Я усмехнулась. Слова о поделенном рынке напомнили мне о дележе сфер влияния на той же Окраине. А впрочем, кто сказал, что легальные фирмы и корпорации принципиально чем-то отличаются?
Скоро выяснилось, что надевать спецкостюмы нам бы пришлось в любом случае. Потому что путь наш лежал в самое настоящее болото.
Шагать до него от места стоянки джипов пришлось около часа. Туман к тому времени рассеялся, но солнце так и не выглянуло. Лес, сквозь который мы шли, выглядел мрачно. Серые и ржавые стволы деревьев то прятались в подлеске, через который приходилось проламываться, то стояли словно колонны, окружённые ковром из мха — и чем дальше, тем больше становилось мха, и меньше — другой растительности. Ноги тонули в нём, и через какое-то время следы начали наливаться водой. Я даже несколько встревожилась, но влетим ли мы так в самую топь — не видела до сих пор болот, но слышала, что самые опасные из них как раз такие, в которых и не отличишь, ещё суша перед тобой или уже трясина. Но Даниэл уверенно шёл вперёд, остальные гуськом следовали за ним, и я решила, что если он начнёт тонуть, то уж мы с Альмой и Фредериком, шедшие в хвосте колонны, успеем повернуть, а на остальных, откровенно говоря, плевать.
Было сумрачно, единственным ярким пятном были разбросанные по мху там и тут довольно большие, размером примерно с ёлочные, шары разных оттенков красного и синего цвета. Такие начали попадаться нам ещё вчера, и Калум строго предупредил, что их лучше не трогать и тем более не давить. Но теперь они попадались настолько часто, что то и дело на них кто-нибудь наступал. Оказалось, что внутри шаров была желтоватая жидкость, брызгавшая в разные стороны.
— Концентрированная кислотность, — голос Альмы из-под маски звучал глухо. — Такая и правда может здорово обжечь.
О приближении болота нас известил чей-то крик, похожий на очень громкий треск. Моя рука невольно дёрнулась к оружию, но все остальные остались спокойны. Через некоторое время Даниэл остановил колонну и специально предупредил, чтобы все шли след в след, никуда не сворачивая. После чего пропустил вперёд Джеймса, а сам пошёл вторым.
— Здесь что, действительно настолько опасно? — мрачно спросила я.
— Нет, здесь ещё мелко, — успокоила меня Альма. — Вот дальше будет глубже.
— Тогда какого хрена мы вообще туда прёмся?
— Там стоят датчики, которые надо поменять. Да и пробы лучше брать там, где вода чище. Не беспокойся, там будет островок, мы все поместимся.
Чище? Здесь? Я поморщилась, но промолчала, хотя какую ценность для науки может представлять гнусно пахнущая даже сквозь маску трясина, было выше моего понимания. Что ж, моё дело маленькое. И я зашагала вслед за Альмой, дисциплинированно наступая только туда, куда ступала она. Иногда ноги погружались в разбухший мох почти по колено, иногда я чувствовала под подошвой зыбкие кочки. Растительность вокруг тоже изменилась. Деревья стали реже и тоньше, да и кроны их — меньше, теперь они больше не закрывали мутно-серое небо, так что стало светлее. Разноцветные шары как-то вдруг исчезли, зато стали появляться похожие на перья метёлочки — то серебристые с чёрным, то чёрные с золотистым и зелёным, то рыжеватые с голубым. Сперва метёлочки попадались небольшими кустиками, но потом их стало больше, и дальше, насколько хватало глаз, они почти сливались в разноцветный, переливающийся под ленивым ветерком ковёр.
Хм, а болота тоже могут быть по-своему красивыми.
Альма оступилась на зыбкой кочке и едва не упала. Я подхватила её за локоть, помогая удержать равновесие, она поблагодарила. Шедший перед нами Фредерик обернулся, я махнула ему рукой, показывая, что всё в порядке, и он, чуть помедлив, кивнул. Я сама удивилась облегчению, которое испытала. Пусть мы и не разговаривали, но он больше не делал вида, будто меня не существует. Значит, правду сказал, что не обижается.
