Ноги будто наполнились свинцом, не позволяя сдвинуться с места.
Что… Что это значит?
Алек склонил голову набок, нахмурив при этом брови, и проницательно заглянул мне в глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, перекрикивая музыку.
Его слова громким эхом ударили по слуху, заставляя меня поморщиться от неприятных ощущений. Я попыталась сконцентрироваться и понять, что происходит со мной, но это оказалось не так просто. Внимание рассеивалось, словно проплывающий мимо дым. Все естество фиксировало только то, что Алек привлек мое тело ближе к себе, пытаясь оказать ему поддержку. И это кружило голову пуще прежнего. Я чувствовала глубокий, насыщенный аромат его парфюма, дурманящей своей неописуемой свежестью…
Проклятие. Я снова встряхнула головой.
Почему он вообще об этом спрашивает?
Алек не переставал обеспокоенно вглядываться в мое лицо. И хоть это и казалось искренним беспокойством, я не могла идти наперекор внутреннему чутью. От парня веяло отнюдь не сексуальностью, а неимоверной опасностью.
Я решила оставить его вопрос без ответа и, сжав кулаки, взяла над своим телом временный контроль, которой терялся вдобавок еще из-за близости Алека. Скинув с себя его руку, я отступила назад.
Мне было плохо, но его я боялась больше.
Алек нахмурился. Его, казалось, раздражало мое поведение. Меня поведение этой наглой персоны — не меньше.
— Присядь, — бросил он с внезапной резкостью в голосе.
Ох! Как же сейчас я хотела наговорить ему гадостей, раз уж выдался момент, но Алек, пренебрежительно покосившись на меня, направился к стойке.
Я очень хотела поспорить с ним. Но не могла не согласиться с тем, что мне нужно было присесть. Или хотя бы найти на что опереться. Заметив свободный барный стул, я незамедлительно направилась к нему. Как только почувствовала под собой твердую опору, немного расслабилась, и стены снова начали меняться местами.
— Воды попей, — неожиданно вырос передо мной Алек, держа в руке стеклянную бутылку.
Я подняла недоуменный взгляд с бутылки на него и постаралась понять, что же все-таки заставляет Алека вести себя подобным образом. Он явно не рад тому, что делает, словно не может по-другому.
Его недовольное лицо — тому доказательство.
Алеку к тому же не нравилось, что приходится ждать.
— Пей! — приказал он, сунув мне бутылку чуть ли не в лицо. — Легче станет.
Откуда он вообще знал, что мне плохо? Неужели я выглядела настолько нуждающейся?
Однако взяла бутылку из его рук. Чем раньше станет легче, тем скорее смогу задать ему все вопросы. Мне и так приходилось сильно напрягаться, чтобы распознавать его лицо, и на это я тратила все свои силы.
Алек закатил глаза с видом «да неужели» и выставил указательный палец.
— Никуда не уходи, — бросил он своим требовательным голосом и снова удалился.
Как будто я сейчас прям срывалась с места…
Открыв бутылку, я начала пить. Холод приятно остудил, но общего состояния не исправил. Вдруг голова загудела хлеще прежнего. Я не могла сконцентрироваться ни на одной мысли. С каждой минутой шум становился нестерпимым, как будто музыкальные колонки переместили внутрь моих ушей. Музыка разрывала на части, стены и лица съезжались в одну мутную неразличимую картинку, а разноцветные огни стробоскопа больно резали глаза.
Все это было невыносимо.
Во мне зарождалась непонятная паника, и я мечтала только об одном — оказаться в темноте и тишине.
Я провела тыльной стороной руки по влажному лбу и сползла со стула. Мне нужен был воздух. Свежий воздух. На едва ощущаемых ногах я миновала лестницу и контроль, и наконец-то оказалась на улице.
Не передать словами, какое облегчение я испытала, когда ночной ветерок окутал мою раскаленную и влажную кожу. Мысли прояснились, а грудь наполнилась осенним прохладным воздухом.
Серьезно, что со мной происходит?
Это вообще не походило ни на что, что бы я знала или когда-либо ощущала. Не сказала бы, что состояние стало идеальным, но теперь я была уверена, что алкоголь здесь ни при чем.
Причина была внутри меня. Я чувствовала ее, но никак не могла классифицировать. Незнакомое, едва ли не враждебное ощущение будто скользило под моей кожей, покрывая ее мурашками. Тело гудело словно наэлектризованное, призывая начать меня двигаться. В любом направлении, лишь бы выплеснуть неведанную энергию.
