— Думаете, поэтому космические объекты притягиваются к центру планеты или тяжелому ядру? — заканчивает Варфоломей за повелителем.
— Оставлю на твой вердикт. Главное, — сделал Арагонда упор, когда услышал, как Иридий долбится затылком о спинку кресла, — логичность соблюдена?
Советник сморщился, пытаясь осмыслить всё ранее сказанное.
— Всевышний, — привлек Иридий к себе внимание. — Тогда зачем вы отвоевали хладагентовые залежи «Ордена», если для двигателя нужно только искривить пространство? Своих что ль не хватит? Всё не могу догадаться!
— Я поражен, — прогудел Арагондав фильтр. — Всё маешься над моей проповедью?
— Как ты над моим списком, — огрызнулся Иридий. — Вот только я отличаюсь благоразумием.
— Советничик, — насмешливо произнес повелитель. Зубы Варфоломея завыли от обиды. — Оставь нас с Иридием наедине.
Советник изыскал нечто среди стопок, затем Иридий углядел, как Варфоломей сунул руки в ванадиевые перчатки. Они обменялись взглядом. Советник нацепил шлем, после шорканья электронных листьев. Потом Варфоломей удалился из собственного кабинета.
— Не лезь в научные разработки, — тут же метнул приказ Арагонда и неудовлетворённо промычал, когда сын закатил глаза.
— Если ты не заметил, я стараюсь заключить с «Орденом» мир, — возразил Иридий, когда спрыгнул с кресла, — чтобы спасти жителей империи от бессмысленной бойни.
— Белые короли знают, что такое мир? Поэтому «Орден» захватил полмира? Милый мой, после бойни они делают фарш и пируют. Потому что новые земли и ресурсы дают больше власти. Именно жест власти. Другого языка они не знают.
— Да, может белые короли бегают за властью, но хотя бы живут в настоящем, реальностью. Они строят мыслимые планы на будущее и не далеки от подданных. Да и с каких пор язык «Ордена» так тебе противен? Не любишь властные поцелуи? Но так не подставляй губы. Им нужно сотрудничество, а нам — мир.
— Нет, милый, мои губы не спасутся. Мир — это тот же засос. Только в его случае ты делаешь вид, что всем приятно.
— А, на войне, значит, кайф получает только одна сторона? Да? Тогда что-то я не чувствую удовлетворения!
— Просто ты не умеешь расслабляться. Заведи любовницу и прекрати скулить, как младенец. В этом мире все помирают, просто на войне это легче осознается.
Иридий вдруг начал давиться смехом.
— А ты уже завел себе, как погляжу. В лице «Ордена». Что ж ты раньше не сказал? Потому так себя ведешь? Да, теперь ясно. Я же мешаюсь, как капризное дитя в середине бурного секса.
— Хватит! — рявкнул повелитель, что слова аж со звоном раздались в ушах Иридия. — Я ничего не обязан. Особенно тебе!
Фильтр прошуршал, когда Арагонда вздохнул от усталости. Где-то, в чертогах, чувствовалось, что общение с сыном ему дается тяжелее, чем споры о пространстве. Иридий же отвернулся и прорычал от резкого вскрика отца. Затем, из-за его молчания, от тяжести, наследник навалился на стол. Через минуту Иридий остыл. Зато в душе как-то стало горько и пусто. Слова. Они имели двойное дно. Оттого теперь всплывать трудней.
— А твой народ, повелитель, — преспокойно сказал сын. — Ты ему тоже ничего не должен?
— То, что должен, уже отдал. Теперь, если хотят большего, пусть заслужат.
— Вот как, — вырвалось у Иридия в полушепоте.
Сын оттолкнулся от стола и встал перед повелителем. Глыба подсмотрела в окно за их спором.
— Тогда что я обязан сделать для вас? — услужливо спросил он.
— А ты что-то можешь?
— Много чего, — ответил Иридий тут же. — Всего не перечесть. Но ведь тебе это не важно? Например, знаю истинную причину, которую кормит неистовое любопытство. То, что интересует не только «Орден», но и всех в этой империи.
Арагонда хмыкнул в шлем, но промолчал.
— Скажи-ка, старик, как тебе удается так долго жить? — спросил сын с намеком. Арагонда рассудительно понял, что Иридий имел в виду.
— Веду здоровый образ жизни, — ответил уклончиво.
— При стольких врагах ты заботишься лишь о здоровье? — продолжил Иридий играться с ним. Арагонда почувствовал, что губы под шлемом тянутся в улыбку.
— У меня нет врагов. Вокруг одни лишь завистники.
Иридий усмехнулся в ответе, покачал головой. Разгадки он не ждал, а после разговора понял, что всем обязан. Возможно, даже подаренной жизнью. Причем он не возникал, не отрицал и не говорил что-то против. Иридий давно понял, чем обязан отцу. Вот только отплачивать некому. Куда-то его отец пропал при рождении. Иридий молча ушел. Пряча лицо и убегая, он хотел скрыть печаль от черствой надменной глыбы.
