С глаз её сорвались слезы и, всхлипнув, она опять сказала, но с нажимом:
— Я помогаю и конец, дай слово мне, иначе я больше не покажусь на свет.
Что делать мне, я не могу, я не палач в халате. Та смотрит на меня и ждёт ответ. Я не смогу, ты дорога мне, как так можно, хотел сказать я, но сказал:
— Да будет воля твоя. Поможешь нам, и мы закончим. С этими словами мои глаза заблестели, я не смогу её убить, но это моя доля, я начал, я закончу. Отвлек от разговора звонок телефона. Определился городской незнакомый номер, и в сердце вдруг защемило.
— Але, — ответил я в тревоге.
— Годен Дмитрий Денисович? Это вы?
— Да я, вы кто?
— Я из больницы, ваша мама…
— Что она, что моя мама?! — кричал я в трубку почему-то.
— Почти пол года мы боролись с её раком. Где вы были все это время, а? С нажимом вдруг сказали мне. В сердце холод, как же так.
— Теперь все кончено, придётся вам приехать, ваша мама умерла…
Глава 14
Больно… Как же это больно, разочаровываться в себе. Всю жизнь я считал себя хорошим сыном, хорошим парнем. С уважением относился к родителям, достойно дружил с парнями, не ранил сердца девушек. Считал себя воспитанным человеком. Боль разочарования открыла мне глаза и позволила посмотреть на себя со стороны. Кто я? Лицемер! Прикрываясь учёбой и работой, позволил умереть матери. Оправдывающий свои действия помощью Ласке, не дал ей спокойно уйти, а сделал подопытной мышкой. Вот кого я видел, смотрясь на себя в зеркало.
После похорон мамы, что проходили практически одновременно с пресс конференцией Ласки, на которой соответственно не присутствовал, я перестал смотреть на себя в зеркало, ведь видел в нем эгоиста и циника. Очередная бутылка дешевого алкоголя опустела. Ничего, доставка принесёт ещё, держи карман шире. Кое- какие накопления у меня все же были. В сотый раз начал вибрировать телефон, сообщая о входящем звонке. Не став смотреть, кто там опять меня хочет, закричал с диким воплем:
— Какого черта вам всем от меня надо!!! Я со всей силы швырнул его в стену. Осколки стекла, пластика и металла разлетелись по всей комнате.
— Оставьте меня… Оставьте меня в покое…, -бормотал я себе под нос. Хорошо, что до того, как разбил телефон, успел вызвать курьера алкогольного магазина.
— Всех к черту… К черту меня самого…
В красивом праздничном платье, с огромными, счастливыми ясными глазами, цокая каблучками шла девушка. Она была безумно красива. Косметологи постарались на совесть, превратив ее в красотку со страниц журналов. Она шла, держа в руках заученный ранее текст, что передал заместитель. Выходя из КПП госпиталя в сопровождении заместителя и самого министра здравоохранения, её глазам предстало огромное количество репортёров газет и телеканалов. Микрофоны были направлены в её сторону. Она смотрела на них, но не произносила слов, что ждали люди.
— Вова, сделай так, чтоб она сказала, что велено, — прошипел стоявшему неподалёку нейрохирургу заместитель министра. Полиновский подошёл к Ласке сзади и прошептал:
«Лиза, если это все ещё ты, то послушай меня, Дмитрия нет, но я сдержу его слова, обещаю». Удовлетворившись этими словами Елизавета кивнула, потом громким и жизнерадостным голосом, с улыбкой на лице, принялась давать интервью:
— Хочу обратиться ко всей стране и выразить слова благодарности стоящим рядом со мной людям. Их бескорыстное желание спасти меня позволило произойти чуду.
Теперь каждый, кто желает спасти своих близких и вывести их из комы, может обратиться к ним за помощью. Я живой пример непосильных трудов их работы. После этого Ласка повернулась к министру и его заместителю.
— Спасибо вам, друзья. Благодаря вам я снова могу радоваться жизни. Спасибо за ваше внимание.
После речи Ласки на лицах министра и его зама растянулась самодовольная улыбка. Дело сделано, время стричь капусту с богатых толстосумов.
После этих слов Ласка пошла в сторону машины, где для неё уже была открыта дверь. Все внимание репортёров теперь было направлено на министров, присутствующие хотели получить детали их работы, и те, в свою очередь, начали рассказывать, как они, не смыкая глаз, разбирались в структуре человеческого сознания, и как оно устроено. Никто, ну почти что никто и не заметил, как Ласка не дошла до машины. Она вдруг остановилась на полпути, подвигала руками и ногами, словно пробуя ими управлять. Начала разворачиваться, её взгляд был полон ярости, на лице возникла безумная улыбка. Она набрала полную грудь воздуха, ее рот открылся, но начинающий издаваться дикий вопль, затих в эту же секунду. Так как незаметная игла с маленькой капсулой вонзилась ей в шею. В то же мгновение сотрудники оперативно уложили её в машину. Раздался рев двигателей, больше Полиновский её не видел.
