— Можешь теперь спокойно раздеваться, ограничения сняты, — порадовалась тому, что хоть и тяжело голова сейчас варит, а подумать о том, что, возможно, теперь действительно многое переиграть в дурацких правилах Дома получится, сподобилась.
И сама, с облегчением вздохнув, стянула с себя маску.
— Уффф, — выдохнула. — Теперь всё будет намного проще, — ухмыльнулась, порадовавшись тому, что Ррхана удастся без проблем оставить за порогом своей комнаты — пусть ночует в одиночестве, и так же просыпается.
Вий ушёл вслед за Мороком, который ждать его не стал. И всё это молча, ни слова не сказав. Выдохлись оба? Сил на эмоции не осталось? У меня, впрочем, тоже. Устало опустилась на невидимую постель рядом с Яром и попросила Услада убрать иллюзию и вместо ткани, заказала нормальное одеяло. Одно для Лиса, одно для себя. Так же велела Дому сделать мебель более привычных для меня форм, и теперь постель стала видимой, по моей указке у неё появилась удобная спинка, как у дивана, на которую можно было опереться. Устроилась с ногами, взяла руку Яра и поднесла её к губам… Горячая. Неужели у него жар? А если я и вправду какие-нибудь вирусы в этот мир занесла? Но я же не первая иномирянка… Не зря же сразу в люди не выпускали. Должны были тщательно, очень тщательно обработать… Но, наверное, это не всегда срабатывает, раз есть у Дома режим карантина.
Отогнала все лишние мысли прочь и положила руку Яра себе на колени, аккуратно переплела пальцы с его и сняла свободной рукой с мужчины маску. Пусть лишнее не мешает. Крепко сжимала ладонь Лиса и шёпотом молилась всем известным земным Богам о том, чтобы он выздоровел. Иначе я просто не знаю, как дальше буду жить без своего экстремала. Он ведь самый светлый по характеру из всех моих урмытов. И самый мягкий, хоть и слабаком его не назовёшь. Самый податливый и гибкий. Но не менее упёртый в достижении поставленных целей, чем остальные мои мужчины.
От грустных размышлений отвлёк знакомый женский голос, зазвучавший в голове:
“Перегрузка системы, не хватает мощностей. До отключения осталось пять минут”
“Твою ж дивизию!” — ругнулась мысленно и спросила. — “Что послужило причиной?”
“Одновременное открытие слишком большого количества миров” — пояснила дама.
“А что? Есть какое-то ограничение по количеству?” — уточнила, насторожившись и расстроившись, ведь уже мысленно замахнулась на то, чтобы при помощи чудовищного количества энергии показать Совету кузькину мать. — “И будь любезна, подробный ответ, но так, чтобы понятно для меня”
“В сутки не более двухсот миров” — просветила меня дамочка.
“Я правильно понимаю? Если открывать постепенно, то перегрузки не будет? То есть, нет верхнего потолка, достигли там за какой-то период, к примеру, двух тысяч, и дальше никак?”
“Общее количество не ограничено, но само открытие не должно превышать двухсот миров в сутки. Система должна успевать подстраиваться и вписывать миры в себя, а себя в миры полноценно, а не наполовину” — порадовали, так сказать, придётся придержать наполеоновские планы при себе.
“Как лечится? Если закроем лишнее сейчас, то перегруза не будет?” — вот ведь, только одну проблему решишь, как тут же десяток свалится на голову. — “Или закрывать долго, а перегруз через сколько, пять или уже четыре минуты?”
“Через четыре” — и высветила передо мной комбинацию закрытия мира.
Если для каждого из всех открытых мною миров набирать буду… точно не успею.
“Чем чревато?” — спросила, холодея от дурных предчувствий.
“Рассинхронизация миров” — ровно ответил голос, а я запаниковала.
“Подробней” — руки тряслись, ужас постепенно сковывал сердце ледяной коркой.
“Отрыв миров” — и никаких эмоций от этого представителя электронной начинки дома, или она не электронная?
Не всё ли равно, когда такая проблема на носу.
“Это опасно?” — уточнила, замирая в ожидании ответа и не в силах вдохнуть или выдохнуть.
“При одновременном отрыве всех имеющихся миров, происходит высвобождение всей свободной энергии” — пояснила эта то ли электронная, то ли нет, даже времени в том, что она такое, разобраться не представилось.
“Взрыв” — сердце дрогнуло от осознания кошмарности ситуации.
Глава 19
Яр, Морок, Вий… все те люди, кто пошли вслед за Учителем в наш лес, и сам Леший. Кто из этого списка выживет при высвобождении энергии? Услада можно вообще в этот список не включать — он-то точно пострадает. Казалось бы, мне досталась не жизнь, а сказка… Влюблённые в меня мужчины, регулярный секс. Полное отсутствие необходимости заботиться о насущных потребностях, таких как крыша над головой, питание или отдых… Но стоило только захотеть чего-то большего, как эта сказка обернулась угрюмой реальностью, в которой каждая из проблем — хождение по лезвию ножа. Один неверный шаг и всё… Нет в живых не только меня, но и тех, кто решил пройти этот путь рука об руку со мной. Но на рефлектирования просто нет времени… Потому…
“Решение. У этой проблемы есть решение?” — ни в жизнь не поверю, что создатели этих домов не сталкивались с подобным авралом.
