«Луидэд?» — позвала я.
Ее голос менялся с полушепота, на шепот и затихал, как воспоминание или призрак. «Сколько миль до Вавилона? Шестьдесят миль и десять. Могу я попасть туда при свечах? Да, и вернуться. Если твои ноги проворные и легкие, ты доберешься туда и обратно при свете свечи. Она сделала паузу, голос менял ритмы. «Детские игры сильнее, чем ты помнишь, когда ты выросла и оставила их позади. Они всегда справедливы и никогда не добры. Запомни. Затем она замолчала, оставив меня одну в бесконечном тумане.
«Луидэд?» — закричала я. Я не хотела быть здесь; более того я не хотела быть здесь одна.
Пламя свечи подскакивало и подпрыгивало вовремя моей паники, крошечный огонек бился в темноте. На меня накатила волна головокружения и я пошатнувшись уронила свечу. Она ударилась о землю и откатилась на несколько футов, синее пламя сжигало туман когда касалось его. По крайней мере, кровь, которую она содержала, продолжала петь для мня, мешая мне потерять следы ее местоположения. Я карабкалась за ней, смутно понимая, что на мне больше нет платья. Добравшись до свечи я свернулась вокруг света и заплакала, пока не прошло головокружение.
Глава 9
МИР ПРОДОЛЖАЕТ ВРАЩАТЬСЯ всегда в лучшую сторону. Я лежала прижимаясь к земле, всхлипывая и заходясь в сухом кашле. Дезориентация фактически оценивается в моей личной шкале где-то чуть ниже дневных судебных дел и приобретением обуви. Я ни когда не катаюсь на американских горках.
Я не двигалась, до тех пор пока во мне не появилась уверенность, в том что я смогу стоять, и даже тогда мне потребовалось удивительно много времени, чтобы вернуть равновесие — обычно я прихожу в норму довольно быстро, но сейчас меня все еще шатало от того, что сделала со мной Луидэд. Вкус зелья Луидэд стоял во рту, ощущение было такое что в нем кто-то сдох. В одном я была уверена точно; она не собиралась давать шанс Алтону Брауну бежать за его деньгами в ближайшее время.
Туман исчез, оставив землю вокруг меня видимой. Оглядевшись вокруг, я обнаружила, что мне почти не хватает серого.
Я находилась посреди огромной равнины. Сухая, потрескавшаяся земля простиралась во всех направлениях, усеяна зубчатыми скалами и спутанными враждебно выглядящими кустами ежевики. Горы покрывали равнину со всех сторон, нависая над землей, а небо над головой было сплошным черным без единой звезды. Только несколько тонких облаков развеивавших темноту, распихивал ветер, которого я не ощущала. Воздух на земле был холодным, но неподвижным.
Вся дрожа, я обхватила себя руками. Обычно я не против темноты. Фейри не любят солнце, и летние Земли существуют в состоянии почти вечных сумерек. В Фейри всегда есть тени. Просто они обычно теплые, открытые тени, которые создают гостеприимную темноту. Это была не теплая ночь. Это была ночь трагедий и монстров.
Что-то не правильное ощущалось в преспективе. Проблема, похоже, не в том, что окружающая меня земля, как мне показалось, враждебна, она выглядела совершенно правильно, когда я не пыталась слишком много думать о том, что вижу. Было что-то не так с тем, как я смотрела на вещи, как-будто пейзаж был не пропорционален. Что-то…
Свеча резко вспыхнула вверх, заставив меня вздрогнуть, чтобы не поджечь волосы. Я держала ее на расстоянии вытянутой руки, наблюдая, как синее пламя разгорается все выше и выше. Луидэд сказала, что свеча — это моя карта; и если она сгорит, у меня могут быть проблемы более насущные, чем слегка искаженное будущее. Я попыталась дуть на нее и потрясти, но не было никаких изменений. Наконец, в отчаянье, я сказала: «Хорошо! Я даже не думаю об этом! Ладно?»
