Вот и случилось. Самое страшное, что можно придумать.
Я обреченно закрыла глаза, опуская голову еще ниже и пряча тяжелый вздох.
Я стала одной из них. Тех девушек, которые попадали в лапы повелителя и выходили на утро потрепанными и напуганными, шарахаясь от людей. Некоторые даже уходили прочь из города, не находя в себе больше сил жить в такой близи от того, при чьем имени они начинали дрожать и закатывать глаза, захлебываясь слезами. Все было банально просто. Он брал их всю ту единственную ночь и, судя по растекающимся по телам синякам и ссадинам, нежным любовником его назвать было сложно. Но все что он делал — было в его праве. Это происходило не часто, раз в полгода, год, но видя издалека черный паланкин одного из приближенных повелителя, девушки бежали в рассыпную. Накрывая головы тканями, опуская глаза и прячась по подворотням, как сегодня это хотела сделать я, но не успела. Роковая ошибка, из-за моей глупой веры, что время для отбора еще не подошло.
Сделав глубокий вдох, я подняла голову и, пряча дрожащий голос за флером уверенности, ответила:
— Да, советник Юсфирь.
— И что, даже не будешь умолять меня отпустить тебя? — Усмехнувшись, спросил он, обходя меня с другой стороны, таким образом, позволяя почувствовать опутывающий меня со спины хвост.
— Нет, не буду, советник Юсфирь.
— И плакать не станешь?
— Не стану.
Он как-то двойственно хмыкнул, и опустился напротив, становясь почти вровень с сидящей мной. Я кожей почувствовала, как внимательно он заглядывает в мое лицо, перебрасывая взгляд на губы, с них на лоб и сползая к ключицам.
— Храбрая или глупая? — Спросил он скорее риторически, но я все равно рискнула ответить:
— Мудрая. Не вижу смысла бороться с тем, что неизбежно. Ведь плач я или умоляй, вы же все равно меня не отпустите.
— Не отпущу. — Улыбнулся он, но я, так и не видя его улыбки, ощущала, как потеплел воздух вокруг из-за его расслабленности. — Если ты такая послушная, можешь спросить меня о том, что тебя волнует.
— Вы отпустите меня утром? — Он кивнул, и я разглядела это периферическим зрением. — Хорошо.
— Больше ничего?
— Ничего.
— Торопишься домой? — Я качнула головой, соглашаясь, даже немного успокоившись, что успею к обещанному часу вернуться.
— Ты удивила меня, Нана. И в благодарность за это ты уйдешь отсюда с куда большей суммой.
Стало так мерзко, что дернувшись, я едва не прикрикнула на советника, опомнившись, смогла понизить голос:
— Не нужно, прошу вас.
— Не нужно? Дорогая, надеюсь, ты понимаешь, что велика вероятность того, что ты некоторое время не сможешь работать? Я только хочу компенсировать эти расходы. От себя, лично.
Такой явный намек на то, что я не могу отказаться не остался незамеченным и, склонив голову, с трудом смогла выдавить из себя:
— Я была бы вам благодарна, если бы вы выплатили компенсацию в виде лекарств, которые мне понадобятся после. Только не нужно денег.
— Гордая? — Я отрицательно замотала головой с такой скоростью, что с меня как с дворовой собаки в разные стороны разлетелись сорвавшиеся с волос капли.
— Просто прошу вас, не нужно денег. Лучше лекарства.
— Будь по-твоему. Ты дважды удивила меня дорогая, поэтому я исполню твою просьбу. А сейчас следуй на Натеей, она приведет тебя в порядок.
Послушно поднявшись, я чуть пошатнулась, почувствовав, как затекли ноги от напряженного разговора.
Уже знакомая мне нагиня, открыла дверь, и стоя слева от прохода, сказала:
— Прошу вас. Пойдемте за мной.
— Удачи тебе, Нана. — С каким-то удивленным довольством пожелал мне в спину советник, оставаясь на месте, пока я, сдергивала с крючка свой все еще мокрый плащ, и набрасывала его на плечи.
— Благодарю вас, советник Юсфирь. Она мне действительно понадобиться. — Последнее было сказано шепотом, но легкий смешок в спину, дал понять, что меня услышали.
Натея, если я правильно запомнила ее имя, вела меня вниз, заставляя скользить уже по четвертому скату, куда-то вглубь замка. Воздух становился все жарче и влажнее, и моя мокрая одежда, казалось, стала еще тяжелее. Подсохшие волосы, начали закручивать в непослушные кудри, а на щеках выступил румянец, вызывая желание умыться холодной водой.
Коридор уже больше походил на пещеру. Его не ровные высеченные вершины, поблескивали от собравшейся под потолком влаги, которая время от времени отрываясь, падала вниз, разбиваясь на мелкие сияющие брызги.
