— Почему это? — Удивился Балис. — Я думал такому любителю наживы, любая дорога в радость, если она принесёт доход.
— Так-то оно так. Только вот жизнь в горах не для ящера. Нам рэкасам нужен простор, чтобы было где, ноги размять, поохотиться. А в горах, словно в клетке. — Объяснил кое-как Тар.
— Поэтому вы рекасы не осваиваете горы? — Спросил анунак. — А мне вот они, наоборот, по душе. Особенно радовали, когда крылья за спиной росли.
— Кстати. — Тут же решил спросить анунак. — А почему вы рекасы не прибрали к своим лапам дикие земли?
— А на что они нам. Тем более, что ракарии запретили брать в рабство тех, кого туда заселили. — Ответил учётчик.
— Интересно. Можете рассказать мне о тех, кто живёт там? — Попросил Балис.
— О них и рассказывать нечего. Крайне примитивные племена, едва научившиеся говорить. — Начал рассказывать Тавр. — У них нет городов, нет ни какого производства. Торговать с ним нечем. Они не ценят наши товары. Мы как-то ходили в те места, пытались наладить торговлю. Пустой номер. Гумы ещё слишком примитивны. Да и сильно отличаются от нас — рэкасов. Даже наги и мурайи чем-то нам с родни. Так же яйца откладывают, а эти, что зовутся гумы, совершенно иные. Они рождают живых детёнышей прямо из своих тел. И все какие-то разные. Иногда даже не понять к одной расе они принадлежат или к разным. Если бы ракарии дали добро, то может хоть рабы из них вышли, а так никакого толку от них.
— Хм. Как интересно. — Начиная что-то соображать, произнёс Балис.
— По твоему лицу вижу, ты уже что-то задумал. — Рассмеялся Тар.
— Ага. — Подтвердил Балис.
— Поделишься? — Попросил Тар.
— Завтра. — Сказал, как отрезал анунак.
21. Арум
На следующий день Балис как обычно ехал в своей повозке во главе отряда в задумчивости. Он так и не поделился с Таром своими мыслями, когда тот вместе с сопровождавшими их рэкасами отправился поутру в обратный путь.
Странное поведение ящеров и их явный страх перед этими горами, удивлял анунака. Он ехал и думал, изредка поглядывая на рабов тянувших его телегу. Эти ящеры тоже сгорали от страха, но шли вперёд, ибо у них не было выбора. Даже десять рэкасов, сильных и мощных, специально отобранных и купленных для того, чтобы быть головным отрядом каравана путешественников, были испуганы.
— Неужели они и в правду боятся этих гумов. — Думал анунак. — Такие сильные и свирепые, готовые до смерти отстаивать свою честь, рэкасы, для которых победить ядовитого нага, как раз плюнуть, вдруг спасовали. Неужели эти гумы так страшны? Неужели их природа одарила чем-то посильнее клыков и чешуи?
Анунак не знал сколько времени потратил на размышления, пока Рос не вывел его из них.
— Ух, ты! — Воскликнул мурай. — Посмотри только на это великолепие. Эти горы будут прекрасны, когда молодые леса наберут силу.
Балис осмотрел пейзаж.
— Да, согласен. Горы действительно прекрасны, и назвать всю эту красоты Прощальными горами, было верхом глупости.
— Вот теперь согласен я. — Заявил Рос. — Знаешь, я думаю, что этим местам предстоит ещё получить своё настоящее имя.
— Почему ты так считаешь, Рос? — Поинтересовался анунак.
— А ты сам посуди. Названия часто меняются и в веках остаются те, что появились в результате какого-то события или того кто-то великого, что жил в тех краях. Всегда, практически за каждым названием любого объекта на карте скрывается своя уникальная история.
— С этим трудно поспорить. — Согласился анунак, а сам с любопытством разглядывал странное место, через которое проезжал их караван.
Тут словно лепестки огромного цветка, сходились несколько горных цепей, образуя весьма просторное предгорье. Здесь ущельем и не пахло, оно, словно на время расширилось, образовав огромную сердцевину каменного цветочка, и вновь сузилось через несколько километров, уводя путников в нужном направлении.
Балис взглянул на новоявленного сына, летевшего во главе отряда арумов, и сердце защемило от гордости. Какие же его все потомки складные и ладные, все как один сильны и прекрасны, конечно, каждый по-своему. Вот разве мог он предположить, даже в страшном сне, что его потомство будет столь многочисленно и разнообразно. Нет. Не мог и это факт. Но с судьбой не поспоришь. Вот они кровь от крови его, летают в небесах вместо него.
— Рис. — Обратился он к нему.
— Слушаю, отец. — Быстро спикировав к телеге анунака, сказал Рис.
— По какой дороге нам ехать? — Спросил гордый отец.
— Из этих трёх, что перед вами, отправляйтесь по крайнему правому ущелью. Только оно ведёт на другую сторону гор. Два левых расширяют горную гряду и ведут на север. — Ответил Рис, счастливым голосом.
— Как странно. — Произнёс анунак. — По идее, они все три должны вести на другую сторону.
— Да. Но тут всё иначе. — Ответил сын отцу. — Эта горная гряда странно устроена. Горы, что располагаются к югу, становятся всё выше и выше, но их количество уменьшается, а вот те, что располагаются к северу, наоборот уступают в высоте, но их количество растёт. Они похожи на крыло птицы с высоты.
— Спасибо Рис. Лети, отдохни с братьями. Вы хорошо провели разведку, и нашли для нас правильный путь.
