Кровь гулко билась в пальцах. Тирею вздумалось, что рукоять сейчас выпрыгнет из рук. Внезапно Ютий резво рванул на него, сделал выпад. Тирей увернулся, но ощутил толчок, попятился. Тогда Ютий снова сделал рывок и ударил плечом. Но Тирей удержался. Он собрал силы, рассек воздух лезвием. На кувырке Ютий очутился за его спиной и громко продышал.
Тревожная искра взбудоражила. Тирей развернулся, махнул рукоятью, и лезвие торкнулось, задев ванадий. Но вдруг он ощутил толчок магнитной дуги. Нога сбилась, будто в неё кинули гирю. Он свалился и клюнул в пол. Чуть прохрипев, он поднял голову. В полуметре Ютий качался и обессиленно шипел.
— Я победил, — прошипел Тирерий, выдыхаясь. Он приподнялся на трясущиеся ноги. Прошоркал ногами вперед, чуть качаясь. — Теперь покажи глазки.
— С чего вдруг, — прохрипел в ответ Ютий. Сначала дарссеанин сгорбился, потом и вовсе скорчился, навалившись рукой на колено. — Я тебе ногу отрубил.
СледомТирерийзавылнаиграннымсмешком, похрипывая.
— Всего-то, ногу. Если бы клинок горел в разящем режиме, я бы тебе на груди смачную прорубь сделал из крови и мяса.
— Ничего подобного! — встрял Ютий. — Я стоял на ногах, когда ты свалился. Значит, лезвие едва задело доспехи. Потому в разящем режиме отлетел бы огрызок брони, возможно, осталась бы глубокая царапина, в крайнем случае, я имел бы на груди шрам, но уж точно не смертельную рану. Зато ты свалился. Лезвие взгрело броню. Оттого такая сила толчка. В итоге, я бы тебя добил.
ВконцеЮтийпередалвголосеноткуудовольствия. Тиреювдругзахотелосьвдолбитьлезвиеемумеждуглаз, ночутькачнулсянатрясущихсяногахиунялся.
— Да, я свалился! Сомневаюсь, что ты бы удержался на одной ноге. А ещё мои кишки остались в броне! И ветер не продует сердце в окошке!
— Оправдывайся сколько хочешь, но мы оба знаем, что в этой битве верх взял я. Запомни этот день. Ты остался лежать на поле боя беззащитный и без ноги. Потому я могу в любой момент тебя убить.
Раздался высокомерный смех. Ютий обернулся и ушел, гогоча, чтобы подчеркнуть своё превосходство. И покинул арену в блаженстве.
Он выходит. Зрители косятся. Ютий идет к столу, чтобы перепрограммировать клинок, но старается ступать уверено и медленно, потому что не хочет выглядеть обессиленным и слабым перед беспощадной массой. В твердости и вальяжности шагов он показывал невозмутимость, которой якобы обладает. Все расступались. Ютий со звоном положил рукоять. Дарссеанин у стола без слов притянул её, проскрипев по столешнице. Вдруг к Ютию из-за спины подбежала Ягада и сверкнула озорной восхищенной улыбкой.
— Ты молодец! — провозгласила она, щебеча. — Тирерий больше в два раза, но ты такой… юркий. Прошу, обучи меня, ну, хоть крупицу?
Ягада не могла сдержать наплыв. Ведь некто неравный смог устоять перед Тиреем. Но говорить такое вслух она не решалась.
— Нефакт, чтояпобедил, — отлынивалон, прячашлемотозорныхглаз.
— Неважно! Тыжеборолся! — воздыхалаона, потомпорозовела, увелавзглядипродолжила. — Помнетакэтоужепобеда.
Что-товеёскромностиинеумелостинаводилонажалость. Чувствоказалосьзнакомым, буквальнородным.
— Мненеважнацена. Говори, яуплачувсе, — добавила.
Весьзалстоялисмотрелнаних, подслушивал, гундел. ИридийиТирейрастворилисьсредигула, встолпотворении, нохватиломысли, чтоонипрячутсягде-тотаминедовольнонаблюдают. Злобнаяулыбканалегаланагубы.
— Яподумаю, — ответилон. Ягадаувяла.
В ожидании Тирея у двери, Иридий не унимал трепет. Иногда он поворачивал и резко отводил голову, когда усматривал Ягаду среди дарссеан у стола. Некто в плаще неожиданно подкрался и проговорил:
— Этотасамка, чтотебепонравилась?
Инектоспросилтакбестактно, чтохотелосьотчитатьего. НовдругИридийощутилморозпокожеиперевелвзгляд. ГолосАрагондыонузналбыдажеподжуткойлихорадкой.
— Ненесибред, овладыка! Мнескорееинтересентотвыскочка, котороготыприволоквзамок, — возмущеногавкнулИридий.
Вответповелительскептичнопромычал.
— Прости, ошибся, — вдругдобавилитакжесамовольнопокинулсына.
Со спины к Иридию подошел Тирей, прихрамывая. В ноге ныло от удара. Телохранитель услышал, как наследник прошипел и промямлил что-то про себя. Он виновно поник.
— Какдолго? — переспросилаЯгада, допытываясьдоЮтия.
— Посмотримвбудущем, — ответилнеоднозначно.
Он решил пронаблюдать за остальными, не хотел торопиться. Может, Ягада будет полезна — она же охмурительница Иридия. И, когда рукоять вернулась к владельцу, у Ютия отлегло.
— Сейчаспроститезанаглость, дева, номненужновернутьсякповелителю.