До обещанного островка мы дошли без приключений. Под ногами хлюпало уже совсем жутковато, кто-то в стороне ещё дважды кричал-трещал, а потом вдруг под подошвой оказалась не похожая на гной жижа, а песок вперемешку с камнем. Я облегчённо вздохнула и потопала ногами, пытаясь стряхнуть с них налипшую грязь. Я не боюсь высоты, не боюсь свистящих пуль, не боюсь дуболомов с кулаками и ножами — но идти словно бы по поверхности каши, становящейся с каждым шагом всё более жидкой, было крайне неуютно. Интересно, где тут Альма намерена найти ту самую «чистую воду»?
— Не разбредайтесь! — строго сказал Даниэл. — Островок маленький, другой дороги здесь нет.
Интересно, кому и зачем понадобилось и первую-то искать?
Впрочем, оказалось, что вода действительно была — с другой стороны островка обнаружилось блестящее водяное окно коричневого цвета, напомнившее мне только что открытую банку псевдо-яблочного повидла, когда его поверхность ещё не потревожили ложкой. Дальше от берега таких окон было больше. Разумеется, в ближайшее немедленно отправились пробники, а также всяческие измерители на длинных пластиковых шнурах. Альма со своим планшетом устроилась в центре островка на торчащем камне, пока её брат и ассистент медленно обходили островок по периметру, время от времени нагибаясь. Наверное, меняли те самые датчики. Мне опять было нечего делать, и я присела рядом с Альмой на тот же камень, заглядывая в её планшет. Над нами вились облачка мелких местных насекомых, но, к счастью, здешняя фауна ещё не эволюционировала до такой степени, чтобы местные кровососы могли пить нашу кровь. Так что даже не будь на нас защитных костюмов, болотный гнус представлял опасность разве что своим количеством.
На экране планшета разворачивались какие-то таблицы, которые Альма заполняла со скоростью, говорившей о немалой практике. Их мелькание скоро мне наскучило, я отвернулась и повнимательней присмотрелась, что там делают Фредерик с Захариевым. Кажется, они втыкали в песок какие-то блестящие палочки, но встать и подойти поближе, чтобы разглядеть их, мне было лень. Остальные охранники толпились рядом с нами — другого подходящего сиденья, кроме камня, тут не было, а на песок почему-то никто не садился. Тем временем Фредерик закончил с палочками, оставил Захариева у края островка и подошёл к Джеймсу, стоявшему отдельно ото всех. Они о чём-то оживлённо, но тихо заговорили, показывая куда-то вглубь болота. Потом Джеймс отошёл к центру островка, поднял какой-то предмет в чехле, оказавшийся ружьём — но не обычным, а духовым. Расчехлил его, снова вернулся на прежнюю позицию, встал на одно колено, прицелился… Выстрел был практически не слышен, но сразу за ним раздался громкий плеск. То, что я прежде принимала за тёмную кочку метрах в двадцати от берега, исчезло под водой — только круги пошли. Судя по довольным улыбкам, которыми Джеймс обменялся с Фредериком, о промахе речь не шла.
— Что это было? — спросила я у отвлёкшейся от своего планшета Альмы.
— Бурый болотник. Теперь ему под кожу внедрили пакет из датчиков, которые позволят отслеживать его перемещения, оценивать параметры его организма и жизнедеятельности. Правда, боюсь, для этого придётся где-то вешать ретранслятор. Тут сигналы очень плохо проходят.
— А зачем мы пришли сюда все? — задала я давно занимавший меня вопрос. — Нам едва хватает здесь места. Почему бы не взять с собой только проводников, а остальных оставить у машин?
— Потому что в этих местах, как говорят, орудуют банды, которые вполне могут использовать болотные острова в качестве лагеря. Обычно они сами состоят из десятка или около того человек, и на равный по численности отряд не полезут. А вот пара-тройка учёных при паре охранников может ввести их в искушение.
Я покивала, приподняв брови. Да, на моём родном Восточном побережье вокруг городов было куда спокойнее.
Мои воспоминания прервал ещё один громкий плеск. В воду явно упало что-то большое. И тут же Даниэл заорал:
— Не вставай!