— Спасибо отец. — Ответил Рис и полетел выполнять пожелание отца, вместе со своим отрядом братьев. И все они были счастливы, счастливы до такой степени, что начали излучать слабое свечение, как и их отец.
Все до единого потомка анунака и арумы и мураны обладали разной внешностью и привычками, но было у них и одно общее для всех умение. Они чувствовали отношение родителей к себе, едва родители успевали издать энергию чувств, как дети тут же улавливали её. Поэтому когда Балиса обуревала гордость за сына, гордость за своих детей, летавших в небесах, они тут же почувствовали её. Мураны и арумы поняли, как дороги отца. Поняли, что он ими гордится. Особенно важны были эти чувства родителя для арумов, к которым родная мать относилась как к ошибке природы.
Аса не любила своё экспериментальное потомство и относилась к детям как к уродцам, позорящим их род. А тут вдруг впервые с момента появления из яйца, арумы познали родительскую любовь и гордость. Они поняли, что для Балиса они не просто единокровные родственники. Они для него дети. Родные дети, такие же, как и мураны. Да и муранам было радостно осознать, что появлением новых детей, отцовская любовь к ним не угасла.
— Это ущелье бесконечно. — Буркнул Рос, на закате. — С утра по нему едем, а конца и края ему не видать.
— Ничего страшного. — Улыбнулся Балис. — Вот сейчас вкусно покушаем, отоспимся, и завтра на рассвете жизнь вновь покажется тебе прекрасной.
— Кстати. Когда подарками разрешишь заняться? — Неожиданно поинтересовался мурай, намекая на кладку подаренную Асой.
— Извини, дружище, но теперь у меня много рук. Поэтому подарком уже занимается Пая. Моя дочь училась генетике у рэкасов и теперь она будет отвечать за продолжение разнообразия. А ты, Рос, наслаждайся жизнью, не зная забот. А если скучно, возьми кладку своих рабов и проведи собственный эксперимент, хватит хранить верность Асе. Думаю, она не обидится, если ты получишь потомство. — Сказал Балис.
Рос опешил. Анунак словно прочитал его мысли и заподозрив неладное, отрезал ему путь. Все планы мурайя использовать кладку Асы в своих интересах в одночасье рухнули. Но как Балис смог догадаться о них? Как узнал, что мурай замыслил в эксперименте по выведению новых разумных существ использовать собственную кровь, а не его. Но если так подумать, анунак указал ему на верный путь. Путь, что не станет началом вражды между ними.
— Ты прав, дружище. — Словно сбросив камень с плеч, сказал мурай. — Пора и мне получить потомство, а то смотрю на твоих детишек и завидую.
— Ну вот, а я что говорю. Зачем тебе заниматься приумножением моих детей, если есть возможность получить своих. — Даже не подозревая о том, что мурай замышлял, сказал Балис. — Посвяти всё своё время собственным отпрыскам. А там глядишь, мы сможем объединить свою кровь в наших внуках или правнуках.
— Ахахахаха. — Рассмеялся от всей души мурай. — Э куда тебя понесло. Для начала мне надо собственной оравой детишек обзавестись, а уж потом о внуках и правнуках думать.
— Ладно. Давай спать, а то от всей этой бесконечной тряски в телеге, каждая косточка ноет. — Сказал Балис, поудобнее устраиваясь на ночлег у костра.
— Стареешь. — Буркнул мурай.
Теперь от всей души рассмеялся анунак.
— Мне до старости ещё десять тысячелетий. — Ответил Балис. — Моя жизнь не так коротка как твоя, мой друг.
— Ври да не завирайся, анунак. Никто так долго не живёт.
Балис улыбнулся и решил не нарушать блаженного неведения Роса. Ведь некоторые знания могут шокировать и взорвать привычный мир мурайя. Пусть думает, что он анунак, живет так же коротко, как и он. Конечно, не хорошо скрывать правду от друзей, но ведь в памяти Балиса ещё не стёрлось то время, когда он был бесправным рабом мурайев, поэтому до сих пор не мог полностью доверять Росу.
День клонился к ночи, и путники решили устроиться на ночлег.
— Эх. Зря ты, Балис не разрешил построить ночлежку на том красивом перекрёстке. Только привал велел организовать. — Сокрушался мурай.
— Всё я правильно сделал. Если мы начнём строить ночлежки там, где нам вздумается, а не там где положено, будущие путешественники не смогут добраться к безопасным местам до наступления темноты. — Ответил анунак.
Мурай решил, что в словах Балиса есть смысл и перестал ему докучать, ведь близился момент, которого он так ждал. Наконец-то в его собственной повозке появилось неоплодотворённое яйцо от рабыни. Мурайю не терпелось вложить в него собственный генетический код и тогда в положенный срок, он сможет увидеть собственное потомство.
— Ладно, отдыхайте, а мне поработать надо. — Быстро поужинав высушенными травами, сказал мурай и удалился в свою кибитку.
Балис тоже решил не сидеть долго у костра и в наступивших сумерках улёгся спать пораньше. Уж очень его тяготила эта бесконечная тряска.
Анунак сладко спал, вернувшись в далёкий мир детства, в те времена, когда на просторах родной планеты становился всё сильнее, как вдруг истошные крики и топот разбудили его. Балис подскочил, сбросил с себя ткани покрывал и выпрыгнул из своей кибитки наружу, прогоняя темноту собственным сиянием.
— Что происходит? — Обеспокоенно спросил он.
— Гумы напали. — Трясущимся голосом ответил раб.
— Что? — Удивился анунак и вихрем побежал к месту происшествия.