Пламя немедленно угасло. Что бы ни происходило, Луидэд — или, по крайней мере, ее свеча — не хотела, чтобы я думала об этом. Я посмотрела на свечу. Ненавижу загадки, и ненавижу их еще больше, когда я вынуждена подыгрывать. Я всегда предпочитала прямой метод: бить Загадочника по голове, пока он не даст ответ или, что более вероятно, навредит тебе, но это не так сильно сбивает с толку. Тем не менее если они хотят чтобы я сыграла, я буду играть. Не то чтобы у меня был выбор.
Я медленно повернулась, изучая пейзаж. Лес простирался к горам на некотором расстоянии позади меня, состоящий из высоких, корявых деревьев, которые выступают в качестве естественного барьера против мира. Ему удавалось выглядеть еще менее гостеприимным, чем равнины, и это означало, что, вероятнее всего, я должна была туда пойти. Иногда иметь дело со сказочными клише еще более раздражающе чем иметь дело с традициями. Если я когда-нибудь встречу потомков братьев Гримм, я сломаю им носы и, возможно, несколько других подходящих частей тела.
Может, мне и пришлось подыгрывать этому дурацкому сценарию, но это не значит, что он должен мне нравиться: «Я так устала от этого готического дерьма, — пробормотала я. — Всего один раз я хочу встретиться со злодеем в веселой, ярко освещенной комнате. Возможно, с котятами.»
Земли Слепого Майкла вряд ли могли снабдить меня чем-нибудь похожим на просторную гостиную и милыми кошками, с теми с которыми я бы могла столкнулся, вероятно, были бы около четырехсот фунтов, питающиеся людьми. Я была готова поспорить, что кошка размером с танк Шермана будет беспокоить даже Тибальта. Покачав головой, пытаясь прогнать изображение. Ослепительное царство Майкла, очевидно, было в Летних землях. Вероятно, это остров, пузырь пространства, закрепленный между Летлендами и одним из более глубоких, потерянных царств. Реальность не податлива на Островах. Ее нельзя изменить случайной мыслью, но страхи и фобии имеют тревожную тенденцию к жизни. Если у Слепого Майкла не было гигантских кошек, мне не хотелось быть тем, кто их ему сделал.
Чувство нереальности происходящего все еще звучало в моей голове. Я не знала, почему, но заклинание Луидэд явно не хотело. Глубоко вздохнув. Никакой халявы. Что бы она ни сделала, это, вероятно, предназначалось для того, чтобы поддерживать меня в живых, и если это зависит от осознания, я могу немного и потупить.
По крайней мере, ее заклинание было достаточно любезным, чтобы обменять мое урезанное платье на джинсы и огромный зеленый свитер. Это имело определенный смысл; она хотела, чтобы я вернулась живой, и джинсы были более полезны, чем юбка, в пересечении пустоши. Тонкий кожаный ремешок крепил мой нож к поясу, и аналогичный кожаный ремешок держал мои волосы, что бы они не попадали в лицо. Если я облажаюсь, это будет точно не по причине моего внешнего вида..
В конце концов, не имея лучших вариантов, я отправилась в лес.
Равнины были шире, чем выглядели. Едва преодолев половину расстояния до деревьев, когда мои ноги сообщили мне, что мне нужно сделать перерыв, и теперь, если я не найду что-нибудь, на чем можно сидеть, они сбросят меня на мою задницу. Выбрав отдых над тесным контактом с предательской поверхностью равнины, я подошла к ближайшей скале и села. Моя свеча горела неуклонно. Это было хорошо. Заклинание, которое привело меня к землям Слепого Майкла, было привязано к свече, и я, вероятно, не выжила бы долго, если бы свеча погасла. Если бы мне повезло, потеря ее убила бы меня быстро. Если бы я не была…
Луидэд назвала Слепого Майкла детским кошмаром. Он вряд ли был бы доволен взрослому вторжению в свои земли. «Отлично, — пробормотала я. — Проклятый, если ты это сделаешь, проклятый, если ты этого не сделаешь». Это помогло услышать мой собственный голос, но с ним что-то не так. Я стояла, пытаясь разобраться в противоречивых сообщениях, которые посылали мои чувства. Свеча снова вспыхнула, освещая вокруг меня землю, тогда Луидэд прошептала на краю моего слуха. Не думай об этом, не останавливайся, продолжай двигаться дальше…
Вдалеке заревели охотничьи рога, а пламя стало оранжевым и превратилось в укол. Сделав шаг назад, смятение было забыто перед лицом паники. Я знала, что означают эти звуки рога; единственное, что они могли означать. Ехала охота Слепого Майкла.