Дмитрий сейчас на похоронах. Они с Леной решили не беспокоить его сегодня. Договорились позвонить ему завтра. Завтра, как и после завтра и в течение следующих двадцати дней они до него так и не дозвонились. Приезжали к нему домой, звонили в дверной звонок, но дверь так и не открывалась. Решили проследить за его квартирой, в лаборатории все равно нечем заняться.
Раздался звонок в дверь, что-то быстро сегодня работает доставка, подумал я, и не спрашивая, кто пришёл, я открыл дверь. На меня уставилось две пары удивлённых глаз. Несколько секунд молчания, мы смотрели друг на друга. Начавшаяся закрываться под моим усилием дверь наткнулась на ногу куратора, а Елена схватила меня в крепких и в то же время нежных объятья. Моё сердце снова ощутило тёплое чувство любви и заботы. В нерешительном движении я обнял её в ответ. Как же я соскучился по ней…
Мы сидели в моей комнате. Несмотря на царивший в ней беспорядок, кучу пустых бутылок и витающий неприятный запах, мы смотрели телевизор. Была очередная трансляция интервью Ласки. Та выступила на отлично. Момент, как она садилась в автомобиль, был вырезан. Вот она идёт к машине, а вот машина уже уехала. Профессор рассказал, что произошло в тот момент. Я вдруг вспомнил свое обещание ей, рука автоматически потянулась к бутылке алкоголя, но та оказалась пуста. Так же я вспомнил свой разговор с солдатом, тот, должно быть, ждёт меня, чтобы я помог ему с разговором. Елена не отпускает мою руку ни на мгновение, а куратор начал свою поучительную историю:
— Когда я был ненамного старше тебя, я испытал подобные разочарования. Война и беспомощная медицина, на моих руках умерло великое множество раненых и растерзанных солдат. Однажды, находясь на передовой, я не мог спасти бойца. Из-за ненависти к своей беспомощности я вскрыл ему грудную клетку и прямо в окопе начал делал ему прямой массаж сердца, мои руки были по локоть в его крови. Парень выжил. Да, тогда я понял, что если не бояться, не поддаваться, а грамотно идти до конца, то мы все ещё в силах помогать людям. Сейчас есть человек, нуждающихся в нашей помощи. После увольнения, я около года провел в состоянии слабости и беспомощности, в каком сейчас ты. Однажды, ко мне пришёл тот боец, показал шрам на груди, пожал мне руку и сказал спасибо. Теперь мы протягивает тебе руку, а твоя Ласка позже скажет тебе спасибо. В руках министра она ещё нескоро обретёт покой, подумай над этим. После
этих слов он протянул мне её фото, то самое фото, взглянув на которое я зарыдал… В этот же самый момент в голове раздался полный боли и страдания девичий голос:
— Ну где ты, ведь ты обещал…
А чуть дальше я расслышал уставший мужской голос:
— Мне без тебя тоже не справиться, этот выродок в погребе хуже самого Гитлера…
— Я приду…,-ответил я. Жди меня, и я приду…
Глава 15
Я стоял в душе и смывал с себя всю накопившуюся грязь. Пора взять себя в руки и стать мужчиной. Наверно именно сейчас из подростка перерастаю в мужчину. Некоторые взрослеют раньше, некоторые позже. Что определяет, юнец ты или зрелый, состоявшийся по жизни мужчина? Именно события, которые он пережил, именно то, что накопилось в его памяти, именно его личный опыт. Всем нам хочется подольше смотреть на мир через розовые очки юношества. Кому-то удаётся их носить дольше, другие в раннем возрасте понимают, что мир — это достаточно жестокое место. Осознав тот факт, что за место под солнцем надо бороться, а за близких придётся драться, за потерю родных придётся страдать, подросток становится мужчиной. Будешь безвольным слабаком или сильной личностью, в конечном итоге решаешь только ты. Это то малое, что разрешено человеку выбирать самому.
Сделав для себя выбор, в этот раз я не побоялся взглянуть на себя в зеркало. Этот взгляд мне знаком. Напоминает взгляд мёртвого солдата, что живёт в памяти Ласки. Взгляд битого жизнью мужчины. Аккуратно выбрил лицо, рассчитал волосы, одел один из своих любимых деловых костюмов. Что ж, жизнь, мы ещё посмотрим, кто кого.
Зайдя в комнату, заметил, что стараниями Лены, из неё исчезла часть мусора, открыты на проветривание окна. Куратор с кем-то говорил по телефону. Их взгляды скрестились на мне. В них читалась похвала и одобрение.
