Срединный квартал и близлежащие улицы, на которых, в том числе, жила семья Калиш, относились к центральному городскому округу, а со следователями этого округа я была хорошо знакома и даже дружила. Я уже ходила в волнении по комнате и разбудила тем самым Асаласа. Рассказала ему о своих выводах и мы отправились в сторону участка. Только сначала переоделись в купленную в первой же лавке чистую одежду и позавтракали.
В архив мы попали легко — я сказала, что ищу кое-какую информацию для своего нового дела и для этого мне необходимо было изучить приметы местных разбойников, что попадались на разных кражах и хулиганствах или были замечены в чем предосудительном. Меня здесь знали и не противились; да и не являлось это какой секретной информацией. Мы несколько часов потратили на то, чтобы выяснить три имени, подходящих под описание. Теперь необходимо было переговорить с кем-то из стражей или следователей, но осторожно — если нарвемся на того, кто в этом замешан, нам несдобровать. В Главном Следователе участка я была уверена, за ним точно не числилось ничего плохого, но его внимание пока не стоило привлекать. Так что я наведалась в кабинеты рангом пониже, да осторожными расспросами выяснила, что один из трех найденных преступников за решеткой, второго не было видно уже с год, а вот третий, некий Чар Болло, давно находится под присмотром, жил неподалеку, но пока ни на чем крупном не попадался. По приметам выходило, что это именно он: двадцать четыре года, человек, владеет навыками боя холодным оружием, несколько раз попадался на мелком хулиганстве — но отделывался штрафом. И, что окончательно меня убедило, — он левша.
— Где бы мне его встретить, чтобы поговорить, а? — умоляюще я посмотрела на старого орка, которому регулярно носила вкусные булочки — Я честно-честно буду осторожной, мне просто надо кое-что выяснить, и, по-хорошему, встретиться бы нам с ним в кабаке каком, да так, чтобы это не бросалось в глаза.
— Да что я буду скрывать, тебе любой скажет что все наши разбойнички давно уже облюбовали трактир «Старый Хыч», что на Двенадцати листах.
Я чмокнула орка в морщинистую щеку и выпорхнула из участка. План почти готов, но надо было сначала подготовиться и переодеться.
В переполненном темном кабаке взрывы смеха перемежались отборной руганью, а слабые попытки певички развлечь публику фривольными песенками — выяснением отношений и звоном разбитого стекла. Магические светильники едва справлялись; в помощь им были чадящие свечи и огонь крупного камина, который давно уже прикрыли кованой решеткой. Уж слишком многочисленные ожоги были на посетителях после массовых драк. Огромные столы и стулья потеряли мягкость и цвет дерева, пропитавшись насквозь разлитым вином и самогоном; за каждым столом сидело не меньше четырех головорезов, то тут, то там мелькали грудастые потные официантки, отзывавшиеся грубым смехом на чувствительные щипки. Были тут и женщины для утех; некоторые уже нашли себе клиентов и сидели на их коленях, ничуть не стесняясь плотоядных взглядов. Другие пока бродили между столов в поисках, кто больше заплатит — насилия они не боялись, папаша Ру строго следил, чтобы цыпочек, попадающих в это место, не обижали. Потому те и с радостью приходили сюда подцепить кого на часок, а если повезет — то и на всю ночь, для чего на втором этаже были открыты вполне приличные номера. Вот и еще одна фигуристая крошка, с тонкой талией и крашеными рыжими волосами возникала то тут, то там, привлекая к себе внимание. Размалеванное лицо не скрывало некоторую молодость и милость женщины, а потому к ней многие тянули лапы, но она пока со смехом уворачивалась.
— Ты бы не мудрила с выбором, а то папаша Ру по головке не погладит, если из-за тебя кто начнет ссору — недовольно пробурчал плотный тролль, подающий за стойкой
— Ах дядя, как бы тебе объяснить…Знаю не к месту это, но я ищу определенного мужчину… Встречалась с ним в прошлом месяце и веришь ли, забыть не могу! Пусть и глупость это, но можем же мы иногда глупости вытворять? — рыжая навалилась на барную стойку и умоляюще сложила ладошки
— Дура — уже по доброму хмыкнул тролль — Ну и что за мужик тебе по нраву пришелся?
— Человек — сладко протянула девица — Чар Болло.
Тролль внимательно осмотрел зал и покачал головой:
— Так нет его, хотя обычно он здесь и бывает вечерами. Знаешь что скажу — выкинь эту придурь из головы, а? Придумала тут в любовь играть.