Я принялась расхаживать взад перед на отяжелевших ногах и раздумывать над тем, что делать дальше. Вернуться внутрь я просто не могла.
Пройдя немного вниз по асфальтированной дорожке, я резко остановилась оглядеться. Какое-то шестое чувство неожиданно навязало ощущение опасности.
Возможно бродить ночью по бездушной улице не такая уж и хорошая идея?
В многоэтажке напротив всего в нескольких окнах горел свет; большинство нормальных людей спали в такое позднее время, а я, идиотка, решила прогуляться. Лучшее — просто забрать вещи и отправиться домой.
Не успела прийти мысль в голову, как мои внутренние инстинкты заставили прислушаться к странному звуку. Я настолько отчетливо услышала прерывистое и тяжелое дыхание, что затаила собственное. Глаза машинально направились к источнику звуку, и я понятия не имела, как мне удалось разглядеть, но из арки многоэтажки на меня смотрели два красных огонька. Режущее ощущение появилось в моих роговицах, когда мозг приказал глазам приглядеться.
Я увидела очертание человека. В кромешной темноте…
Милостивый боже.
Меня накрыло каким-то совершено новым видом страха, никогда еще не приходилось испытывать что-то подобное, но в тоже время слабо узнаваемое. Словно я точно знала, что мне грозит нечто опасное.
Внезапно с боку раздались приближающиеся шаги, и это окончательно выбило меня из равновесия.
Я сама не ожидала от себя дальнейшего действия, но неожиданно сорвалась с места и побежала. Управляемые неизвестно чем, ноги сами приняли решение двигаться по одному направлению — противоположному шагам. Мозг выдавал неподдающиеся разуму строгие команды, а глаза четко различали дорогу под ногами, и я каким-то чудным образом, в считаные секунды, забежала в парковую зону. Мысли неслись со скоростью света, и я не могла их распознавать или как-то управлять этим потоком. Но он был правильным по всем возможным критериям в данной ситуации.
Я увидела толстый ствол сосны и, не раздумывая, спряталась за ним, прижавшись спиной к дереву. Сердце гулко тарабанило о грудную клетку, заглушая собой все постороннее вокруг. Я вжалась сильнее в дерево и начала молиться, чтобы все услышанное являлось лишь плодом моего разгулявшегося воображения, но вскоре это стало бесполезным, когда вновь уловила шаркающие по земли шаги.
— Лена! — окрикнули меня.
Сквозь пелену страха до меня дошло, что голос знакомый, и все, что еще секунду назад приводило в ужас, в одночасье перестало иметь значение.
Я высунула голову из-за дерева, Паша стоял в нескольких метрах от широкой сосны и пытался отыскать меня в темноте.
Почему я так хорошо видела выражение его лица? Может причиной всему адреналин, который будоражащим холодом по-прежнему пропитывал мою кровь.
Встревоженный и всклокоченный, Паша запустил руку в волосы и огляделся.
— Лена! — снова позвал меня он.
Я прижалась обратно к стволу и дала себе еще пару секунд перевести дыхание, прежде чем выйти из своего убежища.
— Я… — голос охрип, и мне пришлось прочистить горло. — Я здесь.
Паша резко повернулся в мою сторону и, увидев меня, быстро оказался рядом. Взяв меня за плечи, он округлившимися глазами с удивлением пробежался по моему лицу.
— Ты зачем убегала?
— Испугалась.
Пашу, казалось, задел за живое мой ответ.
— Меня?
— Я не знала, что это ты. Я слышала… — Я замолчала, так как мой бред теперь даже для меня казался странным. — Просто испугалась, — сказала я наконец.
На лице друга в тот час отразилось облегчение, и с поспешным выдохом Паша неожиданно крепко обнял меня за талию.
— Хорошо, что далеко не убежала, — проговорил он, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи.
Мне стало слегка неловко от его действия, хотя он не раз обнимал меня, сейчас в его объятиях присутствовало нечто большее, чем дружеский жест. Я поежилась, намекая ему, что пора отстраниться, но он не отреагировал. Напротив, сжал руки сильнее, глубоко вдохнул и замер. Когда я внезапно почувствовала прикосновение губ, а затем и языка на своей шее, резко отпрянула, пытаясь отдалиться от него. Меня жутко напугала его выходка, и все больше и больше одолевали дурные мысли, хотя я себя пробовала успокоить, смахнув все на случайность.