— И мой! Как посмотрит — сердце в пятках и дышать тяжело!
— Гаремы есть, да, — кивнула я, подняв руку, чтобы успокоить разгорающуюся всеобщую истерику. — Но они социально оправданы. Армию нужно поддерживать в боеспособном состоянии, поэтому мужчины хотят сыновей. Больше сыновей, сильнее Хельрисс. Думаю, они не маленькие и прекрасно понимают, что ребенок не родится после первой же ночи. Но у них есть средство, которое помогает понести быстрее. Это средство нужно выпить, хотя бы глоток, но обязательно. Такова традиция. Теперь о приличиях. Я понимаю, что это очень сложно. Вам хотя бы объяснили, что ждет впереди. Мне Князь лишь сказал, что я должна слушаться его, следовать традициям нового дома, и я подчинилась. То, что считается неприличным за стеной, здесь является нормой. И напротив, у нас уже давно женщины не хранят себя для мужа, давайте будем честными, а здесь девичья честь — главное богатство. Мы разные, это правда. Но это не значит, что местные традиции хуже наших норм поведения. Суровые они только с виду. Хмурятся, рычат даже, но мы же женщины. Волна камень точит. Научите их быть немного мягче с вами. К тому же… Может, дышать тяжело, потому что они красавцы как на подбор? Сердце замирает по той же причине?
— Ваш страшный!
— Зато сильный, надежный, неглупый, уверенный, — я пожала плечами и хитро посмотрела на девушку, которая успела вчера разглядеть недостатки внешности моего супруга. — Красивой могу быть я, а он пускай решает проблемы, из этого факта вытекающие.
Девушки рассмеялись и немного расслабились, и музыка сменилась на более веселую. Через какое-то время дверь открылась, что стало сигналом к тому, чтобы выйти из…кельи, наверное. По крайней мере пахло здесь благовониями, как в монастыре, где мне довелось жить пару месяцев.
Главный зал был очень похож на пещеру. Тот же полумрак, тот же костер, только гораздо больше и старик, но более упитанный, с противными бегающими глазками. Сначала он взял слово и долго вещал о женской добродетели и мужской силе. Потом Джаррак тоже напутствовал своих подданных быть хорошими мужьями (хотя я перевела это слово как “верными”, но это, видимо сбой артефакта-переводчика). Я коротко благословила девушек и обряд начался.
Если быть точной, это была цепочка из девятнадцати обрядов, после которых девушек уводили за ширмы и… Ничего не было слышно. Ни звука, ни стона, ни вскрика. Когда уединилась последняя пара, я не выдержала и обернулась к супругу, который все время сидел у меня за спиной и смотрел в огонь.
— Почему ничего не слышно?
— Это ведь таинство, — не понял моего удивления дикарь. — Достаточно того, что мы показываем первую кровь своих жен, чтобы все видели доказательство ее чистоты.
— Показываете?
— Вывешиваем на ширму, — кивнул он на первую пару.
Что удивительно, на ширму действительно вывесили белую шкуру с красными пятнышками, а вот самих супругов уже не было. Кажется, здесь имелся тайный ход…
Нам пришлось дождаться, когда все пары вывесят шкуры и скроются в своих домах. Что удивительно, действительно все девушки оказались невинными. Видимо, к жребию изначально только с таким условием допускали. Либо мужья слукавили, и кровь не настоящая. В смысле не та, которая должна быть. Потому что сомневаюсь, что Его Величество отбор среди невинных дев проводил.
Обратно мы ехали тем же способом, но на этот раз я сразу уткнулась лицом в шубу супруга, а он прижал меня к себе. Настроение у него было превосходное, даже насвистывал какую-то незатейливую мелодию себе под нос. А я решила воспользоваться ситуацией, поэтому, когда мы приехали, и мне помогли выбраться, я пошла следом за Джарраком.
Шаг у мужа был широкий и уверенный, так ходят только короли и безумцы. Учитывая, случай с изнасилованной и убитой девушкой… Нет, слишком осознанный взгляд для безумца!. Я улыбнулась, когда Вальрас обернулся, и он притормозил, чтобы мне не приходилось так бежать. Теперь я шла рядом, краем глаза замечая, как улыбается дикарь.
— Я кажусь тебе смешной? — улыбнулась тоже, так и не решаясь посмотреть на него прямо.
