Пашка согласно кивнул. Тигровый заяц после недолгого колебания определился, что с нами надежнее.
Корабль и вправду оказался не таким уж большим. Коридор тянулся прямо, мы лишь трижды круто свернули, пройдя мимо двери грузового отсека и вернувшись к исходной точке. Выходил треугольник. Поскольку открывать двери мы не умели, увидели не так уж и много, по сути, ничего. После получасового блуждания наткнулись на Сишати. Точнее не наткнулись, а налетели, то есть я налетела. Пашка-то шел позади, а я врезалась прямо в твердую грудь. И снова удивительно правильной формы бледные губы оказались на уровне моих глаз. Я подумала, что такие и не грех было бы поцеловать. Нижняя чуть полнее верхней. Бурная фантазия на фоне абсолютного отсутствия секса и все еще бурлящих гармонов начала рисовать красочные картины. Я тряхнула головой, обозвала себя извращенкой и подняла взгляд выше. Карие темные, почти черные глаза внимательно изучали мое лицо. И как только я раньше не заметила их цвет точнее. Может дело в сравнении? У Шуаи глаза светлее.
— Привет, — растеряно ляпнула я и отступила.
— Ты правда капитан? — без предисловия выступил вперед цветик.
Сишати утвердительно кивнул, ни на секунду не отрываясь от меня. Я заворожено смотрела в ночные глаза.
— А как двери открывать? — продолжил задавать важные вопросы Пашка.
— Если код не стоит, прикоснись к нижнему правому углу панели.
— А ты где был?
— В рубке.
— А где рубка?
Капитан наконец взглянул на мой прилипчивый репей.
— Ты хочешь в рубку?
— Очень! — закивал сынка.
— Зачем?
Пашка нахмурился и на несколько секунд задумался. Я пораженно смотрела на своего ребенка. Даже мне никогда не удавалось поставить его вот так, одним единственным вопросом, в тупик.
— Не знаю. Посмотреть, — наконец, определился он.
— Пошли. Но если что тронешь, запру в комнате, — взгляд капитана был не злой, не сердитый, но в искренности его слов, сомневаться не приходилось. Я на всякий случай взяла ребенка за руку, мало ли чего этим ребятам в голову придет? Горло перегрызу. Хотя было что-то в Сишати, что заставляло доверять ему. Не зря, наверное, он капитан. А может все дело в застоявшихся гормонах озабоченной землянки.
— Сколько тебе лет? — спросил Пашка спину Сишати.
— Пятьдесят пять.
— Ого? — я поперхнулась. А выглядит максимум на тридцать! — Почти как нашему дедушке! — продолжил ребенок.
— Мы живем дольше, в отличие от низших.
— А откуда язык наш знаете?
— Мы — исследователи, ученые по-вашему, изучаем системы, ищем формы жизни.
— Здорово! А давно вы нас нашли?
— Очень!
— А врач ваш почему язык не знает?
— Он молодой еще.
— А! А…
— Паша! — вступилась за терпеливого дядю я. — Остальной триллион вопросов чуть позже.
Капитан серьезно обернулся ко мне.
— Пусть спрашивает. Нас можно.
— А кого нельзя? — с радостью отреагировал репейничек.
— Других сиросэкайи.
— А почему?
— Потому что вы низшие.
— А почему вас можно, для вас мы тоже низшие? — моя голова начала медленно вскипать и от цветиковых вопросов, и от капитанских ответов.
— Мы особенные.
— Чем?
— Мы отщепенцы.
— А что это значит?
— Мы вне закона.
Я резко дала по тормозам. Адольф, в привычку которого уже вошло прятаться за мой тощий зад, от неожиданности впечатался в последний.
— Нас похитили четыре инопланетных бандита? — возмущенно подумала я вслух.
— Офи-иге-еть! — сынка не изменял себе.