— Да может ты и прав, дядя, может и прав. Но я сама решу, лады? Может кого из друзей его видишь? Не волнуйся, не буду я их беспокоить, подойду, познакомлюсь, если они такие же красавчики, кто знает, может и утешусь? — подмигнула она троллю
— Вон за тот стол иди — мотнул дядька головой в сторону круглого стола почти в центре, за которым сидели ладные, как на подбор, парни. — На, самогону возьми — они его любят, и с папашей Ру дружат, так что можешь сказать, что тот их угощает.
Девица послала воздушный поцелуй и, подхватив тяжеленный кувшин, покачивая бедрами отправилась к указанным парням. В общей суматохе, пьянке и полумраке, никто и не заметил, как в кувшин попала немаленькая доза зелья, способного разговорить даже мертвого, а в веселой компании и взрывах хохота осторожно прозвучавшие вопросы о доме одного оборотня получили ответы.
Спустя час из «Старого Хыча» выскользнула хрупкая фигурка и нырнула в подворотню, где, растворенный в мраке ночи, ждал эльф.
— Подействовало зелье?
— Да. Идем — времени совсем мало — быстро проговорила я — Болло почему-то не пришел сегодня, и мне это не слишком нравится.
Мы быстро и бесшумно, используя маскировочное заклинание, направились на другой конец улицы, где в небольшом доме и должен был обретаться нужный нам оборотень. С виду дом был темным и тихим; я прошлась поисковым заклинанием, но никого живого маячок не обнаружил.
— Заберемся внутрь и осмотримся. Может найдем что-нибудь, что нам поможет.
Мы открыли ничем не защищенную дверь, и осторожно, стараясь не делать лишних движений, в полной темноте пробрались в ближайшую комнату. Стоило начать поиски отсюда, а потом уже искать спальню. Я зажгла незаметный с улицы магический огонек и тут же услышала, как длинно выругался Асалас. Да уж, ругаться стоило. Понятно, почему маячок не обнаружил никого живого — Чар Болло лежал навзничь и был мертв, заколотый, похоже, тем же ножом, что и его жертва. Кровь вокруг тела уже успела засохнуть, значит убили его несколько часов назад.
Кому то так сильно не понравились наши поиски, что они, даже в ущерб себе, решили избавиться от единственной ниточки. И, думается мне, этого кого то мы знаем.
Я напряженно кусала губы. Что делать? Если мы исчезнем сейчас, то не сможем использовать имя убитого на завтрашнем суде, так как сами попадем тогда под подозрение. Вызовем стражу — и тоже проблем не оберешься. Рискнуть или нет? И чем рискуем больше? Можно, конечно, предоставить по максимуму доказательства, не упоминая Болло, но достаточно ли этого будет? Наше же нахождение здесь не слишком законно; да еще и могут обвинить в убийстве.
Но был еще один вариант. Мы с Асаласом переглянулись и приняли решение.
Небольшое примечание от автора.
Относительно имен и фамилий «Четырех миров»
У многих сущностей и рас есть только имя, иногда дополненное родовой принадлежностью: так у друидов, драконов, великанов. Некоторые расы, например, ангелы, имен не имеют вовсе, другие, вроде демонов — скрывают их, в связи с особенностями магии имени и крови.
Расы, для которых очень важна роль родителей или старейшины клана, часто используют сочетание своего имени и имени отца, в качестве фамилии. Так происходит у троллей, гномов, оборотней. Полное имя Глака — Грррхаррлак-эн-Ндерргенн, что означает «Глак — сын Ндергена».
Светлые и темные эльфы, зачастую, называют только имена, их фамилии можно услышать при определенных обстоятельствах. Фамилия Таралиэль по матери — Истивери, это говорит о том что она не из благородного рода. Для благородных всегда используется приставка «ар». Отец Таралиэль — Тараэр Амон Зафиро, «амон» у сухров — гора, «зафиро» — сапфир; фамилии сухров относят к Дому, но приставка «амон» может быть только у главы Дома и его семьи. Поскольку отец признал Тралиэль, она теперь может именоваться Таралиэль Амон Зафиро
Вампиры используют приставку «ван» для неблагородных и "цепеш" — для благородных. Полное имя Синь — Синь Ван Данаг. У людей же принято представляться по фамилии; или же полным сочетанием — имя плюс фамилия. Господин Юрко, Гатас, Юго — все это фамилии.
Для определения благородства происхождения у людей существует несколько вариантов. Так, в государстве Дор — Камараби, в котором находится Академия, принята приставка «ор»; в других государствах есть варианты «аль», использование признака статуса «сэр», «сэрра» или же перечень определенных благородных фамилий.