— Скорее милой, как котенок, — Джаррак вошел в свой кабинет, дождался, когда я войду следом, а потом закрыл дверь. Сел на довольно большой и мягкий диван, дернул меня за руку, усаживая к себе на колени и обнял. — Замерзла.
— Не сильно, — я улыбнулась, прижимаясь крепче. — Устала только. Здесь все непривычно, странно для меня.
Горячая ладонь скользнула по щиколотке, поднимаясь выше и задирая подол. Я напряглась.
— Ты боишься, — как-то звеняще сказал Вальрас, и объятия разжались. Сразу стало холодно. Ощущение неправильности сковало морозом изнутри, там, у солнечного сплетения, огонек стал тухнуть.
Недолго думая, я сама задрала подол и уселась верхом на супруга, чтобы видеть его лицо. Напряженное, безразличное, словно маска. Чужая и неправильная.
Я поерзала на супруге, чувствуя, что он не совсем спокоен по крайней мере в одном аспекте, и посмотрела прямо. На дне карих глаз горели желтые всполохи, будто огоньки в лесу. Я знала по рассказам мамы, что такие огоньки уводят глупых девочек, в самую глубокую чашу на съедение волкам, но не могла оторваться. Смотрела, смотрела, смотрела… Пока внезапно не захотелось, чтобы он понял. Я хочу полюбить его. Хочу, чтобы он полюбил меня. Я хочу сделать так, чтобы наказание от Его Величества превратилось в дар для меня. Назло отчиму, его любовнице и самому королю. Назло всем. Вопреки всему. Хочу, чтобы у меня снова был человек, который будет защищать, заботиться и оберегать, потому что так велит сердце. Хочу, чтобы наши дети росли в нормальной семье, где один папа и одна мама, которые любят друг друга и своих маленьких непосед.
— Я не боюсь, — шепнула я, целуя уголок его губ. — Я хочу, чтобы у нас все было… Семья, понимаешь? Не гарем, а семья. Семья, где есть только двое и их продолжение. Только мы и наши дети. Я не боюсь тебя. Я боюсь, что через несколько месяцев, здесь с тобой будет сидеть другая. Ты будешь целовать ее, будешь говорить, что она самая прекрасная, будешь обнимать и согревать ее, а не меня. Я не хочу так. Я хочу по-настоящему. Только для двоих все слова. Только для двоих все чувства. Понимаешь?
Джаррак кивнул, но его руки так и лежали на диване. Он не поверил. Больше не обнимал меня. Не хотел или не мог?
Я встала с его колен и распустила волосы. Голова болела от тугой косы, так что думать не было сил. Платье сняла дрожащими руками, оставшись в белье: шортиках и бюстгальтере, которые привезла с собой. Села снова к нему на колени и поцеловала, зарывшись пальцами в волосы, скользнула губами по его шее, слегка прикусывая кожу. Пристала, продолжая целовать супруга, ладонью спустилась ниже, огладив шею, грудь, рельефный живот. Брюки снять одной рукой не смогла, но муж не оставил в беде — помог.
Шортики супруг благополучно порвал на мне, не прилагая при этом никаких усилий. Мелькнула мысль, что сейчас кто-нибудь войдет в кабинет и все испортит, но нет. Мой дикарь запер дверь, я хорошо это помнила. А потом забыла. Вообще все забыла, потому что наши тела соединились. Протяжный стон вырвался сам собой. Огонек внутри снова разгорелся, когда я простонала имя супруга. Он зарычал вполне натурально. Сильные пальцы впились в кожу, наверняка оставляя синяки на бедрах.
Вверх.
Вниз.
Новый стон.
Сумасшедший поцелуй, до нехватки воздуха.
Вверх.
Вниз.
Его рычание.
Вверх-вниз.
Мы смотрели друг другу в глаза, без слов и мыслей. Только одно на двоих удовольствие. Только тонкая нить, которая постепенно протягивалась между нами. Только ускоряющиеся движения.
Его руки на моих бедрах, мои у него в волосах. Дурацкая рубашка, которая мешала прильнуть кожа к коже. Хотелось петь, кричать и почему-то плакать. Хотелось быть ближе. Хотелось, чтобы он чувствовал то же самое. Хотелось… Его. Всего и навсегда.
О, Матея, кажется, я влюбилась в собственного мужа — насильника, тирана и дикаря…
Я оперлась руками на его плечи, чтобы было легче. И выгнулась, когда он стал целовать шею. Разочарованно застонала, потому что он сжал меня, заставляя остановиться.
