— Она не подохла, что ли, еще, — хохотнул он, и от его скотского хохота неизвестный нахмурился, его неулыбчивые тонкие губы сжались в узкую полосу. — Не затрахал ее Дракон? Я думал, он из нее за пару дней душу вытряхнет!
— Не подохла, — холодно ответил незнакомец. — И, кажется, не собирается. Да и вообще, кажется, ей все это нравится, и она в какой-то степени сейчас благодарна тебе.
— Так ты что, — выдохнул Мишель, зло сверкая глазами, — пришел мне передать ее благодарность?
— Нет, вовсе нет, — ответил неизвестный. — Я пришел выразить вам свое личное возмущение, а за одним поинтересоваться, а не знаете ли вы истинную причину такой необычайной выносливости госпожи герцогини. Может, у нее в роду были драконы или хотя бы великаны? Может, вы как муж, заметили что-то… м-м-м… необычное в строении ее тела?
— Никаких великанов, — огрызнулся Мишель. — Она обычная девчонка, каких много, и ничего особенного в ней нет. Может, и насиловали драконы ее прапрабабок, да только я в ее родословную не заглядывал, она мне ни к чему. А тебе что за дело?
— Просто очень странно, что первая попавшаяся девчонка так идеально подошла Дракону. Я хотел поинтересоваться о том у вашей матушки, но с ней разговор как-то не заладился…
— Ах, так это ты укокошил Зизи, — рыкнул Мишель, яростно ткнув в сторону неизвестного ножом, от которого чёрный господин ловко уклонился.
— Точно, мышиный мозг, — насмешливо пробормотал он, неспешно вынимая из ножен черную шпагу. — Видел пожар, но не понял, кто убил Зизи? Он принес и подарил ее голову твоей женушке. Думаю, и твою б тоже принес, если б застал дома.
Мишель на миг застыл неподвижно, на лице его изобразилась вся тяжесть мыслительного процесса.
— Дракон?! — словно не веря самому себе, переспросил он, и незнакомец удовлетворенно кивнул.
— Ведь можешь же, если сильно постараешься, — издеваясь, проговорил он, и его шпага пребольно ткнула Мишеля в грудь, едва не проткнув в нем дырку. — Дракон очень благодарен тебе за твой подарок. А я — нет.
— Тебе-то чего? — огрызнулся Мишель, отшатнувшись от наступающего на него колдуна.
— Думаешь, мне нужна подле него женщина, к которой он будет прислушиваться? — рыкнул незнакомец, и его глаза разгорелись от злости. — Недели не прошло, а он уже преподносит ей подарки и подстерегает ее врагов… Дракон, охотящийся на мышей, виданное ли дело?!
— А я тут причем, — снова огрызнулся Мишель, нутром почуяв, что вляпался, и этот странный, страшный человек не отстанет от него просто так.
— Ты тут притом, что муж Хлои, — ответил незнакомец почти ласково. — И первое время молодая супруга ваша очень печалилась о том, что покинула вас против своей воли, и даже очень переживала за вашу честь, которую Дракон поругал в первый же день пребывания вашей супруги в его замке. Но потом ей понравилось наставлять вам рога; и она начала забывать и о вас, и о супружеской верности. Теперь я хочу, чтобы ты снова появился в ее жизни, и сладкими речами убедил ее бежать, например. Призови ее к порядку! Напомни ей о клятвах, что она давала перед алтарем! Разбуди ее совесть, наконец. Заставь ее вспомнить, что совсем недавно она любила тебя. Это Дракону не понравится; а так как норов у него крут, то девчонке несдобровать.
— Нашел дурака! — вскричал Мишель. — Чтоб я совался к ней теперь, и чтоб Дракон еще и мне пятки поджарил?! Я человек маленький, но не безмозглый же!
— А тебя и спрашивать никто не станет, — ласково произнес неизвестный, и у Мишеля сердце похолодело от внимательного взгляда его черных маленьких глаз. — Ну же, не ломайся! Не будешь дураком — останешься жив.
— Помогите! — заверещал Мишель, и где-то наверху с треском распахнулось окно.
— Мерзавцы, — прорычал грубый голос, — что это вы надумали на ночь глядя? А ну, убирайтесь к чертям и не мешайте честным людям отдыхать!
Лишь на миг страшный черный незнакомец поднял голову, чтобы посмотреть, кто это там вопит, но и этого мига было достаточно, чтобы Мишель, пискнув, подскочил и растворился в воздухе, а вместо него по каменной мостовой забегала маленькая мышка, пища и выискивая щель, куда можно забиться от страшной черной шпаги, которая со звоном обрушилась на то место, где Мишель только что стоял, высекая белые искры.
