Такой встревоженный, красивый… родной.
Я проснулась в слезах.
К моменту пробуждения нашего маленького отряда слёзы были смыты, сон разложен по полочкам и признан отражением моих дневных страхов и желания, чтобы кто-то за меня порешал все трудности.
Фи, Даша, как не стыдно!
К селу мы подошли во второй половине дня, подумали и обошли, чтобы появиться со стороны столицы. Споры о том, кому идти, не прекращались со вчерашнего дня. Конечно, спорили мы с Ёжиком, совершенно разобидевшись друг на друга и не стесняясь Арсида с Тамией. Шли — спорили, замолкали, дулись и снова доказывали друг другу, приводя новые аргументы, отдыхали — спорили и не заметили, в какой момент Арсид отстал. Я оглянулась — он уже отшагал половину пути к деревне.
— Быстро давай серебрушку! — я протянула руку.
Ёж насупился, но выложил нашу единственную местную денежку.
— За Тамию с Тошкой отвечаешь! — крикнула я на бегу.
Ангел что-то пробурчал за спиной, но я бежала за моряком.
— Арсид! Арсид, подождите!
Он остановился.
— Прошу вас, не делайте так больше! — я запыхалась и старалась отдышаться и привести себя в порядок.
Арсид посмотрел на меня взглядом усталого человека:
— Знаешь, Даша, раньше я думал, что ссора братьев произошла из-за себялюбия, какой-нибудь мелкой корысти, пусть простят они меня, непонятливого. Сегодня весь день два заботливых человека спорили из-за того, что каждый за другого боялся больше, чем за себя. Спасибо, что нас с Тами не привлекли, как братья своё Солнышко.
Мне стало стыдно.
— Простите нас, Арсид. Мне даже нечего сказать в своё оправдание.
— А и не надо говорить, красавица. Подумай, ведь опасности и дальше будут вокруг вас, как ты поступишь в следующий раз?
— Подумаю, — вздохнув, пообещала я.
— У тебя есть деньги?
Я вытащила серебрушку.
— Слишком подозрительно. Спрячь. У меня есть мелкие монеты, давно откладывал для Тамии, как раз пригодятся. И ещё ты сегодня говорила, что можешь иллюзию наложить?
— Ненадолго, — созналась я.
— Тогда не будем рисковать. Говори поменьше, пока ещё слышно, что ты не местная.
Мы зашли во вторую избу с края села, первая выглядела уж больно неопрятной.
Хозяева как раз сели ужинать, нас радушно пригласили за стол. Эх, с каким удовольствием я бы съела тушёную барву с курицей! Но Арсид отказался, опасаясь обнаружить перед чужими людьми свою приметную руку. И я вслед за ним подтвердила, что совсем-совсем не голодна.
Поев, хозяин — кряжистый молодец с румянцем во всю щеку стал расспрашивать. Я только удивлялась, насколько точно он цитирует Пушкина с его князем Гвидоном: кто, откуда идём, куда путь держим.
Арсид толково отвечал, не допуская вранья, что странствуем по делам целой группой, остальные ушли дальше, а нас послали за покупками. Довольно быстро сторговались. За несколько монеток мы получили килограмм пять солки, полмешка барвы (хозяйка сильно извинялась, что она проросшая), каравай хлеба и местный аналог лука — горькую траву, смешанную с солью.
Тамия мне раньше объяснила, что горькая трава имеет настолько сильно выраженный вкус, что отдельно ею не приправляют, а сушат и смешивают с солью в пропорции 1:1, чтобы не испортить блюдо. Кстати, нашу соль здесь называли точно так же, но — само собой — в честь подарившей это открытие Солы.
Ещё хозяин, кинув на меня жалостливый взгляд и ласково огладив жену по нижней выпуклости, велел выдать нам круг сыра. Йэх, если б тут Тамия показалась, наверное, ещё бы масла подложили. А может, наоборот, к старосте потащили судить за измывательство над ребенком. Не угадаешь.
