в горло не лез. А вида, что спешу, показать не имею права. Хотя, пусть все странности списывают на стресс от предстоящих похорон.
В результате к кабинету подошла на полчаса раньше обозначенного для встречи. Послала за Фореном, официально лекарем для прислуги. Он имел доступ в западное крыло.
В кабинет влетела, не чуя ног. От волнения неслабо потряхивало. Для преступников Вето, а про неповинных чуть совсем не забыла. Думать ни о чем пока не могла. Идти самой туда нельзя — траур не подразумевает развлечений, не поймут.
Чтобы успокоится, взяла в руки бумаги. Не сразу поняла, что читаю списки погибших при применении ментального ключа. Третьим в списке был Форен.
Так, Елена Семеновна, истерикой ты никому не поможешь. Пора включать мозги. Довериться я могу пока троим. Причем, до конца только Морасу. Кто-то из оставшихся двоих все же вмешался в рисунок плетения. Помочь реально может Никос. Насколько он лоялен по отношению ко мне? Покажет разговор. И черт с ней с лояльностью. В помощи не для меня он не откажет в любом случае, не тот характер.
В приоткрытую дверь вошел секретарь.
— Форена никто не видел более недели, крея.
— Я уже знаю, рин Грив, благодарю за оперативность. Реи не подошли еще?
— Там только рей Морас. До назначенного времени еще почти полчаса.
— Хорошо. Пусть рей зайдет, остальных не торопи, но в приемной не задерживай. Пусть заходят, как прибудут.
Кажется, за прошедшие полдня Морас постарел еще лет на десять. Держится на одной надежде.
— Рей Морас, я просила Вас хоть немного отдохнуть. Понимаете, я нуждаюсь в Вашей поддержке. Хотя бы моральной. Если Вы сдадитесь, мы не сможем помочь Вашему сыну.
— Он жив?
— Жив. Ему, конечно, не сладко, но у него и у Вас есть шанс на благополучный исход.
— Бедный мальчик, он не выдержит пыток
— Успокойтесь. О пытках речи не идет. До вчерашнего дня все арестованные были под заклятьем неразглашения, так что допрашивать их было бесполезно. Безопасники смогли подобрать ключ, заклятье сняли. Теперь им угрожает только беседа со мной. Все по нормам Вето.
— Но Вы ведь не будете их пытать? Вам это так нравилось, — Морас в отчаянии опустил голову.
— Не забывайтесь, рей Морас! Думайте, что произносите вслух. Как, по-вашему, должна на эти слова отреагировать крея Ллиррия? — И без того бледное лицо рея покинули остальные краски.
— Прошу милости…
— На первый раз будем считать, что я этого не слышала. Потому что не слышал никто.
— Благодарю. Что будет с моим мальчиком?