Мы с Альмой вскочили. За нашими спинами, за краем островка, кто-то барахтался в грязи. Подойдя поближе, я узнала Рейно. Видимо, он оступился, рухнул с берега и, почувствовав под собой не твёрдую землю, а нечто жидкое, машинально попытался перевернуться и нащупать ногами опору. В результате теперь я имела сомнительное удовольствие своими глазами наблюдать, как болото затягивает человека. Он уже скрылся под поверхностью почти по пояс, и продолжал медленно, но явственно погружаться.
Даниэл, ругаясь, торопливо раскидывал сваленные рюкзаки. Остальные охранники топтались у края островка, не решаясь сделать шаг вперёд. Будь Рейно хоть чуточку поближе, ему можно было бы просто протянуть руку… хотя я бы не советовала. Если у Даниэла есть страховка, то лучше воспользоваться ей, чем рисковать, что не ты вытянешь незадачливого товарища, а он невольно стянет тебя в трясину.
Даниэл наконец разыскал длинный трос с ремённой петлёй на конце, по закону подлости оказавшийся под всей грудой сваленных вещей. На ходу разворачивая его, кинулся к берегу:
— Посторонись!
Все торопливо раздались в стороны, Ян чуть не налетел на меня, но я успела сделать шаг назад. Даниэл бросил петлю Рейно:
— Продень руки!
Тот поймал ремень и, продев голову и руки в петлю, затянул её подмышками. У мужика железные нервы, подумала я, с невольным содроганием представляя, что б чувствовала я сама, если бы меня вот так же засасывала вонючая жижа. А ведь он не кричит и даже не дёргается.
Тащили его из болота вчетвером: кроме Даниэла впряглись ещё Ян, Матей и Калум. Фредерик сделал движение, слово собирался пристроиться пятым, но передумал. Болото расставалось со своей добычей неохотно, с чавканьем, мне даже на какой-то момент показалось, что трос не выдержит и порвётся. Но он выдержал, конечно. Облепленного грязью Рейно выволокли на берег, грязь пришлось счищать лопаточками, и оставалось только радоваться, что никакая деталь защитного костюма не осталась в это кислотном болоте.
— Альма, — попросила я. — Скажите мне, что это последнее болото на нашем маршруте.
— Оно последнее, — покладисто кивнула Альма. — Дальше будут предгорья. Правда, завтра придётся пересечь реку, но болот больше точно не будет.
Глава 7
Мои опасения, что облачный покров может принести с собой дождь, не оправдались. Следующий день выдался солнечным и ветреным. К обещанному Альмой мосту мы подъехали уже после полудня. Я спустилась с косогора к самой воде, заворожённо разглядывая реку. До сих пор самый большой естественный водоём, который мне доводилось видеть (не считая вчерашнего болота) был крохотной речушкой в овраге, через которую, когда б не крутые стенки, можно было бы перепрыгнуть. Собственно, это был ручей, а не река. Я тогда довольно долго шла вдоль оврага, продираясь через заросли кустов, и в конце концов перебралась на другую сторону по стволу упавшего дерева.
Река выглядела… красиво. Она была широка — не меньше сотни метров, прикинула я. И не голубая, как любят писать, когда упоминают водоёмы. У самого берега вода опять показалась мне коричневой, как повидло. А дальше она становилась скорее стального цвета, словно мутное, исцарапанное зеркало. На песчаный берег накатывали мелкие волны, видно было, как песчинки уходят дальше под воду, просвечивая даже на некоторой глубине. Качались под ветром местные камыши, зелёные и серые с радужным отливом, над водой кружили несколько небольших птиц. Одна из них вдруг спикировала к воде, вспорола клювом речную гладь и снова взмыла, унося с собой что-то тонкое и извивающееся. Недалеко от меня по воде проплыло птичье перо, переливающееся цветами побежалости. Мне зачем-то захотелось его поймать, но для этого нужно было вернуться и достать хотя бы защитные перчатки. Однако когда я снова поднялась к джипам, спускаться ещё раз мне стало лень.