Всё это хозяева навьючили на спину Арсида в большом мешке, я, испугавшись, что сейчас будет заметно его увечье, бросилась к нему, стала поправлять, спрашивая, удобно ли, не тяжело ли? Мне вручили круг сыра. Хозяин ещё порывался проводить, но мы хором отговорили, мол, до темноты далеко успеем уйти.
— Какие же люди хорошие есть! — не удержалась я. — Арсид, ты продержись до первой линии деревьев, а там я тебя немного разгружу.
— Да разве это груз, красавица, — бывший моряк спешил к лесу, беспокоясь за внучку.
— Что ты меня всё красавицей? — проворчала я, — вон человек так испугался моей красы, что (поискала слово, не калорий же!) сыра подкинул.
— А кто же? — сильно удивился моряк. — Красавица и есть. В столицу попадёшь, женихи в ряд выстроятся, а попу ещё успеешь наесть, не переживай. Этот парень просто видит красоту, душой понимает, а разумом просчитать не может, не просчитывается краса в объёмах-то!
— Ну, Арсид! — я покраснела как маков цвет, вот и возражай таким!
Наши устроились на уютной полянке, разожгли костёр, придвинули к нему котелок с водой. Радостный Тошка учуял нас раньше всех, но прыгать на ручки не стал, углядев сыр. Первым делом я подсела к Ежу:
— Ёжик, не обижайся, пожалуйста. Обещаю, в следующий раз я внимательнее выслушаю твои аргументы, ладно?
— Ладно, только в следующий раз иду я.
— Неет, хитрюшка, я обещала только выслушать, а не сдавать позицию сразу.
Счастливая Тамия зарылась в мешок, сопровождая каждый извлекаемый продукт восторженными эпитетами. Я подумала, чего же стоило деду, так любящему внучку, сохранить эти несколько монет в надежде, что однажды они сберегут жизнь ребёнку.
Глава 11. Арисья
А на следующий день случилась встреча, которая сломала все наши планы.
Утро началось обыденно. Умывание, сбор постелей, каша с ломтиком сыра, травяной чай Тамии. Тошка, готовый как всегда раньше всех, восседает на Панге, сберегая узлы и мешок с продуктами.
Смешанный лес расступался перед нашей командой, радуя зеленью и птичьим гамом. Небо пестрело облаками, намекая на скорую перемену погоды, однако так славно было шагать по просохшей земле с сытым животом! Мы даже нарушили свой обычный порядок похода: молодёжь пропустили вперёд, а сами с Арсидом наблюдали, как они веселятся, заставляя Тошку разговаривать:
— Тошка, скажи "рррр"!
Тошка рычит.
— Тошка, скажи "ссссс"!
Тошка свистит.
— А теперь "шшшшш"!
Тошка шипит.
И почему-то такая ерунда доставляет всем троим столько радости, что у нас не хватает духу прервать это увлекательное занятие.
— Тош, а теперь повторяй за мной! — Ёжик начал выводить свистом гимн России. Тошка старательно подсвистывал и тоже пытался держать мелодию.
— Прости, Арсид, заслушалась, это главная песня моей Родины, — я нечаянно пропустила вопрос моряка.
— Величественная, — прислушался Арсид, — я спросить хотел. У вас фамилии есть?
— Есть, конечно. Моя фамилия по-вашему означает "та, кто живёт у озера".
— Хорошая фамилия, не слишком частая, но достаточно известная, — одобрительно кивнул Арсид, — на языке Велирии это будет звучать Ньера.
Языковед тут же кинул подсказку: "ньер" — озеро, "а" — окончание прилагательного женского рода. Следовательно, Озерова, или Озёрная, впрочем, здесь без разницы.
— Даша Ньера, — я попробовала, как звучит, — нормально, мне нравится. А у вас какая фамилия?
— У меня Валам — лодочник, а у Тамии отцова фамилия — Сена.
Так, "сен" — петух, значит, Петухова.