Повелитель же удивился тому, что Иридий просто ушел. Сейчас, когда начался разгар вопросов и ответов, интриг и игры слов, все резво и неожиданно закончилось. Кабинет Варфоломея опустошался и стал бездуховным, а повелитель неудовлетворенным. Тогда Арагонда вдруг вспомнил, почему не любит детей. Если что-то дашь, то они всегда требуют больше. У юного сладкоежки всегда жуткий аппетит, а молодые нейронные пути только запоминают сласть на губах. Детям всегда надо больше. Слишком много обязательств. Где же истинная благодарность?
5
Шлем накинут кривовато. Секунды хватает, чтобы понять, как он давит на скулы и натирает. Когда Варфоломей прикрыл собственную дверь, насмехательства, обиды и раздражение прошмыгнули в коридор. А капризная кожа неутомимо взныла, показывая, как барабан на голове стирает льняную пристань на теле. Варфоломей тихо огрызнулся, пока поправлял шлем, поскрипывая им по разъёмам в шеи. Охрана проигнорировала его брюзжание.
На потолке антенну вздыбил магнит. Механическая рука проплыла мимо гири, которая раскружилась, пока натёрла стенку до блеска. Внезапно стих гул. На застывшей гире сенсоры уловили препятствие. У стены Тирей даже не шелохнулся, полируя антенну на шлеме. Только когда он отвлекся на шепот советника, злобная ухмылка украсила родимые пятна на щёках. Чистильщик объехал торчащий рог, а Тирей с забавой съязвил:
— Один советник спекся в доспехах, пока высылал повелителя в космос.
Охранники прогудели в фильтр, а Варфоломей скептично хмыкнул, затем гордо выпрямился, изображая невозмутимость. Он проигнорировал Тирея, в надежде, что тот промолчит, но затем понял: такого болтуна тишина лишь провоцирует.
— Вся дурь в медпункте закончилась, когда Варфоломей нашел частицу.
Фильтры прошипели, затем один охранник стух в кашле, когда долг дал бой беспечности.
Тут советник рявкнул:
— Прижги язык, если рот сам раскрывается!
Легкомысленный смешок сошёл с губ. Наконец суровый взгляд застыл на сером скоплении, а мощный рог начал топорщиться, подтвердив, почему Тирерий носит желтую молнию на плечах. Варфоломей сглотнул, хоть тяжелей прежнего, но тише труса. Камень для полировки лег в примагниченный подсумок. Шлем с антенной повис у пояса Тирея.
— А у тебя язык не болит вылизывать сапоги повелителя? — сразил он паузу.
— На что намекаешь? — вырвалось у советника.
Ярость намылила алые глаза, и Варфоломей безропотна протопал к Тирею. Телохранитель преспокойно тсыкнул и вобрал воздух в першащее горло.
— Зря ты подлизываешься к Арагонде, — шепнул, посматривая на стражей.
Гиря вновь наткнулась на Тирея. Тогда телохранитель оттолкнулся от стены и скрестил руки над Варфоломеем. Незатейливый шутник приник под гигантом.
— А раньше воспевал патриотизм! — усмехаясь, негодовал Варфоломей. — Громче меня восхвалял империю.
Тогда Тирей подхватил советника под мышку, демонстративней дружески похлопал и склонился к его шлему.
— Восхвалял? — переспросил негромко и протянул. — Ошибаешься.
Я просто гордился сильной и справедливой властью. Повелитель, ты же знаешь какой он: непоколебим, умен, в меру беспощаден. Если сказал, тут же исполняйте. Он вселял уважение. Зато теперь характер не впрок. Арагонда давно должен был уступить власть приемнику, раз не умеет подстраиваться под время. По мне так властелин должен не только развязывать войну, но уметь идти на компромисс.
Согласен?
Варфоломей тсыкнул, показывая как слова Тирея глупы и банальны.
— Естественно! — тявкнул он. Вдруг Тирей сильней утянул советника и постучал по фильтру. Подсознание протрясло губы, и Варфоломей следом прошептал. — Но кто сказал, что мир с «Орденом» целесообразен? Вдруг повелитель поступает мудрей?
— Уверен? — парировал Тирей.
Наконец он отвел Варфоломея чуть дальше от двери, отпустил. Советник горделиво отряхнул доспехи, воображая, что Тирей напустил на плечи пыль.
— Посуди сам, гений. «Орден» захватил этот мир. Он устанавливает правила. Если бы мы заключили союз, то получили бы сильного друга, а Арагонда воюет с «Орденом». В итоге всё кажется глупым и безрассудным, — пожаловался он и затих, пророкотал горлом, а потом сгорбился над Варфоломеем и добавил, — неужели и ты не заметил, что Арагонда больше не достоин власти. Даже такой патриот, как я, видит все замашки повелителя и то, как быстро они тянут нас на дно.
Шепчущийся голос в динамики прощекотал ухо. Варфоломей откинул голову, отшагнул. В этом пошёптывании больше всего раздражало то, что Тирей будто настаивает на своей правоте.
— Претендуешь на моего советника! — вскрикнул с гневом Варфоломей.