Сделав еще один шаг назад, я бросилась бежать.
Мое дыхание было резким и громким, когда я бежала, но ни чего не было громче, чем рога, звучащие на другой стороне горизонта. Они приближаются и я ничего не могу сделать, чтобы остановить их. Меня поразила мысль, когда снова зазвучали рога, мысль, которая казалась почти блестящей в своей ясности. Если я остановлюсь, они могут прислушаться к голосу разума. Они отвезут меня к слепому Майклу, и он поймет; он вернет моих детей без недовольства. В глубине души он был хорошим человеком. Он…
Свеча вспыхнула, брызгая воском по всей длине моей руки. Боль была ошеломляющей, выбивая меня из тумана, который я даже не чувствовала. Сволочи дули из зачарованного рога. Конечно, они не стали бы слушать! Охота Слепого Майкла никогда не славилась милосердием. Я умру, если остановлюсь. Я могу умереть в любом случае, но, по крайней мере, если я убегу, у меня будет шанс.
Даже без их внушающей силы, рога становились громче. Я не успею добежать до леса, охота успеет добраться до меня. На бегу, я начала искать место, где можно спрятаться.
Впереди были заросли ежевики, которые выглядели многообещающе. Подбежав к ним, и увидев длинные шипы, поморщилась. Они не выглядели приятными соседями. Я подумывала о том, чтобы найти другое место, чтобы спрятаться, когда рога прозвучали снова, еще ближе, чем когда-либо. Верно. Стиснув зубы, я опустилась на колени и извиваясь начала заползать в укрытие шипов.
Я остановилась, как только между мной и равнинами появилась сокровенная стена из ежевики, пряча свечу за колени, чтобы скрыть ее свет. Я слышала, как копыта стучат по земле, как трубят из рогов; они приближались. Отскочила назад, не обращая внимания на шипы. Немного крови — это небольшая цена за жизнь.
Затаив дыхание, я дождалась охотников.
Они так и не появились. Вместо этого в поле зрения выбежала девушка, рыдая и мчась в лес. Подол ее платья был в кровавых лохмотьях, и еще больше крови спутало ее вьющиеся каштановые волосы. Слегка приоткрыв рот, я вдохнула запах крови вычисляя баланс ее наследия. Хоб полукровка, скорее всего, не больше четырнадцати. Она была босиком, но пробежала по каменистой земле без остановки. Ее ждало что-то хуже смерти, и она знала это. Она прижимала к груди наполовину взрослого абиссинского кота. Тонкая дымка магии окружила кошку, беспорядочно отталкивая тени вокруг них и разрушая их, не делая ничего более полезного. Кат Ши почти наверняка; они специализируются на перемещении через тени, открывая порталы, чтобы уйти отсюда. Но тени здесь были Слепого Майкла, и бедный ребенок не смог найти устойчивое положение.
Девушка закрыла глаза, совершая последний рывок на предельной скорости, как снова прозвучали рога. Кошка в ее объятиях затихла, устремив взгляд на опушку леса. Кейт Ши, как правило, реалисты, и этот кот знал так же хорошо, как и я, что они никогда не доберутся туда вовремя. Я осталась там, где была, прикусив губу. Я хотела сказать им спрятаться, пока у них есть шанс, но не смогла. Всадники были слишком близко. Я ничего не могла сделать, кроме как смотреть, и запоминать, и вернутся домой, чтобы рассказать, что я видела их родителям.
Что бы ни случилось, это моя ответственность, потому что я не спасла их. Иногда ничего не делать — самое сложное.
