— Я постараюсь утолить твое любопытство, Элизабет. Насколько это в моих силах.
После этих слов Красная Жрица и Аюнэ засмеялись, поэтому я спросила с небольшой обидой в голосе:
— Если бы я не пила отвар эльфарской белладонны, и тем более не вдыхала ее паров, ты бы появилась?
Веселье повторилось, и на этот раз было куда мощнее прежнего.
— Элизабет, я не подозревала, что у тебя такое отличное чувство юмора, — смеясь, сказала Аюнэ.
Я нахмурила лоб.
— Я не шучу, — проговорила я, и Аюнэ вытерла слезы, что выступили от смеха.
— Шутница, — пробормотала она.
Видя, что я не отстану, Аюнэ, отсмеявшись, спросила:
— Так ты думаешь, дело в отваре? Элизабет, не будь наивной. Отвар здесь ни при чем. Вот, Ане Ахебак его не пила.
— Но она могла выпить до того, как пришла сюда, — пробормотала я и когда поняла, какую глупость сказала, засмеялась вместе с женщинами. При этом почувствовала себя странно: я смеялась впервые за долгое время, но это было приятно, и я поняла, что от грусти устаешь так же, как от тяжелой работы.
— Ты права, Элизабет, — кивнула Аюнэ, словно я подумала вслух, — истинные чувства всегда внутри, а не напоказ. Ну, ты готова?
Я вспомнила о словах Ане Ахебак и кивнула, все еще не веря, что кому-то под силу выполнить ее обещание. Даже Аюнэ, кем бы она ни была.
— И тем не менее, ты не веришь, — сказала Аюнэ.
Я покачала головой.
— Нет, и я не думаю, что способна отправиться на границу теплых и холодных земель, — сказала я. — Даже если Каравара не страшен мне рядом с тобой. Я… просто я не смогу.
Аюнэ задумчиво посмотрела на Ане Ахебак. Та ответила понимающим взглядом.
— Для получившей посвящение в истинную магию она рассуждает странно, — сказала Аюнэ, поднимаясь. Уже открывая дверь, она обернулась и бросила мне: — Пошли.
Неуверенно покосившись на Красную Жрицу, которая кивнула и показала взглядом на Аюнэ, я встала и последовала за Сновидцем.
Стоило выйти за дверь, как все исчезло.
Исчез коридор в доме Ане Ахебак, который вел в маленькую комнату для чаепитий, исчез вместе с домом Красной Жрицы и даже со Сновидцем.
Вместо этого я оказалась в огромном зале с зеркальными стенами, без пола и потолка. Я опустила взгляд и увидела, что иду по сгусткам тумана, достаточно плотным, чтобы удерживать мой вес, а когда взглянула вверх, пришлось сощуриться.
Вместо потолка расплескалось равномерное рассеянное свечение. Показалось, что если смогу смотреть сквозь этот свет, следующее, что увижу, будет бездонный купол неба.
Какое-то время я стояла и смотрела на свое далекое отражение в зеркальной стене, а потом пошла ему навстречу. С каждым шагом все больше казалось, что не только я приближаюсь к фигурке в черном, но и она движется мне навстречу. И в то же время мы не стали ближе ни на шаг. Тогда я побежала, и увидела, что она тоже бежит. Какое-то время мы по-прежнему оставались на месте, но потом мое отражение понеслось навстречу с угрожающей скоростью, так, что через секунду врезалась в кого-то и упала.
Со всего размаха я обрушилась в сочную зеленую траву. Подняв взгляд, увидела над головой небо, по которому несутся белоснежные облака, в лицо светит солнце, а в воздухе раздается трель сверчков, жужжание шмелей и пчел. Где-то щебечут птицы.
Я попыталась подняться, отталкиваясь ладонью от земли, но чья-то фигура заслонила солнце. Я поморгала, чтобы привыкли глаза, а когда взглянула еще раз, неловко осела обратно в траву.
Мой принц, такой, как запомнила его, только посвежевший и словно сияющий изнутри, будто хорошо выспался и отдохнул, улыбнулся и протянул руку.
Я робко протянула пальцы в ответ, и, когда наши пальцы встретились, зажала рот ладонью. Рука мужа оказалась твердой и горячей, словно не было всего этого ужаса, что разлучил нас пятнадцать дней назад.
Принц рывком поднял меня с земли и прижал к груди так крепко, что показалось, вот-вот задохнусь. Стоило промелькнуть этой мысли, как меня слегка отстранили, заглянули в лицо и притянули снова. Мы стояли какое-то время молча, принц гладил меня по волосам, а я вдыхала самой родной в мире запах и боялась пошевелиться, словно тогда все исчезнет, и я опять останусь в одиночестве.
Он нарушил тишину первым.