Мышь, отчаянно пища, неслась и неслась вперед, а мир вокруг нее наполнился злым карканьем и стремительным ударами черной шпаги, из-под острия которой крохотный зверек уворачивался каким-то неведомым чудом. Черная шпага пронзала камни, разъяренный незнакомец выдергивал ее из мостовой и снова обрушивал жуткие удары на ускользающую мышь.
Вокруг удирающего Мишеля помимо ударов шпаги застучали еще и вороньи клювы, забили черные крылья, и он, отчаянно пища, все несся и несся вперед, уже не разбирая дороги и не видя ничего кроме черных птиц, долбящих камни. А потому, когда его ухватили острые вороньи когти, он не сразу понял, что под его крошечными мышиными лапками, яростно молотящими по воздуху, уже нет земли. Ворон, быстро маша крыльями, взмыл над крышами, мышь в его когтях забилась и запищала. Мишель запоздало сообразил, что поздно обращаться в человека, ведь ворон не удержит его, уронит с высоты прямо на камни мостовой, и тогда ему, Мишелю, конец. А потому осталось лишь смириться и молча проделать путь в вороньих когтях через море, в замок Дракона.
Отсутствие Робера привело к самому неожиданному повороту, к такому, какой ему точно не понравился. Дракон велел выслать из своего замка всех девиц, что ему подарили, кроме Хлои. Ее он велел поселит в своих покоях, и спать теперь она должна была приходить только в его спальню.
А все началось с жалобы старшего повара. Будь Робер на месте, эта жалоба до Дракона не дошла бы, и кто знает, принял бы он такое решение так поспешно, но Робера не было, и за обедом, лично подав Дракону жаркое, повар, опасливо косясь на Хлою, нашептал на ухо Дракону, что, при всем уважении, он умоляет господина Дракона забрать с его кухни девушку, графиню, которую Дракон отослал подальше от себя.
— Что так? — поинтересовался тот.
— Господин Дракон, — боязливо произнес повар, поспешно кланяясь. — Вы же знаете, у меня на кухне царит порядок, все мои подчиненные — от поваренка, таскающего воду, до кондитера, — прилежны, послушны и трудолюбивы. Все знают свое место и любят свое дело. Эта же девушка… — повар поморщился. — Она ничего не умеет. Это и понятно, при ее-то высоком происхождении. Но и учиться она не желает; целыми днями она только и делает, что ест конфеты и пирожные, а на все мои указания отвечает лишь одно: «Я подарок Дракону, только он имеет право мне приказывать!»
Дракон удивленно поднял брови в знак удивления, но смолчал, продолжая трапезу.
— А вчера произошло и вовсе из ряда вон, — зашептал повар, ободренный молчанием Дракона. — Она стащила у одной из судомоек колечко. Вещь дешевая и совсем простая, не понимаю, зачем она благородной девице… судомойка подняла скандал, и они подрались, господин Дракон. На моей кухне! Таскали друг друга за волосы и визжали, как дьяволицы. Побили посуду. Судомойку я велел высечь, чтоб не смела устраивать бузу на кухне, но вот вашу девушку…
— Я отослал ее прислуживать, — резко ответил Дракон, глянув прямо в глаза напуганному собственной дерзостью повару. — Мыть полы и стряпать. Думаешь, после этого я бы ее взял? Сколько плетей всыпали судомойке?
— Десять, ваша милость, — прошептал трясущимися губами повар.
— Так велите вашим поварам скрутить мерзавку, притащить ее сюда, привязать ее к лавке и всыпать ей в два раза больше, чем судомойке! — рыкнул Дракон раздраженно. — Нет, в три! Десять за дерзость и высокомерие, десять за кражу и десять за разбитую посуду, чтоб знала, как следует себя вести! Работу ей поручать как любому, кто хочет получить кусок хлеба, за непослушание — сечь! Кто ей сказал, что с ней тут будут возиться?
— Слушаюсь, ваша милость! — шепнул повар и опрометью кинулся на кухню.
Едва повар исчез за дверьми, как Хлоя подняла на Дракона испуганные глаза.
— Ее что, — еле смогла произнести девушка, — будут сечь прямо здесь?
— Разумеется, — кровожадно ответил он, усмехаясь. — Она должна понять, что в моем доме свои порядки, и они строги. И ее никто не защитит, тем более я, если она будет вести себя подобным образом.
— Но я не могу, — прошептала Хлоя в ужасе, — я не хочу на это смотреть!
— Отчего же? — холодновато поинтересовался дракон. — Это очень поучительное зрелище. Я наказываю одинаково всякого, кто мне не подчиняется. Тебя, — он очень недобро глянул на девушку, — это тоже может коснуться, если ты сделаешь что-то, что мне не понравится. Я не люблю обмана. Ты понимаешь, о чем я?