6. Маша, Адольф и Паша
Сишати пожал плечами, повернулся к нам спиной и начал удаляться. Пашка потянул меня следом. Я очнулась от созерцания белого пола и поплелась. Да и какие, собственно, иные варианты? С тремя членами команды мы уже познакомились. Оставался четвертый. Таблетка пока никак на организм ощутимо не действовала, не считая небольшой слабости от повышенной температуры, но это я с успехом игнорировала. В пеленочном возрасте сынке было все равно болею я или нет, ему нужно было внимание в любом случае. Адольф решил, на всякий случай, примоститься за попой кактусенка, что со стороны выглядело, по меньшей мере, странно, учитывая размеры обоих.
Рубкой оказалось помещение не многим больше той комнаты или, наверное, правильнее выражаться каюты, где нас поселили. При слове "рубка", мне почему-то представилась продолговатая просторная комната с прозрачной внешней стеной, открывающий вид на просторы космоса, с кучей мигающих лампочек. Что ж… Глупая землянка ошиблась. Комната и вправду была продолговатой, но никакого "лобового стекла" не было. Вместо него от самого потолка до пола тянулись три огромных экрана, и епархию звезд показывал исключительно правый боковой. На центральном постоянно сменяли друг-друга разноцветные строки, словно кто-то вдруг решил, что раскрашенный во все мыслимые оттенки радуги Far Manager, выглядит красивее, обычного. На левом экране мигали сотни точек с подписями. Может карта? Хотя, кто их инопланетян знает?
Пашка, как и было обещано капитану, держался тихо. И только блестящие глазищи выдавали плещущийся через край энтузиазм и восхищение. Дольф, глядя на нас, тоже освоился и начал потихоньку передвигаться по рубке, припадая к земле и принюхиваясь словно лисица.
Помимо Сишати и уже знакомого нам с сынкой Шуаи тут присутствовал третий инопланетянин и последний член команды. Врача в рубке не было. И хорошо. Я ему не доверяла. Никто из присутствующих не спешил проявить вежливость и представить нам низенького довольно жилистого молодого мужчину (его мы тоже уже успели лицезреть на Земле). Он не обращал на нас никакого внимания, сидя к нам спиной за… Уж не знаю как называются у них эти штуки с прозрачными креслами и такими же прозрачными панелями спереди, по которым каждый то и дело резво пробегает пальцами. Да и признаться, плевать. Я — низшая и хочу домой на Землю! Я с печалью вспомнила о родителях, на глаза навернулись слезы, тряхнула головой, отгоняя предательскую влагу и ненужные пока мысли. Как любит повторять Луня: Наталья — ты неисправимая, абсолютная до идиотизма оптимистка! Да, я такая. И оставаться дальше такой… Проблемы будем решать по мере их поступления, а пореветь можно, когда цветик уснет.
Еще раз тряхнула головой и огляделась. Капитан внимательно наблюдал за мной. Я стушевалась под этим пристальным взглядом. Захотелось возненавидеть Сишати. Нельзя. У меня сын, к которому пока все относятся не просто терпимо, а даже хорошо. На глаза опять навернулись слезы. Я заморгала. Все-таки стресс сказывается. Чтобы как-то отвлечься решила сама проявить любезность, раз никому в голову не приходит.
Я ухватила Пашку покрепче за руку и зашла к мужчине сбоку.
— День добрый!
Он взглянул мне в лицо, нахмурился.
— Прошу прощения, что отвлекаю. Я на секунду. Нас не представили. Я Наташа, это мой сын — Паша, — мужчина как-то странно смотрел на нас. Я стушевалась, но виду не подала. Может земная вежливость тут не катит?
— Очень приятно, красавица и молодой человек, — наконец произнес он.
Пашка склонился в вежливом поклоне в лучших традициях европейских домов, прямо, глядя в глаза собеседнику. Откуда только узнал?
— Я Наши. Разрешите навестить вас позже?
— Будем рады видеть в нашей скромной каюте, — я сжала губы в тонкую линию, стараясь не рассмеяться. Пашка, репейник такой, откуда манер англицких набрался?
— Благодарю.
— Не смеем больше отвлекать.