Рога прозвучали в последний раз, и охота Слепого Майкла вывалилась на холм холм. Их было по меньшей мере дюжина, одетых в несочетаемые доспехи и сидящие на огромных лошадях, копыта которых разрывали землю, когда они бежали. Они выглядели так, будто их вырвал из разных армий и бросил вместе безразличный генерал, который заботился только о том, чтобы его солдаты выглядели угрожающими. Их оружие было таким же разным, как и их доспехи, но это не имело значения; все, что имело значение, это то, что каждый из них был хорошо оснащен для убийства.
Девушка, должно быть, слышала их, потому что она сделала нечто, что меня так удивило, что я чуть не выбросилась из кустов, чтобы защищать ее: никто из храбрых не должен был умереть. Споткнувшись она упала так, что это было явно инсценированным маневром, «случайно» отбросив Кейт Ши. Он перевернулся в воздухе, приземлившись в нескольких футах от моего укрытия.
Это был мой шанс. Молясь чтобы меня не заметили, я бросилась вперед и схватила кошку, затаскивая ее обратно в ежевику. Он извивался, вонзив зубы в мою руку. Я долгое время прожила с кошками, поэтому я не кричала и не отпускала, но переместила свою хватку на загривок его шеи, встряхнула его, прежде чем прошептать: «Тибальд послал меня.»- он перестал сопротивляться. Убедившись, что он не нападет, я прижала его к груди и повернулся к сцене снаружи.
Охотники не заметили меня. Я не рассчитывала, что это продлится долго, ровно до того момента как только они поймут, что Кейт Ши пропал, но на данный момент они были сосредоточены на девушке. Вытащив оружие они образовывали круг. Она даже не пыталась встать, когда ближайший Охотник подтолкнул ее своим копьем, сказав что-то, что я не смогла расслышать. Котенок понял, потому что он сплющил уши, почти беззвучно рыча. Еще два Всадника спешились, подняли ее и положили на спину ближайшей лошади. Всадник встал позади нее, разврнув лошадь туда откуда они пришли. За все это время она не издавала ни звука.
Остальные всадники остались позади, двигаясь по очевидной схеме поиска. Я затаила дыхание, но никто из них не подошел к нашему укрытию. Они кружили все дальше и дальше, заглядывая за камни и редкие кусты. Я прижала котенка к груди, пытаясь придумать выход. Лес был меньше чем в ста ярдах от нас. Если бы всадники зашли достаточно далеко, у нас был бы шанс.
В конце концов, он нам не понадобился. Зазвучали рога, и оставшиеся всадники повернулись, как один, ускакав из виду. Звук копыт исчез раньше рогов, но в конце концов даже их стало не слышно. Достала свечу и успокоилась, увидев, что пламя снова стало ровным синим, светящим вверх. Я расслабилась, предполагая, что это означает, что мы в относительной безопасности, во всяком случае это лучшее что мы могли бы получить.
Котенок освободился и побежал к краю колючего куста, где остановился и подозрительно посмотрел на меня. Я не пыталась его остановить. Если он убежит он сможет позаботиться о себе: «Вперед» — сказала я. Он прижал уши и зашипел. Вздохнула. — Ладно, какая разница.»
Упираясь локтями в землю, я раком выбралась из кустов выпрямилась, подняла свечу и начала свободной рукой выковыривать колючки с колен. Котенок выполз за мной. Я смотрела на него краем глаза, продолжая снимать колючки с джинсов.
Осторожно принюхавшись к Земле, котенок потянулся и поднялся на задние лапы. Воздух потрескивал от запаха перца и горящей бумаги, и кот исчез, превращаясь в неуклюжего подростка с синяками, покрывающими левую сторону лица. Выглядел он лет на четырнадцать, темнокожий, со стеклянными зелеными глазами и волосами, такими же рыжими, как его мех. Его зрачки были тонкими черными щелями, а уши-скорее кошачьи, чем человеческие, с бахромой из черного меха. Кейт Ши чистокровный.
«Кто ты такая?» — требовательно спросил он.
«Октобер Дей, — сказала я, пряча собранные мною колючки в карман. Никогда не знаешь, что может понадобиться потом. — «Представишься?»
Он сузил глаза, презрительно глядя на меня. Я узнала этот взгляд, Тибальт все время на меня так смотрит.
