— Это тапочки. Милые, правда? Мне Лунтик подарила.
Я подняла ступню и пошевелила ей, заяц затряс длинными ушами, абсолютно косые глаза преданно смотрели друг на друга. Люблю их… и правого, и левого с морковкой. Прелесть такая. О чем это я? А! Опустила ногу и вернулась к воинственной позе.
— А меня дождаться? Зачем угрожать, если можно было тихо его спровадить. Что он теперь сделает, не знаю.
Сишати устало покачал головой, улыбнулся, обнял мою обиженную, сопротивляющуюся, правда совсем чуть-чуть, персону и потянул наверх, шепча ласково нечто на родном языке. Я вздохнула, в глубине души сразу же сдавшись. Любопытно, а бывают русско-сиросэкайские карманные словари? Ну, что-то вроде "туристу в дорогу". Вряд ли. Даже если и бывают, то называются они "похищенным в дорогу".
19. От смены дислакации итог не меняется
Дома на кухне нас застала расчудесная картина. Зеленый Кагараши, прижавшись к стене, испуганно таращился на тарелку с нарезанной ветчиной, которую ему под нос с садистким удовольствием подсовывал кактусенок. При этом ребенок ласково приговаривал:
— Попробуй, ням-ням. Вкуснятина. Посмотри как Маша с Дольфиком кушают. Открой ротик.
Приблизительно с такими словами я когда-то кормила Пашку кашкой, которую он не принимал ни в каком виде. Любопытно, ребенок решил, что мясо полезно или в самом деле издевается над взрослым мужиком?
— Кагараши, мясо очень полезно! И то, что ты его не кушаешь — плохо.
Я облегченно выдохнула, все-таки цветик не дорос еще до мести.
Дольф, меж тем, не жуя, всосал последний кусок со своей стороны стола и окинул оценивающим взглядом обстановку. Нарашека перестала меланхолично двигать челюстями и поставила на пса свои огромные глазки-блюдца. Вот честное слово, в них сквозило предупреждение. Собак оценил молчаливый посыл и с разбегу сиганул на колени к врачу, явно намереваясь стырить то, от чего нерадивый инопланетянин так упорно отказывался. Пашка возмущенно начал ругаться, Сишати рассмеялся и усадил меня на стул рядом с Машкой.
— У меня самая странная семья в этой галактике, — тихо прошептала я.
— Странная, странная, — согласилась кошка и великодушно протянула мне свой недоеденный кусочек. Я пожала плечами, взяла и принялась жевать. Так мы и сидели с нарашекой, меланхолично двигая челюстями и наблюдая как капитан пытается приготовить завтрак, Пашка — скормить Кагараши мясо, Кагараши — спрятаться за капитаном, а бесстрашный собак — стыбзить с Пашкиной тарелки хоть один кусочек вкуснятины.
— Машенька, это называется бедлам.
— Петлам, — повторила она.
— Умница!
— Петлам, петла-ам, — нарашека внимательно рассматривала меня. — Ми-икаи, — закончила она и перебралась ко мне на колени.
Ну, вот и все, собственно. Теперь я от нее ни за какие коврижки не откажусь. Судьба моя веселая.
— Да, Маш, мы с тобой тут единственные женщины, а женщины должны держаться вместе.
Спустя полчаса Сишати поставил перед своими дамами две тарелки с оладьями, нарашеке молоко, а мне еще и кофе. Мужчина — мечта. Я оттаяла, это потрясающе, да, решила уйти от позиции невмешательства и остановить своего подрастающего злодея.
— Пашка! Отдай ветчину Дольфу и отстань от Кагараши.
— Ну, ма-ам!
— А подзатыльник.
— Па-ап.
— Мама права.
Кажется, последнее заявление привело цветик в состояние удивления, крайней степени обиды и разочарования. Я победно улыбнулась.