А потом дикарь… Укусил меня! Боль сгладилась огоньком у солнечного сплетения, но сам факт!
Джаррак уложил меня спиной на диван, стянул с себя рубашку и снова вошел, укрывая своим телом. Он зализывал свой укус, целовал меня, будто извиняясь. Обвила его ногами, чтобы быть ближе, как и хотелось. Стонала громко и протяжно. Царапала его спину, будто хотела отомстить за укус, подавалась навстречу.
— Джаррак!
И снова князь зарычал, предчувствуя развязку.
А потом мир взорвался и перестал существовать. Огромная волна чего-то горячего накрыла меня с головой, будто стремилась утопить. Вальрас одним проворным движением поменял нас местами, уложив меня сверху.
Я закрыла глаза, потому что чувств было слишком много. Лежала на груди мужа и понимала, что так не бывает. Так просто не может быть. Неужели мать-настоятельница была права?
— Я обещаю, — прошептал Князь, нежно поглаживая мою спину кончиками пальцев. — Как ты просила? Только для двоих все слова. Только для двоих все чувства. Я буду ждать сына от тебя. Не стану брать других жен.
Я улыбнулась и чмокнула мужа в подбородок. Не все так плохо. Не все так сложно!
Глава 3. Вторая жена
Следующие пару дней я проводила в компании мужа, всюду следуя за ним хвостиком. То ли он привык, то ли вообще не имел ничего против, но в итоге я сидела на диване в его кабинете, читала и слушала редкие возмущения супруга всеобщей тупостью, ожидая момента, когда можно блеснуть умом и попросить какую-нибудь не очень сложную, но не скучную работу. От мысли, что мне всю жизнь придется ничего не делать, становилось по-настоящему дурно.
День всегда начинался одинаково. Я просыпалась, когда мужа уже не было в спальне, принимала ванную, приводила себя в порядок и шла к нему в кабинет. Там я завтракала, он обедал, мы немного говорили о разном, постепенно узнавая друг друга. Например, оказалось, что Джаррак на удивление любит сладкое. Считается, что десерты это женская слабость, но мой мужественный супруг, едва ли не краснея признался, что любит сладости. С того дня я просила приносить мне побольше десертов и кормила дикаря ими втайне от его подданных, чтобы ни в коем случае не умалить авторитет князя. А потом мы либо целовались, что естественно перерастало в большее, либо расходились в разные стороны, чтобы не начать целоваться, потому что у Вальраса скопилось слишком много дел.
Я как раз шла в кабинет супруга, улыбаясь зимнему солнцу и кивая на поклоны встречных людей, когда меня окликнул храмовник, попросив остановиться.
— Вы здесь человек новый, — улыбнулся упитанный старик. — Я же хранитель традиций. Хотел вам рассказать об одном упущении…
— Разумеется, — внутренне напрягшись, кивнула я. — Всегда рада помощи знающего человека.
— Дело в том, что в наших краях, в отличие от ваших, действует два очень важных института. Первый — право первой ночи. Князь имеет право взять любую девушку, чтобы ее ребенок был более сильным и выносливым. А наш князь отказывается выполнять эту свою обязанность.
— Вы сказали, что это "право". Насколько я знаю "право" и "обязанность" довольно разные вещи. Вы так не думаете?
— Разумеется, — снисходительно согласился духовник. — Но ведь из права всегда вытекает обязанность.
— Из права одного человека вытекает обязанность другого. И если у моего супруга есть право получить первую ночь любой девушки, то все девушки обязаны согласиться с его решением на этот счет. В любом случае я не собираюсь обсуждать с вами своего супруга. Это он здесь повелитель, ему решать, чью первую ночь он хочет получить. Что там по второму пункту?
— По второму… Это право второго мужчины. Слышали о таком?
— К счастью, нет.
— Для того, чтобы ваш ребенок был более умным, высшее духовное лицо княжества имеет право и даже обязанность напитать его своим семенем, — мужчина взял меня за руку и погладил ладонь большим пальцем. — Понимаете, о чем я?
— Понимаю, — я вырвала руку из чужой потной ладони. — Думаю, этот вопрос вам тоже нужно обсудить с моим супругом. Если Князь решит, что нашему ребенку будет необходимо ваше семя, пусть скажет мне об этом лично. А теперь мне пора идти. Всего доброго, "высшее духовное лицо княжества".