Глава 8
— Суд Трех готов выслушать доказательства и аргументы обеих сторон и вынести непредвзятое и справедливое решение.
Прут и его семья смотрели с надеждой. Я судорожно вздохнула. Что ж, дело объявили к слушанию. Теперь всё зависело исключительно от моего умения манипулировать фактами. Обманывать я никого не буду — да и не получится это. Я точно знала, что произошло на самом деле, но, по — настоящему, смогла бы аппелировать только к реально существующим уликам, а вот всё остальное судьи должны додумать сами. Причем, додумать в нужную мне сторону.
На заседание Суда Трех я пришла, глотнув тонизирующего зелья, в идеально выглаженной чистой рубашке и черной юбке в пол; видели бы меня присутствующие пару часов назад, после двух почти бессонных суток, полных «приключений». Но я успела привести себя в порядок, а Синь выдала подготовленные бумаги; всё — таки мы отличная команда, она собрала всю информацию, которую принес, в том числе, Рекена, и оформила её должным образом.
Судьи смотрели на меня настороженно. Ну да, сама же напросилась на прилюдную порку. Насколько я знала, двое назначенных судей — господа Наруш и Торло — не были дружны с Гатасом и это воодушевляло: ведь если судить по уверенным ухмылкам прокурора Юго и его подельника, они были намерены затянуть и Прута, и меня в воронку ложного правосудия. Мои планы были прямо противоположными: я собиралась добиться не просто снисхождения, но полностью оправдательного приговора.
В докладе по делу от господина Юго не прозвучало ничего нового. Но его речь уже не была такой банальной и сухой, как в прошлый раз — напротив, он блистал, перечисляя немало жутких и неоднозначных моментов, сопутствующих этому делу. Если бы я была сторонним слушателем, давно прониклась бы неприязнью к жестокому человеку, разрушившему счастье своей единственной сестры и влюбленного в нее юноши, то есть оборотня. Ага, а потом хладнокровно напавшего на этого самого оборотня, избившего и убившего его самым жутким образом. Свидетелей Юго не вызывал; их просто не было, да и не хотели у нас выступать свидетелями. Но судьям достаточно было перечисления того, что обвинение и защита обозначали уликами, и они сами решали, независимо друг от друга, считать эти улики доказательствами или нет. И решение принимали самостоятельно. Достаточно было убедительной речи, слов стражников, арестовавших Прута, да и в целом истории взаимоотношений семьи Калиш и оборотня — и вот уже прокурор уверен в победе. Меня всегда возмущало в подобных делах, что обвинители считают возможным так запросто, малой кровью, способствовать окончательному решению. Из разряда: «Если это был не он, то кто еще?» Я же должна была помочь господам Нарушу и Торло сосредоточиться именно на уликах, точнее, обратить внимание, что их в этом деле вовсе нет. И рассказать о собственном альтернативном видении произошедшего. А то Юго уже так запугал и запутал вопросами юношу, что тот и сам засомневался в собственной невиновности.
Наконец, слово защите. В отличие от меня, прокурор мог прерывать мой рассказ, но по делу. Судьи также могли вмешиваться, в том числе, задавать уточняющие вопросы или же пытаться убедить своих коллег в собственной правоте. И я видела, что Гатас уже порывается сказать что-нибудь гадкое. Несомненно, его разозлило, что оборотни не справились с задачей, и мы с Асаласом живы; я стала костью в горле, вон как он скривился. Что ж, пусть мне не доведется в этом деле выйти на истинных заказчиков убийства, но мальчишку я намерена спасти. Так что скривилась в ответ, едва удержавшись от того, чтобы показать язык, и начала свою речь с самого простого. Показала запись о въезде обвиняемого в Абан-кай, рассказала, что Прут отсутствовал в городе в ночь убийства и, более того, предоставила свидетельство господина из соседнего городка, к которому сын букиниста и ездил.
— Времени бы у него хватило, чтобы и за город съездить, и к оборотню сходить — ядовито прервал меня Гатас — Вы требовали этого суда ради представления неопровержимых доказательств, а сами просто тратите наше время.
— Уважаемые судьи, прошу обратить внимание, что защита считает эти данные неопровержимыми и достоверными. Я бы не рискнула представить на рассмотрение что-то другое. Более того, эти данные далеко не единственное, о чем я хочу вам поведать. Есть также заключение судебного эксперта, что никакой драки, о которой так пространно рассуждал господин Юго, не было, а убийца заколол Ямаррршша одним ударом, со спины. По его выводам, убийцей был сильный мужчина и, к тому же, левша. О том же говорят свидетельства соседей: те видели выходящего из дома Ямарршша человека крупного телосложения с темными волосами и господина Прута они в нем не узнали. Обращаю внимание уважаемых судей, что мой подзащитный весьма тонкого строения, со светлыми волосами. И он правша.