При том, что создателями являются явно не сами рэши и араи… Иначе знали бы много больше о функциях Дома.
“Полное слияние” — не сразу, но ответила дама.
“Как это сделать?” — подорвалась с места и с тоской оглянулась на Яра.
Его даже вытащить за пределы Дома не успею, чтобы жизнь сберечь хотя бы ему. И бросить здесь одного, сбежав отсюда, не смогу… Никогда не прощу себе подобного поступка, пусть и паника тянет к моему самообладанию ручонки и пытается нашептать на ушко, что ничего не сделать и надо уходить…
“Открыть сознание” — ничего не скажешь, очень информативный совет.
— Как?! — захрипела вслух, не выдержав напряжения и сорвавшись от того, что получение так нужной сейчас информации, занимает так много времени.
“Это опасно” — меланхолично заметил голос.
— Плевать! — сжала кулаки, скрипнула зубами и топнула ногой. — Сжато, но так, чтобы я смогла понять и не совершить ошибки… Сейчас же всю информацию! Если есть инструкция, как сделать… То инструкцию.
“Вам необходимо полностью раздеться и лечь” — не стала спорить невидимая дама.
“Услад!” — позвала Дом, перейдя на мысленную речь. — “Срочно выноси Яра за пределы дома. Это возможно?!” — получила согласие от невменяемо радостного Дома и принялась разоблачаться.
Само состояние Услада внушало опасения, но с этим тоже некогда было разбираться, как и контролировать то, как Дом проделал работу по переносу Яра наружу. Напоследок, прежде чем лечь, велела Усладу предупредить Морока и Вия о том, чтобы даже не вздумали появляться в доме и чтобы убирались как можно дальше, да запретила впускать любого из троих урмытов вовнутрь.
Легла и нетерпеливо спросила:
“Что дальше?”
“Закройте глаза и глубоко вдохните. Ваша задача отрешиться от лишнего, сформировать внутри головы жёлтый энергетический шар и взорвать его же, дабы полностью убрать преграды из вашего сознания” — эта инструкция была более подробной и сложной в исполнении.
Не стала терять времени и послушно закрыла глаза, чувствуя, как подрагивают кончики пальцев рук от волнения и того, что стало как-то ужасно неуютно в одиночестве. Выравнивала дыхание, раз за разом безуспешно пыталась перестать думать о постороннем, и постоянно сбивалась с создания мысленного энергетического шара — в его материальность не очень-то и верила — но решила не тратить драгоценные мгновения на уточняющие вопросы. Зачем и почему, успею узнать потом, если выживу, конечно. И пусть очень хотелось узнать у голоса, сколько ещё минут у меня в запасе, не тратила силы и время на это…
Не знаю, в какой момент удалось отрешиться от собственного напряжения и так и норовящей вырваться из-под контроля паники… но жёлтый шар, стреляющий искрами во все стороны, сформировать удалось. Он висел перед моим внутренним взором и крутился вокруг собственной оси. Задача взорвать его, казалась нетривиальной… И как её решить, было совершенно непонятно… Разве что виртуальным пальцем ткнуть…
В следующий миг голова взорвалась дикой болью, и я закричала бы, не будь голос сорван. Удалось только захрипеть от конвульсий, раз за разом пробегавшим по телу. Больно — это было жутко больно… Такое ощущение, будто бы меня обварили кипятком, и одновременно с этим живьём содрали кожу, а так же выдрали все ногти, зубы и переломали каждую косточку во всём теле… Мозг отказывался работать… И даже воспоминания о том, что что-то там исправлять нужно, испарились.
В какой-то момент боль прекратилась, и я перестала ощущать собственное тело. И не смогла бы сказать, много времени прошло или мало, потому что потеряла: что ориентацию в пространстве, что способность воспринимать мир привычным образом. Лишилась зрения, возможности дышать и разговаривать, как и двигаться…
Странное ощущение бытия и небытия одновременно. Я была, и в тоже время привычной меня не было в природе. Вместо обычного восприятия, получила что-то другое взамен… Чувствовала дыхание ветра за стенами, ток солнечной энергии по венам мира, и пульсацию тех миров, чья ткань зияла проделанными мною дырами… Скопление энергетических сверхновых, что образовывали собой новые миры — могло бы испугать, не будь мне безразлично то, во что это могло бы вылиться. Они были беспорядком для меня, и этим раздражали. Но не пугали, нет. Так не должно было быть, узор должен быть ровным, как и потоки света, которые лились на преображатели и воспринимался мною, как нечто очень вкусное и тёплое. А сейчас оно жгло, нестерпимо жгло непорядком мою любовь к упорядочиванию. Бедлам стоило привести к единому знаменателю, и пока этого не сделала, не успокаивалось и моё раздражение. Срастить потоки так, чтобы они ложились ровно, разорвать связь с другими, сбросить излишки энергии, которая не успевала преобразовываться в удобоваримый вид в сами миры… Это не заняло много времени. И только тогда, когда тепло стало ровным, а скопление сверхновых упорядочено удалось почувствовать что-то схожее с удовлетворением от проделанной работы. Любовалась результатом и готовилась к тому, чтобы вернуться к привычному, лениво-созерцательному состоянию.