Под его внимательным немигающим взглядом Хлоя обмерла.
Тем временем за дверями послушались ужасные крики, как будто с несчастной жертвы заживо кожу спускали. Двери распахнулись, и двое дюжих поваров втащили извивающуюся, сопротивляющуюся девушку, вопящую, словно кошка в кипятке. Ее голос был визгливым, громким, противнее, чем царапанье ножа о тарелку, и Дракон, поморщившись, знаком велел заткнуть ей рот.
— Мне показалось, — тяжелым голосом произнес он, глядя, как извивающуюся девицу привязывают поспешно к лавке, как задирают безо всякого почтения ее юбки, обнажая дрыгающийся белый зад, — ты не поняла, где твое место и как надо себя вести. Сейчас тебе пояснят хорошенько. Этот язык обычно все понимают.
Хлоя прижала к губам салфетку и сидела бледная, как полотно, словно ее сейчас вытошнит.
Повар, нажаловавшийся на проворовавшуюся графиньку, тем временем выбирал розгу понадежнее и погибче, чтоб не переломилась и стегала хлеще. Графиня, схваченная двумя парами крепких рук, заливалась слезами и крутилась как уж на сковороде, ее голые ноги дрожали.
— Пожалуйста, не надо, — пискнула Хлоя, и Дракон перевел яростный взгляд на нее.
— Тридцать, — отрезал он. — Тридцать ударов!
От первого удара графиня взвизгнула и завопила, багровея и трясясь. На ее белой коже, на ягодицах, вспухла алая полоса, в ярко блеснувших глазах Дракона мелькнуло кровожадное удовлетворение.
— Не надо! — повторила Хлоя.
От второго удара, со свистом опустившегося на бедра девушки, та забилась словно в припадке падучей. Кожа ее мгновенно налилась сине-красной опухолью, а приглушенный вопль остро отточенным ножом резанул нервы.
— Умоляю вас! — выкрикнула Хлоя, но ее голос потонул в злом свисте розги, вновь опустившейся на дрожащие ноги провинившейся.
Графиня выла и извивалась, от боли и напряжения у нее глаза на лоб лезли, на шее и на лбу вспухли вены, и она рвалась, как обезумевшая, пока удары один за другим рассекали ее кожу до крови.
— Я… я обещаю вам что-то особенное! — выкрикнула Хлоя. — Только пощадите, не надо этого!
Дракон, который, казалось, упивался жестоким наказанием, криками жертвы, ее болью, услышал слова Хлои и знаком велел повару остановиться; тот замер, утирая пот со лба.
— Особенное? — с хитрым прищуром переспросил Дракон.
— Да! — выкрикнула Хлоя. — Легче перетерпеть боль самой, чем слышать, как мучается живое существо!
Дракон недовольно поморщился, покачал головой:
— Какой глупое, глупое милосердие! — произнес он. — Эта мерзавка виновата, ее нельзя жалеть, и тем более — принимать наказание вместо нее. Вы, люди, обладаете слишком мягкими сердцами.
— Мягкое сердце чувствует острее, — дерзко ответила Хлоя, глядя прямо в глаза Дракона. — Вы нанесли ей пятнадцать ударов, остальные можете выписать на мой счет. Я вижу, чужие боль и страдания вам приятны, поэтому не стану лишать вас вашего любимого развлечения. Вы можете высечь меня; взамен прошу, смиренно прошу, чтобы никогда больше вы не принуждали меня смотреть на наказания.
— Вы сейчас хотите воззвать к моему милосердию? — хохотнул Дракон. В глазах его разгорелся огонек живейшего интереса, он глянул на девушку так, словно видел ее впервые. — Его у меня просто нет. Я наказывал, наказываю и буду наказывать своих слуг. И вас, без сомнения, накажу, коль скоро вы так глупо — ужасно глупо! — принимаете на себя тяжесть чужой вины.
Он обернулся к поварам, ожидающим его решения, и произнес:
— Отнимите у нее то, что она украла, и велите ей уже заняться делом. Да позовите мне господина Робера — где, черт подери, его носит?! Я хочу, чтобы он отослал обратно всех девушек, которых мне прислали накануне. Ни одна из них мне не нравится, — его горящие глаза снова посмотрели на Хлою и он усмехнулся, показав в страшной улыбке острые зубы. — Мне кажется, я уже выбрал себе самую интересную игрушку.
Графиню освободили, помогли подняться. Она рыдала, но взгляд ее, обращенный к Хлое, был зол, и никакой благодарности в нем не было. С ее пальца насильно содрали кольцо и вытолкали прочь, а Дракон, аккуратно промокнув салфеткой губы, как ни в чем не бывало обернулся к Хлое.