— Это платье моей бывшей подруги. Марии Любимовой.
— Так-так. Видишь, это совсем не сложно. Продолжай.
— Что продолжать?
— Где она?
— Я не знаю, — заикаясь выдавила из себя и заревела.
Макс оторопело уставился на меня и спросил:
— Чего ревешь?
Я утерла нос сцепленными руками, громко шмыгнула и сообщила без энтузиазма:
— Так ведь бить будете…
И посмотрела на своего мучителя. Он оценил мой распухший нос и зареванное, все в красных пятнах лицо. Во взгляде его мелькнула то ли жалость, то ли брезгливость.
— Чего сразу бить? Не собирался даже. Скажи, где Мария и разойдемся с миром.
Ага, так я ему и поверила. С миром, как же. Прибьет и закопает, а я еще, можно сказать, и жить не начала. От жалости к себе я опять заревела и продолжала это занятие долго и со старанием. Всхлипывала, подвывала, похрюкивала забитым носом и даже немного задыхалась на пике истерики. Мужичок отсел подальше и с плохо скрытым интересом наблюдал за представлением, периодически поглядывая на часы.
Минут через 10 слезы кончились. Вообще. Я, как ни старалась, не могла больше выдавить ни слезинки. Веки отекли и превратили глаза в щелочки. Нос распух так, что я его отчетливо видела даже без зеркала. К тому же, этот покрасневший орган обоняния отказался функционировать по своему прямому назначению и дышать пришлось ртом.
Во взгляде сидящего напротив оборотня читалась уже не настороженная брезгливость, а самое настоящее отвращение. Сам бы попробовал столько плакать, посмотрел бы на свое лицо.
— Развяжите меня, пожалуйста.
Я умоляюще посмотрела на Макса.
— Зачем?
— Мне нужно носик попудрить.
Макс недовольно фыркнул, подошел и освободил мои многострадальные руки.
— Ты чего вся поцарапанная? — Это он оценил результаты моих позавчерашних пряток в кустах. — С ежиками воевала?
Я не сочла нужным отвечать на эту глупость и прошествовала во двор, дабы "попудрить носик" в дачном дощатом туалете системы "сортир". Негодник и не подумал обеспечить даме уединение и ошивался поблизости, смущая и сбивая с настроя. Кое-как управилась, приняла максимально невозмутимый вид и потопала мимо него.
— Ты куда это?
— Воды нужно в бочку набрать. Для огурцов.
Макс непонимающе смотрел. Ну чисто баран на новые ворота. Я вздохнула и пояснила:
— Огурцы нужно поливать теплой водой. От холодной они болеют.
— Ты прикалываешься? В дом пошла. Быстро!
Я много чего подумала плохого, но вслух сказать не решилась и послушно поплелась в дом. Скромно присела на диванчик и привычно уставилась в пол.
— Как тебя зовут, агроном?
— Женя я. И не агроном вовсе, а учитель, — буркнула, не поднимая взгляда.
Макс расположился на противоположном конце дивана и намеревался беседовать оттуда. Я мысленно поблагодарила за эту дистанцию Ромочку и его противооборотниевые духи.
— Женя, слушай меня внимательно. Я вижу, что человек ты неплохой и у меня нет никакого желания тебе навредить. Но ты должна понять — мне крайне важно найти Марию. И чтобы ее найти, я готов на все. Ты понимаешь, о чем я?
Я невольно подняла глаза на Макса и увидела в них такое, что хотелось бы срочно развидеть. На одном диване со мной сидел жесткий и жестокий хищник, готовый ради своей цели пойти по головам. И это не метафора.
Тяжело сглотнула застрявший в горле ком, и кивнула головой в знак того, что все поняла.
— Ответь мне максимально честно — где Мария?
— Я… Я… Я правда не знаю… — пролепетала и попыталась вжаться в угол, увидев желтые сполохи в грозовых глазах.
— Женя… - почти ласково позвал голос. — Посмотри на меня.
Я посмотрела. А он продолжил, так же ласково и вкрадчиво:
— Может быть, ты знаешь, где бы она могла быть? У нее есть родственники или близкие друзья?
— В городе ее точно нет, — уверенно заявила я.
— А где есть?
Вот настырный, гад. Не отстанет, пока все не вытянет.
— Ну, у нее тетка есть. Живет в Темрюке, мы один раз, еще в школе, к ней ездили погостить.
— Темрюк? Это где?
— Азовское море. Краснодарский край.
Макс так зло глянул, что захотелось проглотить свой бедовый язык. И рот зашить, для надежности.
Но, вопреки ожиданиям, бандюган не стал размахивать кулаками, а вполне мирно, хотя и сквозь зубы, процедил:
— Собирай вещички. Поедем на море. И ради Бога — помойся, а? Воняешь так, что скулы сводит.
*******
— Я, вроде, просил тебя помыться… - серые глаза хмуро смотрели в зеркало заднего вида на съежившуюся в уголке меня.
— А я и помылась, — буркнула в ответ и отвернулась к окну.
Разговаривать с нахалом не было никакого желания. Мерзавец заставил ехать с ним искать Машку у тетки, предварительно отобрав телефон, с которым я расставаться категорически не хотела, из-за чего обзавелась парой лишних синяков. Две тысячи километров трястись в машине наедине с этим типом — то еще удовольствие. И он смеет требовать, чтобы от меня приятно пахло? Облезет псина блохастая. Я с удовольствием побрызгалась двойной дозой снадобья после душа. А что? Мне запах уже даже нравится, а что по этому поводу думает грубиян и драчун — не волнует.
Вот и сидит теперь, нервничает и недовольно косится, периодически проветривая салон. Я, между прочим, не просилась ехать, а даже совсем наоборот — была резко против. Сам настоял на моей компании. Вот и терпи теперь, нюхай.
Злорадствовала я недолго и уже вскоре начала вздыхать и возиться, пытаясь устроиться поудобнее.
— Ну что там у тебя? — недовольно спросил Макс, когда ему надоело наблюдать за моим копошением.
— Укачивает. — призналась я. — Тошнит.
Бандюган закатил глаза и, явно демонстрируя раздражение, съехал на обочину. Я вывалилась из машины и присела на корточки. Оперлась головой о руки и глубоко задышала, пытаясь совладать с дурнотой. Злодейски настроенный Макс маячил неподалеку и что-то бурчал, но мне не было до него никакого дела. Так плохо было, что хоть караул кричи.
Через несколько минут тошнота начала отступать и я тяжело поднялась, опираясь о машину. Мой нервный водитель презрительно глянул на бледно-зеленую пассажирку и кивком головы велел загружаться в салон. Скотина. Помру в дороге — будет знать.
— Да ты издеваешься! — заорал Макс, когда я в пятый раз за час попросила остановиться.
— Не ори на меня! — огрызнулась я зло, и немного помечтала о том, чтобы врезать противному типу чем-нибудь тяжелым.
Судя по виду Макса, он мечтал примерно о том же самом. Развлекались мы руганью и колючими переглядываниями еще часа два, пока ночь окончательно не вступила в свои права и я, измученная и вусмерть укачанная, наконец, заснула.