СоблегчениемвдушеонпокинулЯгаду. Несмотрянавоображаемуюпользу, покадарссеанкатольконапрягала.
Ютийедвауспелпокинутьзал, какнектопреградилдорогу.
— Впервые вижу, чтобы остерегались плодоносных дев, — высказался дарссеанин, спрятанный мантией плаща и уголком капюшона.
— Повелитель? — узналЮтийголос.
Онпочувствовал, какдетскийвосторгперебиваетстрогийпрагматик. Разумподсказывал, чтоповелительнепростотакпокинултронныйзалвовремяихспарринга. Теперьлицопылалоотстыда.
Владыка качнул головой и поманил за собой. Они вместе начали шагать по коридору, несколько секунд удерживая тишину. Арагонда вспомнил дни, когда Кораг также шел слева от плеча. Ютий же не мог побороть вину, чтобы сказать хоть слово. Владыка шел чуть быстрее, а ноги после боя подкашивались, но ничто не могло заставить его перебить эту паузу.
— Я видел бой, — вдруг сказал повелитель. Ютий будто ощутил подсечку, перебил ровные шаги, вспотел от жара, — видел неимоверную агрессию, будто бы желание зверя, хищника. Признаюсь, в поезде ты был более сдержан. Но этот бой, — Арагонда коротко примолк, — он меня удивил.
ВолноватьсяЮтийпрекратил, новсеещёобескураженомолчал.
— Тывыплескиваешьгнев, используешьего, каккарающийклинок, которыйзаменяетвыбормоментнойстрастью — звучитграциозно.
Однако гнев не отец победы. Пусть клыки настигли жертву, зверь все равно не получит право подняться по эволюционной ступени. Понимаешь о чём я? В порыве страсти выбор становится бездумным, резвым, без сомнений и сожалений. Он лишается осознанности.
Прежде всего воин должен научиться балансировать между рассудительностью и страстью. Иначе деградируешь и уподобишься зверю, а того всегда может убить разумный собрат.
— Я знаю, — ответил Ютий с прискорбием. — Старик говорил о постулатах война. Но я не понимаю, как отбросить гнев в бою? И вообще возможно ли остаться спокойным и хладнокровным в пылу битвы?
— Стоит быстрее понять себя, — не закончил Арагонда, потом довольно хмыкнул и пророкотал. — Знаешь, жажду создают не только гормоны, но и информация внутри нейронов, и нейронные пути. Когда появится осознанность, тогда ты научишься настраивать свою душу.
— Значит, нужно придумать новый способ раззадорить Тирея, чтобы гонял меня по арене? — решил пошутить Ютий. Арагонда непринужденно посмеялся.
— Не обязательно. Может, лучше подумаешь о другой должности? У меня есть новая идея, по каким путям направить твою энергию.
ВдругЮтийрезвозашевелилсяотнаплываэмоций.
— Яневоин, повелитель, — вырвалосьунего. Егоудерживалобраз, какпотакаетинедовольноворчитстарик.
— Ну-ну, неспеши. Забыл, ятоженевоин? Иутебяестьвремяподумать.
Вплоть до возвращения домой, Ютий не мог вытрясти слова Арагонды. Дарссеанин не знал, как понять себя, если всегда сидит один в пыточной камере и ожидает своего мучителя. Вот только его тело — это и клетка, и источник боли. И только после того, как свет огней из единственного окна коснулся взгляда, Ютий отбросил все размышления. Старик не спал. Ютий прошуршал по сугробу к дому, морально приготовился, открыл дверь и пустил хладагентную стружку. После стука воцарилась тишина. Уставший, он добрел до проема кухни, из которого лился свет. Доспехи лязгнули. Ютий случайно наткнулся на ванадиевый торс под ногами, потом стакан стукнул о стол где-то за поворотом и послышался горький вздох. По телу пробежалась дрожь, размяв плечами, Ютий поправил доспехи, и, завернув, предстал перед Вансианом.
Взъерошеннаясединавздыбилась. Старикповернулся. Проржавевшийрогпоказалакулийплавник. Морщиныуглазвпали, когдаВансианопьяненоизлобносщурился. Ютийснялшлемпередстариком. Онсразужеуловиллегкийзапах. Казалось, чтопомятыйчерныйкостюм, которыйВансианносилподдоспехами, издревлепропитанспиртом.
Старик показал на стул, куда Ютий старался подойти как можно тише, но уверенней. Страшней всего стала мысль, в которой Вансиан замечает слабость и немощную тряску. Ютий уселся. Старик заметил, как он устало плюхнулся на стул, глотнул из стакана плодовую хмеленую настойку, а Ютий разглядел пятно на чёрном воротнике и скривил губы. Стакан снова стукнул у ёмкости, внутри которой осталось пара мазков вещества от коррозии.
— Неначинайначитать, старик, — грубопроизнесЮтий. — Ятутпричем, еслинаработезадержали.
— Опятьстарик? — буркнулВансиан, тихошипя. — Ипочемуоннеугомонноназываетменястариком?
Ютий приподнял бровь, думая лишь — привыкай, а Вансиан продолжил ворчать, но уже громко озираясь, будто бы ничего подобного не говорил ранее.
— Большетынестанешьработатьвзамке! — заявилон.
НалицеЮтияхлынулниграммэмоций.
— Явпочтеработаю, старикан, — твердил. — Назамоконанетянет.
— Молчать! — воскликнулстарикизакашлял.
Послехриплоговздоха, онпродолжил: