— Непозволю! Нехватало, чтобыонполучилитебя.
После громких возгласов и презрительных рычаний Вансиан устало утих. Ютий всё это время ждал, когда старик наговорится, глазея на желтый сгусток по краям ёмкости.
“Откудаонузнал?”—мучилЮтиявопрос, носпрашиватьнехотел.
— Настойкаоткоррозиизаканчивается, — толькоответилмолодойдарссеанинпослевсехворчаний. — Хочешь, япополню?
Вопрос будто насадил Вансиана на кол. В захмеленом сознании появился славный образ Корага. Стакан спал с рук. Вансиан поднялся и, шатаясь, прошагал в свою комнату.
Глава 7 Ловушка выбора
1
Пришлось припасть на колени, чтобы в ритуале скрыть пренебрежение. По приходу старик узрел в экране шлема превосходящий пьедестал и прикусил губу, чтобы не уронить смешок. Провода выпрыгивали из-под лесенок трона: сплетённые в рабство, они бьются в конвульсиях и рвутся из пыточной камеры. Голограмма на потолке пускает губительные лучи света и слепит глаза. Вансиан проморгал, стараясь прогнать лютую боль. У окна Арагонда слился с кроваво-красными шторами.
Ненависть душила.
По приказу стража сняла кандалы на руках, которые, как змея изгибались в кистях едва ощутимым тельцем, стягивая руки магнитом. Вансаин самовольно снял шлем. Повелитель удивился знакомому лицу, которое стало бледным то ли от предсмертной старости, то ли от непробудного алкоголизма.
В зал вбежал Ютий. Не успел он ступить ближе, как Иридий цапнул за руку.
— Не лезь, — приказал он. Ютий не робко дернулся, вырвался из хватки, но потом сдержано отпрянул, бросив на старика взгляд.
Старче остался на коленьях. Повелитель даже глумливо усмехнулся: давно Вансиан не был так смирен. И осек себя. Как мастер, Арагонда всегда видит маски. А старик не снял одну с лица; именно ту, под которой на немощной морщинистой роже запечатлелись ненависть и отчаяние. Такой тандем вызывал жалость. А её пробуждал не каждый.
— Зачем ты вернулся в замок, Вансиан? Дурман повлиял на память?
Старик безжизненно прохрипел:
— Я лишь хочу извиниться перед вами, владыка.
Арагонда удивленно хмыкнул.
— И ничего большего не хочешь? — переспросил, будто предлагая.
— Разве я сейчас не прошу слишком многого?
Тяжелая тишина раздалась в тронном зале. Момент напрягал не только Ютия, который нервно поскрипывал ванадием в ладони, но и Варфоломея. Тот сгорбился, будто проваливался под пол, падая. Только Иридий не подавал виду, хотя чувствовал, что не может сглотнуть. Но повелитель ничего не приметил. Стоя над пленником, он задумался над тем, что могло заставить старика изменить гордости.
"Может, Вансиан считает, что у него ничего не осталось? Потому рискнул вернуться в замок? Нет, логичней, если он волнуется за Ютия и хочет держать воспитанника на поводке. Но тогда старикан бы попросился в замок?"
Повелитель отчалил к ступенькам. Начал подниматься. Смятение терзает, пока эмоции насвистывают. Пытаясь совладать с мыслями, он едва не оступился. Арагонда ощущал ту прискорбность, в которую загнал старик. Пусть гнев на безмерную наглость Вансиана поутих, но осталось правило, приказ, который Арагонда сам же издал. Если не исполнить его, значит, показать, что владыка разбрасывается словами по настроению. Однако если казнить старика, то молодой Ютий презреет владыку и сбежит из замка. Потеря не страшна, но лишает надежды "позабавиться". Ибо Арагонда чувствовал, что Ютий мог ещё небывало учудить.
Ещё он уловил незыблемое скрипучее чувство; то, что не может удержать воля. Оно глубже жалости: то ли совесть, то ли неожиданная привязанность — неприятное оно и буквально непреодолимое, будто приказ "убить старика" равносилен высокой дамбе, которую невозможно преодолеть без подготовки и снаряжения. И чувство настольное древнее, будто бы забытое не с детства, а младенчества.
Владыка занял трон. Все с почтением склонились, а Арагонда поник, пытаясь осмыслить: как могла надломиться уверенность в такой час? Где его решительность? Что-то побуждает освободить старика, а логика трубит: "Не правильно! Не пресекай правила. Какой из тебя судья?" И раньше он бы согласился. Но не сейчас.
Сейчас Арагонда ощущает, что не он судья Вансиана. Он видит, как старик загнивает. Возможно, ещё с того злополучного дня. Он сам временами не может сгладить эти складки, сознаёт, как противно лежать на собственной спальнице. Именно это чувство коробит. Оно лишает выбора? Будто бы от несправедливости, он скрипит, как, в наглую, отняли выбор.
"Почему с ним так сложно снова стать беспристрастным?" — уже раздражался Арагонда, рассматривая проржавевшего седого старика. — "Тогда было также? В тот день ярость его лишила выбора. А сейчас он пришел отомстить?"
И озарило. Стало ясным, как отличить выбор от простого действия, а вопрос “существует ли выбор” оказался глупостью ребенка. По телу прошел безумный прилив, будто сам факт существования выбора показал, что он ещё жив.