— Хорошо, что ты смогла прийти, Элизабет, — произнес низкий, хриплый голос, и я всхлипнула, прижимаясь к мужу еще сильнее.
— Я скучаю, Карл, — сказала я и отстранилась, чтобы посмотреть в его глаза.
— Я знаю, Элизабет, — ответил он. — И прошу, не рви душу мне и себе, не скучай так горько и так безнадежно.
— Но что я могу сделать, Карл? — прошептала я. — Как жить после того, как познала лучшего из людей? Если бы ты просто выгнал меня, Карл… Если бы я просто надоела тебе, и ты отстранил меня, если бы даже отправил в изгнание за тридевять земель, куда угодно… Я была бы несчастной, но в то же время счастливейшей из людей, потому что познала блаженство и знаю, что хожу по одной земной тверди с тобой… Дышу одним воздухом… А, засыпая, смотрела бы на звезды и думала: на них сейчас смотрит Карл. Разве много мне нужно для счастья? Всего лишь знать, что где-то там твое сердце бьется…
На миг меня прижали сильнее, а потом с нежностью поцеловали в лоб.
— Элизабет, — сказал он. — Ты совсем еще дитя. И кто мог знать заранее, что ребенок способен на столь глубокое, столь сильное чувство… Элизабет. Я не встречал никого с таким большим сердцем, как у тебя.
Я грустно улыбнулась и провела ладонью по щеке мужа.
— Так зачем оно мне, Карл? Зачем мне это большое сердце, если рядом нет тебя?
Принц перехватил мою руку и поцеловал пальцы.
— Когда-то, будучи совсем ребенком, Элизабет, я отдал сердце одной выгоревшей дотла земле. Мне кажется, что я исчез именно тогда. Исчезли мысли, чувства, желания и надежды одного мальчишки, которому всегда казалось, что мир больше, чем кажется. С того момента, как я полюбил Черную Пустошь, полюбил по-настоящему, у меня не было ни одного личного желания или стремления. Все они оказались направлены лишь на благоденствие этого гордого и чудесного края. Я жил не чувствуя, я забыл, как это, пока боги не решили вознаградить меня за усердие и не подарили мне тебя.
— Меня? — пробормотала я. — Как?
— С тех пор, как увидел тебя, испуганную, нежную и такую желанную там, в Нефритовой пещере, у подножия собственной статуи, я ощутил, как забилось мое сердце. С тех пор я не переставал чувствовать, ощущать, дивиться красоте и великолепию этого мира, и даже немного злился на себя, когда чувства затмевали разум.
— Но, — прошептала я, чувствуя, как к щекам приливает привычное тепло. — Но ведь ты не знал меня… Совсем не знал…
— Я сам испугался, — улыбаясь, сказал муж. — После стольких лет холода и одиночества я впервые почувствовал, что значит быть живым. И тогда же понял: в Черную Пустошь пришла жизнь. Забилось ее сердце.
— Но ведь было все… итак… — пробормотала я, думая, что не заслуживаю ни таких слов, ни таких сравнений.
— Было все, — согласился принц, — но без тебя.
— А теперь не будет тебя, — прошептала я горько.
— Нет, Элизабет, — не согласился принц. — Это не так. У Черной Пустоши теперь есть сердце, которое бьется, живое и такое огромное, что и сотни миров ему будет мало. Ты должна жить и любить, Элизабет. Должна быть счастливой.
— А как же… ты? — спросила я дрогнувшим голосом.
— Я навсегда останусь Хранителем Черной Пустоши, Элизабет. В то время как ты будешь самой ее сутью. Ты не позволишь разрушить дело моей жизни, не дашь пропасть моим научным открытиям и наработкам. Ты умна и намного сильнее, чем думаешь. Ты окружена верными нашему делу людьми, которые не оставят тебя в беде. В Черную Пустошь пришло процветание, теперь в нее должно прийти счастье.
— Но что я могу? Я такая слабая, я не справлюсь…
Твердые пальцы взяли меня за подбородок и подняли лицо вверх.
— Посмотри на меня, Элизабет, — позвал принц.
Я подняла взгляд и с размаху погрузилась в сапфировые воды, которые понесли быстрее ветра.
— Ты веришь мне? — произнес родной голос.
— Верю, — едва слышно прошептала я.
— Тогда иди и будь счастливой, — приказал мой принц. — И помни: где бы ты ни была, что бы ни происходило, я всегда с тобой, Элизабет. Я всегда держу тебя.
— Карл, — прошептала я, и мои губы накрыли поцелуем.
Прошла целая вечность, которая пролетела, как одно мгновение, когда принц произнес:
— Мне пора, Элизабет. Обещай не страдать. Обещай не мучить меня и себя.