— Вы не можете утверждать, на основании этих улик, что Прут не был тем самым убийцей. Все мы знаем, что с помощью некоторых артефактов возможно изменить свою внешность и увеличить силу, что он, возможно, и сделал — возразил мне Юго
— Да! Именно так! — я радостно закивала, как дурочка. — Я действительно не могу утверждать этого, точно так же, как и обвинение не может утверждать обратное. Вышеизложенные уважаемым прокурором улики являются столь же малоубедительными, что и мои, и я пользуюсь, в таком случае, своим правом на их отзыв.
— Возражаю — рявкнул Гатас. Я внимательно посмотрела на Наруша и Торло. Те колебались, но, по размышлении, присоединились к возражению. Что ж, я не рассчитывала на легкую победу; гораздо важнее было предоставить основание для сомнений в разумности обвинений.
— В таком случае, позвольте, я продолжу. Даже если мы согласимся с тем, что доказательства господина Второго Прокурора предположительно — только предположительно — говорят о вине господина Прута, одно из них мы точно можем исключить. Обвинение во многом основано на том факте, что между убитым и обвиняемым были так называемые «напряженные взаимоотношения». Но, согласно заключению судебного эксперта, между убитым и убийцей не было ни драки, ни ссоры; убийца был допущен в дом оборотня вечером, подошел совершенно спокойно сзади, его никто не опасался. И убийца нанес один единственный удар, не встретив сопротивления. Все это было бы невозможно, если бы между нападавшим и Ямарршшшем действительно существовали разногласия. Значит, эти самые «напряженные взаимоотношения» в данной ситуации являются так же уликой защиты. А улики не могут одновременно принадлежать и защите, и обвинению, потому требую изъять их из перечня доказательств.
— Согласен — первым сказал Наруш и второй судья подтвердил свое согласие. Гатас мог сколько угодно мотать отрицательно головой, но здесь все решения принимались простым большинством голосов.
— Что ж, есть еще повод усомниться в верности обвинения. Нож. Орудие убийства не было найдено; ни в доме убитого, ни у господина Прута. Данное оружие ни разу не было замечено у обвиняемого, владеть он им также не мог, поскольку никто и никогда не обучал его таким навыкам.
— Вы не можете это утверждать достоверно! — прошипел Юго — Никто не знает, что умеет обвиняемый.
— Так давайте спросим! — всплеснула я руками — Господин Прут, скажите, каким оружием вы владеете?
— Ну… я умею стрелять из пистолета.
— А холодное оружие?
— Никогда не умел.
— Это всего лишь слова — обратился Юго к судьям, подступая ко мне так близко, что я едва подавила в себе инстинктивное желание сбежать. Бедная маленькая я.
— Действительно, только слова. Также как и те, что обвиняемый умеет пользоваться подобным ножом, не так ли? Но, прошу внимания уважаемых судей, оружие мы как раз и нашли.
Юго замер посреди зала. Судья Гатас сверлил меня недобрым взглядом: впрочем, я уже к его сверлящим взглядам привыкла и не обращала на них внимание. Зато двое других судей смотрели заинтересованно.
Все что я говорила до этого имело целью лишь одно — раскачать лодку и потопить как можно больше прокурорских домыслов, дать понять, что обвинение не столь однозначно, посеять смуту. Но козырь я пока приберегла.
— Да, нашли. В отличие от обвинения, мы не стали довольствоваться предположениями, а провели собственное расследование. И искали мы крупного молодого мужчину с темными волосами, умело орудующего ножом, привычного поножовщинам. Мужчину, для которого, в силу рода деятельности и определенных навыков, не составляет труда убить оборотня. Более того, мы искали того, кто был дружен с Ямарршшем. И нашли.
— И где же он? — Гатас покраснел, потом побледнел, наконец, взял себя в руки и смотрел на меня с мрачным ожиданием. Он знал ведь, где Чар Болло, точно знал, теперь я в этом уверена. Сволочь. Думает, наверное, что я не решусь рассказать о том, как пробралась в дом убийцы? Что ж, его ждет сюрприз.
— К сожалению, мы не смогли привести его на суд, поскольку господин по имени Чар Болло мертв.
— Мертв?
— Да. Мы обнаружили его тело вчера ночью в его доме.