— Предатель, — прошептал недовольно кактусенок, исполняя приказ. Врач опустился на табуреточку у стены и облегченно выдохнул, стараясь не смотреть в сторону чавкающего тигрового недоразумения. Маша протянула мне молоко, я в очередной раз пожала плечами и подвинула ей свой кофе. Сишати улыбнулся.
— Микаи, ты — чудо. Нарашека даже со мной никогда и ничем не делилась.
— Микаи, — кивнула кошка и прошипела нечто на инопланетном. Капитан ответил ей.
— Что? — не поняла я.
— Она тебя любит.
— Я тоже тебя люблю, чудо инопланетное, — расчувствовалась в ответ я.
— Мам, ты чего? А как же Дольф? — перестал сердиться сынка.
— Дольфа я начну любить, когда он перестанет прятать свою попу за моей и делиться со мной едой, а не отбирать.
— Меркантильная.
И где слово-то такое взял? Сишати начал смеяться. Комнатный питомец доел ветчину и уставился воодушевленным взглядом на маленького хозяина. Пашка виновато развел руки в стороны.
— Ты все съел.
Квадратная мордашка приобрела унылое выражение.
— Наташ, — тихо позвал меня капитан, — пойдем со мной.
Не стала интересоваться куда и зачем. Смысл? Осторожно спустила Машу с рук, ухватила свою чашку и отправилась в зал следом за мужем. Он вдруг стал каким-то напряженным, сосредоточенным, суровым, именно таким я увидела его впервые, выходящим из разбившегося корабля. И, честно говоря, предчувствия в душе роились не самые радужные. Стараясь успокоиться, я села на диван и глотнула кофе.
Сишати опустился на пол возле моих ног.
— Микаи, ты сказала, что любишь.
— Да.
Черт! Никогда не начинайте разговор с женщиной с подобных слов. Женщина начинает нервничать.
— Ты — моя жена.
— Да.
— И ты не против ею оставаться?
Ладненько. Теперь женщина окончательно разнервничалась.
— Не-ет, не против, — осипшим голосом согласилась я.
— Значит, ты согласна выйти за меня замуж и тут?
Я подавилась благословенным горячим напитком, который решила глотнуть для храбрости.
— Это что было? Предложение?
— Нет, — Сишати в ожидании смотрел на меня. — Просьба. При чем тут предложение?
— Ну, как это при чем… — начала я и осеклась. А какая, собственно разница? Мне важны языковые неточности или то, что любимый мужчина замуж позвал? Я сосредоточенно разглядывала ставшее таким родным лицо, черные глаза, вздохнула. Чем дольше я молчала, тем заметнее нервничал мой капитан и этот факт определенно доставлял мне удовольствие. Осторожно поставила чашку на пол, спустилась с дивана, сев на колени к мужчине. Поцеловала, наблюдая за его реакцией. Кажется, он по прежнему не знал как реагировать и что думать. Что ж… Месть за неверно начатый разговор вышла сладкой. Задорно улыбнулась и прошептала ему в губы.
— Согласна, конечно! Спрашиваешь еще!
И ё мое! Как ж он целуется! Так и до греха низшую землянку довести недолго, а может и до изнасилования, это если сопротивляться начнет. О чем думаю?
— Ура! — радостно заорали над самым ухом. — Мамка выходит замуж как положено!
Я, не отрываясь, махнула рукой в сторону Пашкиного голоса. Нетактичный ребенок, язык не там оттяпал. Услышала шипение Кагараши, сынка недовольно что-то ответил врачу на неродном и все стихло в зале. Только на кухне звякала посуда, гавкал Дольф и мурлыкала Маша, а мы были заняты.
А еще я в очередной раз расслабилась в руках этого мужчины. Расслабилась по настоящему, без остатка, без оглядки на внеочередные нелепицы и казусы, просто потому что решить любую проблему в случае чего мог он, сняв с меня этот груз.
— Вот и умница, — прошептал с улыбкой Сишати, глядя в мои глаза. — Доверяй мне.