Их отвлек призыв в эфире. Арагонда утвердил, что ждет в тронном зале. Они вышли из лаборатории, бормоча, прошлись по коридору, в неопределенности поднялись на лифте и зашли в зал с кучей вопросов. И сразу удивились. У лестницы трона стоит низкий дарссеанин. Обычная броня война обедняет первые минуты. Только символика выделяется и всем кажется знакомой.
— Благодарю, что позволили вернуть домой старика, — услышали голос, искажённый фильтром.
И это шуршание в шлеме рассказало Тиреррию, что новичок любит позёрство, как неуверенный в себе юнец. Потом незнакомец напомнил нахала: даже ни грамм не склонился, не присел смирно в поклон, не снял шлем перед владыкой.
“Ну и манеры”, — оскалился в молчании.
Иридий привстал у правого плеча. Тирей склонился на колено. Он увидел, что наследник бросил косой взгляд на символику, начал разглядывать, будто припоминая узор. Варфоломей же проигнорировал новичка и даже не подарил поклон повелителю, на что Тирей ошеломленно подозвал советника. Варфоломей забыл обо всём, ничего не слышал, до сих пор чувствовал легкий шок, почему-то ощущал, что повелитель разочарован. Нотка недовольного сопения подкрадывалась и теребила мозг.
— Как вы это сделали? — без вступительных ожиданий спросил он.
— Хочешь знать? Изучи готовый прототип. Сделай расчеты.
Советник дрогнул.
— А-эм, постойте, но почему раньше не сделали?
— Я не думал, что вы пока не готовы. Поэтому постоянно разочаровывался. Я думал, что вы не понимаете, потому что не согласны, а отговорки превращались в проказу, в отказ воспринимать реальность как-то иначе. Но потом озарило. В мозгу иной опыт, иная информация, которая не могла согласоваться с моим виденьем. И оно рождало противоречие.
— Вот как? — чуть с досадой произнес советник.
— Но сейчас я не хочу об этом, — провозгласил повелитель. Он кивнул Ютию. Молодой дарссеанин обернулся к ним. — Хочу представить Ютия. Он воспитанник Вансиана. Некоторое время Ютий поработает в замке.
Все удивленно прогудели. От имени старика, от его орнамента на плечах, по телу Тирея прошлись мурашки, Варфоломей ощутил стыд, а Иридий и вовсе уловил необъяснимую тревогу.
— Повелитель, — обратился сын. — Вы хотите назначить нового полководца?
— Нет. Ютий будет посыльным моей воли. Пока.
Со смирением Ютий склонился перед владыкой, на что повелитель удовлетворенно промычал. Все ощутили настрой и уверенность чужака. Однако то, что новичок не снял шлем, ломило весь ритуал. Иридий не видел его глаз, даже маски слуги на лице, лишь изгибы шлема.
— Не снимете шлем? — спросил он ненавязчиво. — Простите за прямоту. Просто, мне кажется, не красиво то, что повелитель не видит лица.
— Вынужден отказать, — произнес Ютий, не оглядываясь. — Я не сниму шлем. Только, если владыка прикажет оголить рог, я подчинюсь. Только при этом условии.
— Что за дерзость! Неслыханно! — тихо пробубнил Тирей.
Почему-то в фильтре незнакомца прогудел короткий смешок.
Арагонский сын приподнял руку. Телохранитель умолк. Иридий глянул на отца, ожидая реакции, но Арагонда молчал. Варфоломей вообще чувствовал себя отдаленным от всех мирских проблем и напоминал тихий куст.
— Могу ли я узнать причину? — поинтересовался Иридий
Он снова бросил косой взгляд.
— Мое лицо с хрустом ломает стереотипы, — огрызнулся дарссеанин.
Иридий недоверчиво нахмурился. Он воспринял слова неоднозначно, хотя не ощущал гнева, скорее нарастающую тревогу и любопытство.
“Генетический уродец?” — промелькнуло в голове. — “Преступник? Или владыка нахальства?”
И тут же наследник вспомнил Корага, то, что “Орден” произвел на свет неполноценных, уродов снаружи, из-за попытки взрастить детей в капсулах, из-за ошибок в генной структуре. Один лик беспятной чистой кожи, умытой от глицинного цвета, сразу пробуждал жалость к новичку, а его низкий рост заставлял задуматься: в действительности ли этот дарссеанин молод? Но только Кораг всегда снимал шлем перед повелителем. Просто не любил светить лицом.
— Вам так интересно моё лицо, главный советник по благосостоянию? — спросил Ютий наиграно, дотронулся до стыка на скулах, поправил лицевую маску. — Не боитесь, что под шлемом окажется другая маска?
Струнка играла в голосе, нотка насмехательства бесила.
— О чём вы? Лицо — древний способ знакомства. Умные же по внешности не судят. Я по-иному могу узнать, не являетесь ли вы шпионом “Ордена”.
То, как Ютий нагло язвил, раздражало Тирея. Зато Иридий вошел во вкус.
— Тогда вам не о чем волноваться. Я не из “Ордена” и никогда не буду за него, ведь любой умный поймет, что белые короли — сброд недостойны, который, осадив клочок земли, не способны его захватить. Ничтожества, — закончил с усмешкой.
Тирей сжил кулак: “Выскочка, — думал он невольно. — Паскудно гаркаешь перед наследником!"
Повелитель загудел в смешке.
— Ну-ну, Ютий, не бубни страсти. Белые короли несут грамм пользы. Враги нужны, чтобы знать “Когда и в чём мы отстаем”. Они — своеобразная планка, ниже которой нельзя опускаться. Безумно недостойный враг уничтожит себя сам.
