В глубине зарослей слева снова захрустело. В паре метров от моего носа о землю хлыстом ударила травинка, оставив на каменной почве черный плоский предмет, похожий на раздавленное кофейное зерно, размером с две моих головы.
— Ого! Что это? — закричал сынка.
— Побежали отсюда! — вторила ребенку я.
— Мам! Кагараши! Что это? — дернул он за рукав врача.
Последний что-то просвистел.
— Чего? — не поняла я.
— Судя по описанию это семя, — ответил за него Сишати. — Возьмите и уходите.
Пашка, довольный, с помощью парня доковылял до черной тарелки и отодрал ее от камня. Именно отодрал, поскольку она приклеилась к почве.
Спустя полчаса мы сидели в каюте и изучали обнаруженное чудо природы планеты Наташи. Маша с Адольфом развалились в разных углах каюты. Нарашека на кровати. Собак же, видимо решив сыграть на нашей совести, оскорблено свернулся калачиком возле выделенного командой ему горшка, который пришлось поставить внутри каюты поскольку ихнее высочество трусило писать в коридоре за дверью.
— Дольф, иди сюда. Смотри сколько места! — похлопал рукой по полу возле кровати Пашка.
Адресат фыркнул, тяжело прерывисто вздохнул и отвернулся. Тоже мне! Артист Малого и Большого. Кажется, я это уже про кого-то говорила. Я склонилась к костюму ненавязчиво прихватизированному мной во время раздевания, нырнула ухом в капюшон.
— Эй, капитан!
Ответом была тишина.
— Мам, это в маску, наверное, надо.
Я последовала сынкиному совету.
— Да? — раздался удивленный голос. — Где вы?
— В каюте. Мы больше никуда на этой планете не дойдем, — поспешила успокоить Сишати я. Вот интересно, зачем?
— Я слушаю, — он что-то зашипел. В маске раздались короткие ответы на три голоса.
— А когда ураган закончится?
Он хмыкнул.
— Никогда.
Я растерялась.
— То есть как это? Совсем совсем никогда?
— Я запутался, низшая. В вашем языке никогда бывает не совсем?
— Чего? — не поняла я вопроса.
Капитан что-то сердито зашипел. Я услышала отчетливые смешки. Кажется, этот бас принадлежит Шуаи.
— Низшая, мы работать! — О! Этот голос и акцент я с некоторых пор узнаю где угодно!
Сишати холодно отчеканил несколько коротких замысловатых фраз. Смех тут же прекратился. Кагараши больше не подавал признаков жизни.
— Неважно, ураган не кончается. Только дождь идет попеременно.
— Это не дождь, это водопад. А почему?
— Планета повернута к звезде всегда одной стороной. Температуры на освещенной и неосвещенной частях разные, это создает ветер. Понятно?
— Понятно, — я энергично закивала головой, хотя очевидность в моем мозгу еще не была достигнута. Одно я осознала четко:
— Из всех планет во вселенной в мою честь обозвали ту, где можно снимать фильм ужасов!
Он засмеялся.
— Поверь, ей подходит это имя.
— Это намек на мою жизнь?
— А ты оглянись, — Сишати продолжал смеяться. — Мне нравится. Вы похожи с этим миром.
— Очень смешно, — беззлобно пробубнила я. Мне импонировал наш разговор.
— Мам, — склонился ко мне сынка. — По-моему, он нам подходит.
— Кто? — не понял капитан.
10. Голод не тетка, к открытиям потянет
Я зажала ребенку рот ладонью.
— А-а, — извилины усиленно сворачивались и распрямлялись. — Душ, — ляпнула первое попавшееся слово мужского рода.
— Душ?
— Д-да. Мы искупаться хотели.
— Хорошо, мойтесь, мы заканчиваем.
Повисла тишина. Я отложила маску в сторону вместе с костюмом. Пашка укусил меня за палец, я со свистом втянула воздух и отдернула руку.
— Я нечаянно, — без предисловий в своем стиле извинился кактусенок. — Так что думаешь? По-моему, он подходит. Вот Колян не очень и предыдущий, как его там… Емеля…
— Егор.
— Ну да, жлоб на лексусе!
— Еще раз скажешь слово "жлоб", подзатыльник отвешу.
— Не важно. Короче, Сишати классный. Он мне нравится.
— А меня спросить ты не забыл?
— А чего тебя спрашивать. И так все видно.
Моя ладонь сделала обширный полукруг, идя на сближение с сынкиной пятой точкой. Он проворно подпрыгнул и хмыкнув отскочил с кровати. Дольф грозно гавкнул из добровольной ссылки возле горшка.
— Кл-луто! — обрадовалась проснувшаяся Маша.
Пашка засмеялся. Я, поджав губы, попыталась поймать кактус, но он проворно скакал зайцем по каюте. Вещи летели по сторонам. За мной следом, откинув гордость и громко лая, гонял Адольф. Нарашека со своими чудо пальчиками залезла на стену и, повиснув вниз головой, вторила каждому собачьему "гав". Спустя несколько секунд небольшое помещение отчетливо напоминало банальный земной смерч, захвативший в свою воронку все, что попалось на пути. В разгар этого безобразия в каюте собственной нетленной персоной объявился капитан.
— Что… — Ему не дали договорить. Пашка, не сумевший затормозить вовремя, с криком "поберегись" сиганул с кровати прямо на Сишати. Я попыталась остановится, но споткнулась о скомканное на матрасе одеяло и с тянущейся "а" полетела следом. Адольф, шедший за мной по системе нос в попу, прыгнул просто так, до кучи. Раздался глухой удар. Четыре тела треснулись об пол лопатками капитана.
— Кл-луто! — повторила уже откуда-то с потолка Маша. Вот бывает же! Из всего Пашкиного жаргона она додумалась запомнить именно это слово.
Сишати застонал. Я испуганно отодвинула заливающегося смехом кактусенка и взглянула в глаза мужчине. Он улыбался. Я подозрительно нахмурилась. Где-то на моей спине вскочил и залаял собак. Я хрюкнула.