— Александр Фёдорович, он же министр здравоохранения, желает говорить с нами, звонил его зам и назначил встречу, — сказал Полиновский официальным, руководящим тоном.
Вообще формально наша группа все ещё работает под его началом, ведь приказов об окончании научного проекта не поступало. Мы с Леной без пререканий выбрали позицию подчинения, тем более такому сильному и справедливому лидеру не зазорно подчиняться.
— Мы выдвигаемся в госпиталь, прямо сейчас, они везут её в нашу лабораторию. Министру поступил крупный заказ от первых лиц дружественной страны на вывод их родственника из комы. На кону огромные, нет, не так, ОГРОМНЫЕ деньги. Но без нас они ничего не могут сделать. За это они готовы отдать нам Ласку. Это моё условие, и они его приняли.
— Но профессор, мы так и не выяснили, как остановить рост корней души на первом кольце. Если мы не хотим повторения истории шизофрении Ласки, мы не должны давать им эту страшную технологию, — сказала Елена.
— Ты права, поэтому я считаю, что излучение должно быть равным тому, что генерирует сам Дима, входя с человеком в контакт, ни больше, ни меньше. Вот и проведём этот эксперимент с сыном одного арабского шейха. Соберитесь, наша работа ещё не
завершена. Как я говорил, иногда чтобы чего-то добиться, необходимо идти до конца.
Услышав пламенную и вполне обоснованную речь профессора, я был с ним абсолютно согласен и выразился об этом вслух. После моих слов Елена тоже согласилась. Приняв решение, мы вышли из моей квартиры.
Возле подъезда стоял новенький мерседес Майбах. Профессор подошёл к нему размашистым и подпружиненным шагом одного из легендарных канадских бойцов ММА.
Мы с Леной, глядя на это, не смогли сдержать улыбок.
— Нейрохирурги и правда много получают, тоже хочу!
Заехав на автостоянку госпиталя, наше внимание привлекли пять весьма дорогих автомобилей и один автомобиль экстра-класса.
— А вот и гости дальнего зарубежья в сопровождении нашей медицинской верхушки.
Мы, переглянувшись друг с другом, во главе с куратором зашли в госпиталь. Перед входом в лабораторию была куча людей шкафообразного телосложения, все аккуратно подстрижены, гладко выбриты, костюмы наглажены. Заметив нас, они отошли от двери, освобождая нам проход. Наконец мы здесь. В помещении было всего три стоящих человека и два лежащих. Стоял проныра заместитель, хлопоча перед Александром Фёдоровичем. Сам Александр Фёдорович, а так же темнокожий мужчина, с кучерявой бородой и белой арафаткой на голове.
Шейх, увидев нас, повелительным жестом попросил нас подойти ближе. Пока шли, я рассмотрел лежачих людей. Скованная и обездвиженная с бегающими глазами Ласка и точная копия араба, только с более юным лицом. Подойдя к ним, мы удосужились пристального взгляда араба. Тот рассматривал нас около пяти минут. Под его взглядом становилось весьма неуютно. Сам министр был ему не интересен, и тот начал разговор с нами. В похвалу ему отмечу, что разговаривает он на русском языке, вежливо, практически без акцента, что говорит о его хорошем образовании и воспитанности.
— Первый момент. Я знаю, что у вашего министра недостаточно информации и практических навыков спасти моего сына.
— Второй момент. Ваш первый эксперимент вернул человека к жизни, но теперь она больна шизофренией. После этого Шейх сделал паузу, ожидая, что мы подтвердим его слова. Дождавшись утвердительного кивка, тот продолжил:
— Мой сын после падения с высоты уже четыре года в этом состоянии. Если поможете ему, я могу дать вам патенты, деньги, власть. Говоря это, он покосился на министра с заместителем. Станет шизойдом, в моей власти сделать так, что вы больше не будете ходить по земле. Откажетесь, и ваш министр с заместителем будут наказаны за совершенный ими обман.
Что сказать?… Начинается большая игра. Каждый понимал, в какую передрягу мы вляпались. Никто из нас и не посмел бы сейчас спасовать. Времени для ответа нам не потребовалось. Куратор, как наш руководитель, ответил согласием. Араб оказался деловым человеком и спросил, что нам нужно для выполнения его просьбы. После этого вопроса Полиновский посмотрел на меня.
— Нужно любимое фото вашего сына, а лучше все его фотографии, что у вас есть, — сказал я.
— Лечение займёт не определённое количество времени, — добавил Полиновский.
— Не определённое время — это сколько? — спросил он хрипловатым голосом.
— Мы точно не можем сказать, это такой нестабильный процесс… Начал выступать куратор,