«Меня зовут Радж. Я…»
«Ты местный принц кошек, — сказала я, перебив его. — Да, я знаю.»
Он этого не ожидал. Его глаза расширились, вернулась настороженность: «Откуда ты это знаешь?»
Вздохнула. У меня не хватило духу дразнить его — не после того, как я увидела, что его спутницу забрали: «Как я уже сказала, Тибальт послал меня. Он… — как я могу описать свои отношения с Королем Кошек? В конце концов я решилась сказать, — мой друг.»
Радж нахмурился, снова сузив глаза. «Это невозможно.»
Я нахмурилась в ответ. Я слишком устала, чтобы мириться с подрастающей аристократией. «Хорошо мы не столько друзья, сколько враги, которые еще не убили друг друга. Какая разница? Он послал меня спасти тебя.»
«Ты? Спасти нас? — он горько рассмеялся. Ни один ребенок не должен так смеяться. — Возвращайся, когда подрастешь.»
«Что?» — вновь появилось головокружение, пытаясь удержать меня от составления пазла. К сожалению, невежество становилось роскошью, которую я не могла себе позволить. Борясь с желанием игнорировать то, что сказал Радж, я посмотрела вниз, уже почти уверенная в том, что увижу.
Хоть один раз, было бы приятно удивиться.
Большинство людей знают форму своего тела. У них могут быть небольшие иллюзии об этом — насколько они худые, насколько толстые, насколько хорошо они выглядят в этом черном бархатном платье, — но основная топография укоренившаяся. Длина рук, текстура кожи, наклон груди-все это есть, и когда это меняется, обычно это происходит достаточно медленно, чтобы ментальная карта менялась вместе с ним. Я жила сама с собой в течение длительного времени, и годы, которые я провела в качестве рыбы просто сделали меня более осведомленной в этом вопросе. Однажды я потеряла себя, и это заставило меня уделять гораздо больше внимания, когда я вернулась.
Тело, которое я обрела, не было моим — вернее, оно больше не было моим и не было в течение очень долгого времени. Меня урезали, сгладили изгибы. Я повернулась к руке, которая держала свечу, наконец, действительно глядя на нее. Пальцы были слишком короткими, а ногти-слишком широкими. Не руки взрослого человека. Подняв руку, я почувствовала контуры своего лица, все еще круглого с остатками детского жира, и вытащила ленту из волос. Пряди, которые быстро упали на мои глаза, были неопределенного пепельно-блондинистого, цвета так мои волосы выглядели, когда мне было около двенадцати лет. Собрав то, что я могла видеть и чувствовать в картинку, я предположила, что мой возраст где-то между восемью и десятью, более вероятно, что ближе к десяти. Было трудно сказать наверняка. Перевертыши стареют странно; я была ребенком в течение длительного времени.
Глаза Раджа сузились, когда он наблюдал за моим медленным самоанализом. Он был напуган, но хорошо скрывал это; я надеялся, что мой собственный страх тоже был скрыт. Хотя и сомневалась.
«Яйца Оберона, — пробормотала я, и вздрогнула от звука моего собственного тонкого, слишком высокого голоса. Как я пропустила это раньше? Легко: Луидэд это сделала для меня. — Луидэд, что ты наделала?»
Ответ на этот вопрос тоже был очень легким. Я просто не хотела об этом думать.
Слепой Майкл был детским кошмаром. Луидэд сказала, что есть три способа добраться до него, что один убьет меня, а другой будет спрятан… но третий способ должен быть открыт для детей всех рас и типов, иначе он не сможет их забрать. Она сделала то, что я просила. Она нашла способ затащить меня в земли Слепого Майкла. Просто некоторые детали она от меня скрыла. Молча, я решила надрать ей задницу после того, как я вернусь домой, она обязательно вернет мне мое настоящее тело. Думаю когда я доберусь до дома, то сделаю это в первую очередь.
Глаза Раджа расширились, и он огляделся дико, как будто ожидал, что вот-вот появится Луидэд и все станет хуже, чем было раньше: «Почему ты зовешь ее? " — гонор исчез; внезапно, он стал казаться всего лишь напуганным подростком, который ни когда не сможет вернуться домой.