Все обязательные замеры и пробы уже были сделаны, и теперь мужчины ушли осматривать мост, оставив с нами лишь скучающего Яна. Как и все мосты на планете, его построили навесным, чтобы не мочить опоры в кислой воде, но всё равно сырость делала своё дело, и потому, прежде чем решиться по нему проехать, решено было тщательно осмотреть настил и опоры с тросами. Идущего человека мост ещё точно выдержит, а вот целый джип, тем более два…
Альма, с неизменным планшетом в руках, устроилась на подножке одной из машин. Некоторое время назад они с братом обсуждали, что на одной из высоких опор можно будет повесить ретранслятор, но теперь Фредерика в пределах видимости не было. Видимо, тоже ушёл на мост. Когда я подошла, Альма подняла голову и улыбнулась мне:
— Хочешь увидеть водяной цветок?
— Это как?
— Так. Местная кувшинка или, скорее, лилия. Поглядим?
— Ну, давайте.
Цветок рос с другой стороны моста, так что спуститься снова всё-таки пришлось. Но цветок действительно оказался красивым. Перламутрово переливающиеся белые и голубые лепестки пушистым венчиком лежали прямо на воде в паре шагов от берега. Стебель прятался под покрытой рябью поверхностью, вокруг плавали грозди мелких плоских листьев. Картину портило только уродливое крупное насекомое, копошившееся в самом центре цветка.
— В прошлый раз, когда Фред ездил с нами, мы тоже проезжали по этому мосту, — задумчиво сказала Альма. — Тогда цветков здесь было несколько, и он добыл мне один.
— А часто он ходит с вами в походы?
— Второй раз.
Альма оглянулась и присела на выступающий из земли обломок бетонного блока — мне так и не удалось понять, что это когда-то было. Места рядом с ней не осталось, я подозрительно оглядела землю под ногами, но она, несмотря на близость реки, была сухой. И я села прямо на траву. Раз уж Альма не прочь поговорить, и как раз на интересующую меня тему, грех не воспользоваться.
— Скорее всего, он делает это из любопытства, — задумчиво произнесла госпожа Свеннисен, глядя куда-то за реку. — Он всегда был любопытным мальчиком. Особенно в детстве: вечно куда-то лез, ставил какие-то эксперименты… Иногда ему здорово попадало, но его это не останавливало. Я, честно говоря, была уверена, что он, как и я, выберет научную стезю, и удивилась, когда Фред предпочёл бизнес.
— А почему он предпочёл именно его?
— Сказал, что бизнес — это люди, а люди интереснее всего остального. Что ж, оно, пожалуй, и к лучшему, должен же кто-то семейное дело продолжить. Каждый выбирает, что ему больше по душе.
Да, подумала я, отчего ж не выбрать, если денег целая куча и можно не беспокоиться о хлебе насущном. Впрочем, выбор Фредерика должен приносить ему немалый доход.
— А другие родственники у вас есть?
— Близких нет. Наши дед и прадед не отличались плодовитостью — имели только по одному ребёнку, и оба мальчики. Отец нарушил традицию, хотя, не исключаю, что если бы первым опять родился мальчик, они с мамой на этом бы и остановились.
— Ну и как ваш брат… справляется с выбранным делом?
— О да. Собственно, он унаследовал мамино предприятие — не просто продукты питания, а всякие там добавки, витамины, минеральные комплексы… Оно полностью в его руках, и он его развивает, направление растёт. Насколько мне известно, сейчас его фирма разрабатывает линейку продуктов для детей. В последнее десятилетие в городе всплеск рождаемости, так что у него неплохие шансы увеличить дело.
— Однако, оно, видимо, не требует его постоянного присутствия, если он может себе позволить бросить всё на две недели, а то и больше, и отправиться в поход.
— Хорошо налаженное дело может какое-то время поработать и без пригляда. Кстати, это его первый отпуск за последние два года. Но в чём-то ты права — это решение было неожиданным. Вообще с ним в последнее время что-то происходит. Ходит задумчивый, любовниц своих разогнал, тебя вот нанял… Всё порываюсь спросить, что с ним такое, но подозреваю, что он просто отшутится.
— И много у него любовниц? — небрежно спросила я.