— Ты прощен, старик, — неожиданно вырвалось у Арагонды, но довольно тихо, будто теперь сам повелитель преодолевает гордость.
Никто не понял, приказ ли это был? Посетители зала встревожились, подумали, что не расслышали. Не по натуре Арагонды что-то бубнит, едва во всеуслышание.
— Кораг мне славно служил. И Ютий сейчас приносит пользу. Потому я прощаю тебя за прошлую ошибку и позволю гулять по замку, — подчеркнул Арагонда, ощущая, что позволил безмерное за то, что получил высший дар. — Не сглупи на этот раз.
Вансиан промолчал, встал с колен, хмурившись, слегка поклонился. Арагонда попросил всех удалиться, кроме Варфаломея и Ютия. Он хотел дать задание визитеру. После, за дверью тронного зала старик дождался Ютия. Молодой дарссеанин раздул ноздри, и фильтр злобно прошипел.
— Зачем притащился? — сгрубил Ютий.
Он стиснул зубы до боли, чтобы удержать злость.
— Не оставлю тебя один на один с ним, — провозгласил Вансиан и кивнул взгляд в сторону тронного зала.
— Ты мне не нужен, старикан.
Ютий фыркнул, отвернулся. Он больше не хотел испытывать нервишки. Вансиан тут же подхватил воспитаника, обернул к себе. Ютий гордо приподнял шлем и уперто скрестил руки.
— Что за миссия? — спросил Вансиан приказным тоном.
— Обычная. А тебе что нужно? Хочешь со мной? Не, не мечтай. Мне не нужен балласт из старого пьянчуги! — сварганил Ютий, гневно шипя в фильтр.
Он уже по привычке представлял, как от Вансиана несет, а ещё ощутимо трясся от страха, который до сих пор не прошел. Слишком долго тянулся вердикт.
2
Вьюга завывала. Дверь протяжно свистела. Выдувая холодный ветер, она постукивала. Вдруг закрылась и замолкла. Вошли…
Легкий белый туман ниспадал на трубы. За спиной раздался механический скрип. И Ютий дрогнул. Поршень приспустился и оголил тысячи зубов, потом прикусил гнездо, всасываясь в разъём.
На секунду Ютия пробило до мурашек. Ощущения игрались с ним, выжигая желудок до едкой боли, а мысли создавали стальное, темное и холодное пространство. Высокие цилиндрические бочки протягивались на несколько этажей. Иногда они шипели и из стыков выпаривали стружку. Хладагент проходил по трубам. Временами глотка пускала по телу ток, чавкала и сокращалась под гнетом программ, как будто хладагент засорил трубу и та сжимала канал, чтобы не подавиться густой жижей.
Стражи крались по хранилищу между цистернами и трубами. Вслед за группой меч Ютия ронял белую стружку, а инстинкты буйствовали от каждого шороха и вздоха пара из стальной гортани. Он чутко изучал баки, колонки с хладагентом и широкие трубы, но глаза истерично скакали, когда терялись в длинной очереди цистерн и извилистых стальных перипетий.
На карте росли знаки, пока шлем провожал всё ближе к зоне тревоги. Они дошли до центра хранилища. Пальцы на ногах онемели, когда по крыши пробежал стук. Сенсоры шлема услышали, как завывает ветер, а датчики хранилища не уловили ни бактерии на поребрике. Пальцы облегченно расквасились по ванадиевому сапогу.
Через несколько шагов шлем бешено замигал, утягивая к сигналу. Тогда страж бдительно выглянул из бочки. Вдруг резво махнул. Колыбельную сигнала бдела другая группа.
— Можете сбить чуйку. Солдаты "Ордена" скрылись, — глухо продудел фильтр, когда отряд пробрался к зоне.
Отчужденно, но Ютий пристроился к своим.
— Притупят нюх, когда я скажу, — произнес командир отряда.
Зону оцепили. Пока командир строжится, изучает ситуацию, Ютий цепенеет. Его раздирает вопрос: почему именно здесь зона? Ютий съёжился, когда углядел, что цистерны и трубы теснятся, сузив хранилище, а воображение дорисовывало, как через проемы и заметные щели некто с усилием скребется.
Терминалы у стены разят светом. Туман в колбах прорисовывает цифры — техник другой группы лазает в данных. Ютий включил панель на доспехах, набрал пароль-доступ от повелителя, и подсоединился к серверу удаленно.
— Никого не было, значит, — повторил командир. Он тут же задумчиво промычал.
— Именно. Я как раз отдал приказ технику. Думаю, сейчас он выяснит, что учудил "Орден". Белые явно рылись в программах. Боюсь, лишь бы не взломали систему безопасности.
Командир выпал из раздумий.
— Дельно, — утвердил. — Вот только они бы не смогли взломать систему за полчаса, Минтий. Одна попытка выжрет уйму времени.
Фильтр промычал. Командир почесал ванадиевый подбородок и подозвал техника из своей группы. Щурившись, Минтий перевел взгляд на Ютия.
— Этот новенький, — прошуршал через фильтр, подозрительно и задумчиво.
Когда голоса чуть покумекали среди труб и цистерн, техник вдруг предложил, слегка мечась:
— Всю систему вряд ли, но они могли успеть вывести из строя датчики.
Зависла тишина. Все затихли, оцепенели. Казалось, будто бы стражи уловили неожиданный топот и прислушались к крадущимся шагам. Один лишь Ютий шумно клацал по голографической панели.