Потоки информации медленно протекали сквозь меня, и я неспешно перебирала их, не сильно вникая в содержание — знала, в любой момент могу окунуться в любой из них, и использовать, буде он понадобится. Всё это было скучно, и не интересно на мой вкус. Да и особого желания разбить эту скуку, как-то тоже не наблюдалось. Мне было и так хорошо… Лениво, тепло, сытно и равнодушно…
Не удивительно, что как только почувствовала зов, тянущий куда-то вовне этого уютного местечка, стала сопротивляться изо всех сил. Совершенно не хотелось куда-либо направляться и что-либо делать. А этот зов, зудящий, как назойливое насекомое у уха, вызывал раздражение своей чужеродностью. Не сразу обнаружила, что источник дискомфорта, мешающий наслаждаться восхитительным состоянием отдыха и безразличия — две пульсирующие нити, за которые кто-то дёргал с завидным постоянством. Оборвать! То, что захотелось сделать сразу же, как только поняла, откуда тот зов взялся.
Нити вибрировали, и рваться вот так сразу не желали. От того, что я их дёргала, положение вещей не менялось. Необходимо было что-то, что помогло бы обрезать лишние связи, которые мешали мне жить так, как мне нравилось на данный момент. Острое… необходимо было что-то острое, из того, чем я обладала раньше… Осталось только вспомнить что, и как пользоваться. Перебрала потоки информации, отыскивая среди них те, что хранили память о том, что у меня имелось когда-то от рождения. Зубы, кажется, это то, что надо… Виртуальная челюсть далась мне не сразу, оказалось, что материального во мне сейчас точно ничего нет.
Недовольство тем, что меня побеспокоили, было сильным, как и свет, мешавший сосредоточиться на обрыве раздражающих меня нитей… И я их почти порвала, почти успела избавиться от дискомфорта… Как свет, вдруг, стал настолько невыносимо ярким, что плотнее смежила ресницы, чтобы не ослепнуть. Но этот свет, назойливый, неприятно холодный, просачивался под веки, не давая возможности уплыть в приятное небытие. А потом появился звук. Сначала неприятный, режущий слух, он трансформировался в имя, смутно знакомое, на которое я рефлекторно отозвалась шевелением пальцев рук — хотелось большего, подскочить с места и помчаться навстречу зову: “Ева!” Но отчего-то это не получалось сделать, как и вернуться к так понравившемуся мне состоянию покоя.
С огромным трудом удалось приподнять веки. Взгляд никак не хотел фокусироваться. Перед глазами всё плыло, и не сразу удалось понять, что того, кому принадлежал голос, звавший меня по имени, рядом нет. В комнате я находилась совершенно одна, и у меня не имелось сил не то что встать с места — а даже хоть что-то произнести вслух.
Себя осознать тоже получилось не сразу. Долго лежала, таращась в потолок, который, как и комната, казался мне подозрительно знакомым, но при этом не могла вспомнить почему.
“Тэйалия!” — позвал меня кто-то невидимый, притом так, что это слово прозвучало прямо у меня в голове, отдавшись болью в висках.
И с этого момента на меня обрушилась, в добавок к невозможности пошевелиться, куча болезненных ощущений. Ломило все косточки, кожу кололо иголками, а мышцы сводило судорогами. Что-то похожее на морскую болезнь, ухудшило моё, и так плохое, состояние. Перед глазами всё закружилось и меня затошнило. Лежала абсолютно беспомощная, не помнящая себя и проклинала всё на свете, и своё слабое тело в первую очередь.
“Тэйалия!” — позвали меня вновь, вызвав очередной приступ головной боли. — “Ваши урмыты просятся в Дом. Впустить?”
Прошептала непослушными губами, сначала что-то похожее на “нет”, а потом, отчего-то передумав — “да”.
“Да или нет?” — снова обратились ко мне мысленно.
“Да” — это произнесла про себя, зато вслух застонала, это слово далось мне новым приступом мигрени. Казалось, ещё чуть-чуть и голову разорвёт на куски, а сама я распадусь на миллиарды атомов, дабы более никогда не восстановиться в прежнем теле. И я была не против. Была бы рада любому развитию ситуации, которое позволило бы мне навсегда избавиться от боли.
Разглядеть новые действующие лица, которые отметились громкими восклицаниями, и их голоса отзывались во мне режущей болью и желанием прямо здесь и сейчас умереть, не получилось бы, даже пожелай я того. Глаза заволокло мутной плёнкой, сквозь которую мало что можно было разобрать.
Прикосновение кого-то постороннего к моей коже, заставило закричать и выгнуться дугой — меня словно электрическим разрядом пронзило. А потом затрясло, мелкая дрожь охватила всё тело, и не могу сказать, что это было приятным ощущением — как и все остальные, скорее болезненным.