- Проходите и раздевайтесь. — Спокойно сказала нагиня и пропустила меня за влажную шторку, сдвигая ее рукой. — Это купальни. Вы можете согреться и вымыться.
— Спасибо.
Равнодушная змея только кивнула и, дождавшись пока я зайду внутрь, шурша хвостом, поспешила обратно, оставляя меня в одиночестве. Не долгом, как выяснилось.
Стоя как истукан посередине невысокой комнаты, я заметила еще одну такую же штору, и стоило сделать к ней шаг, как навстречу выскочили две нагини, куда более хрупкие, чем Натея и улыбнулись, даже поклонившись.
— Рады встретить вас, ранея. Добро пожаловать в наши купальни. Позвольте помочь вам избавиться от мокрой одежды. — Не дожидаясь ответа, они шустро стянули с меня накидку, за ней и бесцеремонно было снято платье, под которым был дешевый и самый простой комплект, который я категорически отказалась снимать.
Змейки переглянулись и кивнули друг другу, решив, оставит мне хоть что-то из одежды, но тут же меня обмотали в большое белое полотенце из мягкой ткани, в которую хотелось с блаженным стоном зарыться носом.
Все еще не поднимая глаз, я последовала за ними, заходя в жаркое и влажное пространство, в котором едва было можно увидеть собственные ноги, из-за густого пара.
— Сюда, давайте я вам помогу. — Меня взяли за руку и подвели к небольшому подъему, который оказался несколькими ступеньками перед огромным резервуаром с парящей водой. — Ступайте, не бойтесь.
Переступив борт, я неуверенно шагнула вперед, ощупывая ногами спуск вглубь, и чтобы не намочить полотенце, которое уже отсырело, я все же избавилась от него, аккуратно сложив на край.
Блаженство.
Горячая вода мягко окутала тело, стоило присесть и погрузиться по самые плечи. Не сдержав восхищенного вздоха, я услышала довольное хихиканье за спиной.
— Хорошенько согрейтесь. — Судя по голосу, это сказала другая змейка. — Мы пока принесем все необходимое, чтобы подготовить вас к встрече с повелителем.
Эти слова вывели меня из сладкой неги, и, распахнув глаза, ощутила, как холодный пот выступил на спине, сразу же растворившись в горячей ванне.
От предчувствия все внутри сжималось, плечи сводило, вызывая желание сжаться в комок и скользнув на самое дно утопиться. Но только одна единственная мысль не позволила даже гипотетически рассматривать этот вариант. Я нужна Нанзеи. Если со мной что-нибудь случиться, малышка останется совершенно одна и последнее что я бы хотела для нее это жизнь в доме брошенных детей. Моя кроха, моя маленькая девочка.
Кулаки сжались сами собой.
Я должна, просто обязана, пережить сегодняшнюю ночь и остаться самой собой, чтобы у нее было будущее. У меня не было власти лишать ее этого, и чтобы не произошло, я обязана остаться в своем уме и продолжить жить, как жила, не вспоминая о случившемся. Вычеркнув это из жизни как страшный сон, который больше никогда не повториться. Страшно. Конечно, мне было страшно и, погружаясь в свои мысли, я буквально ощущала предстоящую боль, от которой внутренности сжимало в спазмах, и тошнота подступала к горлу.
Проглотив подпустившую желудочную желчь, я нырнула в воду с головой, на несколько секунд задерживая дыхание, а когда вынырнула, обнаружила вернувшихся девушек. Они по очереди спустились в воду, но заметив то, как я опускаю глаза, сказали:
— Ранея, вы можете не прятать взгляд.
— Уверяю вас, нас это расстраивает. Ну же, не прячьте свои глаза. — С улыбкой сказала одна из них, и мягко подхватив меня под подбородок, подняла его вверх. — Видите, это совсем не страшно.
У нее было миловидное лицо с большими зелеными глазами и легкой, ласковой улыбкой, с которой она позволяла мне рассмотреть себя.
— Мое имя Тара, а это Мисая. — Я повернула голову к другой девушке и поразилась их похожести.
Те же, темные волосы, заплетенные во множество тонких косичек с вплетёнными золотыми колечками и разноцветными бусинками. Тот же зеленоглазый взгляд.
— Мы родные сестры. — Ответила Мисая, заметив мое удивление. — Вам не стоит переживать или волноваться в нашем обществе.
— Почему? Чем вы отличаетесь от других нагов? — Возможно, получилось несколько грубовато, но девушки не заметили и достаточно быстро нашлись с ответом:
— Мы иначе относимся к людям. К тому же, у нас есть любимое дело. — Она обвела ладонь помещение купальни. — И нам нет никакого дела, кому дарить наслаждение
— человеку или змею.
— А какое может быть наслаждение, если вы напряжены и даже не смеете поднять головы? — Закончила Тара. — У вас чудесные волосы. — Заметила она, без стеснения запустив тонкие пальчики в мои мокрые свисающие пряди. — Редкий, необычный цвет.