Теперь хватит допросов, Иридий, — усек его пыл Арагонда. Сын с негодованием приподнял бровь. — Мне не нужны лица, чтобы отдавать приказ. Важно лишь то, как его исполняют.
— Если вам это угодно, — отступил сын и опустил глаза со смирением.
Все сочли послабление повелителя, как сигнал. Новичок никому не нравился, а без лица — сильней кусался. Зато Арагонда горел в любопытстве. Ему нравятся таинственность и скрытность Ютия. Арагонда захотел разгадать секрет, но не силой, а хитростью, медленно наслаждаясь.
Вдруг Арагонда демонстративно кашлянул. Всё сосредоточились на нём.
— Ютий, мой первый указ, донеси сведения до совета безопасности. Скачать их можешь в серверной, Варфоломей покажет путь.
Советник согласно кивнул.
— Варфоломей, переходи на следующий этап программы освоения космоса. Мне нужен космический корабль и двигатель, который работал бы на основе прототипа. А ты, Иридий, будешь распределять ресурсы к проекту.
— А на чем в первую очередь экономить, повелитель? — упирался наследник. — На жителях или войне? Или урезать затраты на ремонт и строительство? Например, поезда?
— Говорят, ходить пешком полезно, — влез Ютий.
Иридий оскалился.
— Тихо, тихо. Я согласен, погорячился, — разнял их повелитель. Наследник удивился рассудительному возгласу владыки. Он бы с иронией усмехнулся, если бы оказалась, что это прогулка пошла на пользу. — Перенеси отчеты и предложения в мою серверную, Иридий. Может, найдется место компромиссу.
— Благодарю, — ответил и поклонился сын.
Они обговорили все вопросы. Варфоломей поинтересовался здоровьем повелителя после покушения. Арагонда успокоил, что его тело всегда в здравие, а ум не ощутил ни стресса, ни его веяния. Иридий иронично хмыкнул. После повелитель покинул тронный зал. Варфоломей вежливо обратился к Ютию, напоминая, что должен показать путь. Дарссеанин неожиданно поблагодарил его. Варфоломей приятно удивился, но, когда они проходили мимо Иридия и Тирея, Ютий, будто демонстративно, толкнул телохранителя плечом. Советник возбранил его. Поэтому Тирерий гогоча, последовал за наследником.
— Если есть претензии, то выражай их в дуэли, — сделал Варфоломей замечание. — В замок берут наидостойнейших, поэтому соответствуйтребованиям!
Дарссеанин сделал небольшой поклон и извинился. Он добавил, что случайно ударился. Варфоломей гордо приподнял шлем, знатно выпрямился, думая "время рассудит" и повел новичка в северную. Он чуть не прошел вход, гадая над тем, как повелитель может интересоваться наглецом, как может закрывать глаза на такое явное неуважение.
Глава 6 Желание испытать…
1
Кремовая комната. К лесу дует щёку стекло. На него надели рубашку в клетку. И, как только за окном поплыла гигантская глыба, роняя парную стружку на плодовые макушки, по комнате поползла короткая тень. Она упала на искусственное дерево в центре, кремовые стены и пористый резиновый линолеум. На миг остался только мягкий свет пластмассовых плодов, который освещал под ветками: глициновую кожу на бёдрах, родимые пятна на животе и светлое бельё. Недолго томясь, тень потерялась в лучах солнца.
Окна пролили свет на ванночки-капсулы, туда, где по толстой прозрачной стене течет вода, её кругооборот искажает стенки яйца и прячет желток под шторками водицы. Мэйпс пробралась и глянула на искаженное изображение. Ребёнок двинулся к ней. Купе-дверца проехалась вдоль, и мать аккуратно села на пористую резиновое сиденье, вытаращив голое пузо.
Внутрипузырькамальчикотпустилигрушкуввидесомика. Онапопрыгаланаволнахвмеливанночки, авзглядизсерыхсозвездийсомкнулсянаматери.
— Наплескался? — спросила. Онпокачалголовой.
Тогда Мэйпс нажала кнопку сверху невысокой капсулы. Потолок включил шесть струек из душа. Мэйпс взялась за горловину у головки душа, потянула. Ручка душа отпустила длинную шею и остановилась над ребенком. Мелкий язычок рога и черные волосы обмокли. Мэйпс протерла сына мочалкой, которая с одной стороны напоминала пасть, где вместо зубов двигались волоски, а вместо слюны шла мыльная пена. Она быстро вращалась и нежно шоркала кожу.
Клапан перекрыл воду. Капли спустились по стенке капсулы, ели просочились из множества дырочек на резиновом дне. Так вся вода стекла по порам ванной. Резиновое покрытие отлипло от кожи, когда мальчик приподнялся. Он перепрыгнул сиденье, где раньше сидела Мэйпс. Мать укутала большим толстым полотенцем, протеребила им волосы, прошелестев полотенцем язычок рога. Ребенок поднял руки, хватанул полотенце и начал вытирать лицо. Оголился торс. Проознобило. Полотенце просвирепела о ванадиевую кость на голове, будто бы щетка прошоркала зубы и задела нерв в десне — язычок рога пророкотал. Дрожь обуяла каждый волос на голове.
Майка не натягивалась через голову, и мама помогла одеться. И тут же счастье запнулось. Грусть взошла на трон. Лицо омрачили хмурый взгляд, увядшие уголки губ, ныряющий подбородок и показушный рог, который позёрствует при мысли о расставании.
Дарссеанкипогладилимальчишкупомакушке, когдастопкаполотенецлеглаемунаруки.