Нихил лежал на боку, держа Маккензи в объятиях, и знал, что если бы все известные Вселенные закончили своё существование прямо сейчас, то он умер бы счастливым, ибо всё, что имело для него значение — находилось в его руках. Его манно когда-то пытался объяснить, что он чувствовал, когда обрел свою Эша, но Нихил никогда по-настоящему не верил ему, хотя и видел привязанность между манно и матерью.
Теперь он понял, что не было ничего, что бы он не сделал для своей Маккензи. Даже не обратил бы внимания на генерала, если бы это означало заботу о ней.
— Думаю, ты должен вернуться к своему генералу, — сказала Мак, потираясь щекой о его грудь, пытаясь заставить себя отодвинуться от него.
— Генерал и капитан ушли несколько минут назад, маленькая.
— Они ушли? — девушка подняла голову, глянув через открытую дверь, и увидела, что комната была пуста. — У тебя будут неприятности?
— Неприятности?
— Да, потому что я не закончила отвечать на их вопросы.
— Нет, ты хорошо справилась и рассказала всё, что могла. Генерал может захотеть ещё раз поговорить с тобой позже, но сейчас — всё в порядке.
— Ты уверен?
— Да. Всё, что тебе нужно сделать сейчас, так это отдохнуть.
Мак, с усталым вздохом, положила голову обратно на грудь Нихила. Она знала, что ей необходимо поспать и поесть, поскольку она не могла вспомнить, когда последний раз это делала, но было ещё столько всего неизвестного.
— Нихил? — спросила она быстро.
— Да?
— Почему я не могла понять, о чём вы говорили, раньше, когда ты разговаривал с генералом и капитаном?
— Мы говорили на кализианском, на нашем родном языке.
— А на каком мы говорим сейчас?
— На залудианском.
— Залудианский? Как это возможно? — Мак прислушалась и впервые осознала, что она говорит не по-английски.
— Кто-то из ганглианцев или залудианцев приставлял какое-либо устройство вам на глаза?
— Ганглианцы. Двое из них держали Крэйга, когда надевали на него устройство. Когда они сняли его, Крэйг стал понимать их. Они бросили устройство на него и ушли.
— Они ожидали, что он использует обучатель на вас? — Мак не видела встревоженный взгляд, который бросил на неё Нихил.
— Да. Они сказали ему, что все, кто не согласен, будут убиты. Как только это было сделано, мы смогли понимать, что говорили ганглианцы и залудианцы по прибытию, но я не осознавала, что мы говорим по-другому.
— Вы, наверное, говорили между собой! — когда она склонилась к нему, хмурясь, мужчина продолжил. — Это часть того, что делает обучатель. Он позволяет тебе понимать язык, на котором с тобой говорят, и помогает тебе ответить. Если один из ваших мужчин обращался к тебе на вашем языке, то на этом языке ты и отвечала, даже не понимая этого.
— Получается, если бы я захотела поговорить на моем языке, то ты бы понял меня? — Мак внимательно прислушалась к себе и поняла, что говорит по-английски. Она увидела, как Нихил нахмурился.
— Это твой язык? — спросил он по-залудиански.
— Да, — так же по-залудиански ответила она. — Ты понял, что я сказала?
— Нет, прости, малыш.
— Но я думала, ты сказал…
— Ты говоришь и понимаешь языки, запрограммированные в обучателе, и, кажется, ганглианцы подготовили для вас только свой и залудианский.
— А я смогу выучить ваш язык?
— Да, малыш, и многие другие, — он нежно приласкал её щеку. — Завтра, если ты будешь готова к этому, Луол хотел поставить тебе наш обучатель. Он будет содержать все языки известных Вселенных, а также историю и основы каждого.
— Я смогу говорить и понимать тебя на вашем языке?
— Да.
— И ты поймешь мой?
— Нет, так как это не один из известных языков. Но со временем, если ты и ваши мужчины поработают с Луолом, мы сможем узнать и записать его, так что, в конце концов, он может быть запрограммирован, — Нихил заметил, что Мак прикусила свою верхнюю губу. — Что случилось, малыш?
— Просто… я просто…
— Что? Ты можешь сказать мне.
— Я хочу выучить язык и больше узнать о… ну, обо всем. Просто мне не понравилась эта вещь в последний раз. Было неприятно, и я испугалась.
— Неприятно? Что ты имеешь в виду? — всё тело Нихила напряглось. Обучатель никогда не должен вызывать дискомфорт. Ганглианцы навредили его Маккензи?
— Он был жесткий и холодный, и, казалось, слишком плотно сжимал мои виски, — она не заметила, что потянулась вверх, прикасаясь к этим местам. — Мне не понравилось это ощущение.
Нихил слегка повернулся, уложив её на спину, и заключил между массивными руками, окружая её своей защитой.
— Обещаю, Маккензи, в этот раз всё будет по-другому. Ты будешь в безопасности. Я буду с тобой всё время. Луол убедится, что обучатель настроен должным образом, что не вызовет у тебя никакого дискомфорта.
— И я стану лучше понимать некоторые вещи, например, как открыть дверь?
— Да, малыш.
— А про твои бусины? — она потянулась вверх, касаясь заплетённых прядей, упавших на плечо.
— Да, это поможет тебе понять, но я и так расскажу всё, что ты захочешь узнать о моих суджа-бусинах.
— Суджа-бусины… Зачем ты их носишь?
— Все кализианцы их носят, — он повернулся на бок, упершись локтем, и потянулся за спину, перекидывая все свои косички вперёд, чтобы девушка могла их видеть. — Это мои Кровные бусины, их я получил во время своей церемонии наречения имени, вскоре после моего представления.
— Представления?
— Когда я сделал свой первый вдох.
— Ты имеешь в виду, когда ты родился? Ладно, я поняла.
— Эта бусина, — Нихил коснулся янтарно-красного шарика в глубине косы, — представляет мою мать и её род, который продолжается во мне. А эта, — коснулся он янтарно-зеленого шарика над ним, — обозначает моего манно и его род.
— Манно… твой отец?
Нихил на мгновение задумался.
— Если отец означает мужчину, от чьего рода ты происходишь, то да.
— А что представляет эта бусина? — спросила она, касаясь большой темной янтарной бусины, в которой смешались более светлые янтарные оттенки.
— Меня. Если я буду благословлён потомством, я смогу взять часть этой бусины и перенести на него или её, подтверждая, что это — мой отпрыск.
— И они смогут унести эту часть тебя с собой. Навсегда.
— Да.
Мак задумалась об этом на мгновение и поняла, что хотела бы иметь нечто подобное от своего отца.