— Их сочинять не нужно… Сами наружу лезут… — эту фразу я вслух не сказала. Ссориться и терять такое радужно-игривое настроение, что было редкостью для меня, совсем не хотелось. С разборками еще успеется.
Наше появление в холле общего здания, где находился ресторан, встретило радостное улюлюканье, а потом и вовсе — аплодисменты.
Мы с Зацепином замерли на месте, начали удивленно оглядываться по сторонам. Вроде бы, никаких подвигов совершить не успели, чтобы получить такой радостный прием…
— Ребята, поздравляю! Вы — рекордсмены! — нам навстречу шел улыбающийся Тема — главный заводила и балагур на курсе. Вот просто сиял от счастья и радости. Нам бы так…
— А в чем, собственно, дело? — Вова первым задал вопрос, когда Темка обнял его и по плечу похлопал, несколько раз повторив поздравления…
— Да мы тут полдня уже подсчеты ведем…
— Какие подсчеты, Тем? Не тяни уже кота за… Ни за что не тяни, неприлично это. — У меня в голове вихрем пронеслись предположения, что же эта банда могла такого считать, в чем мы с Вовкой стали победителями. Ничего хорошего, конечно же, на ум не приходило.
— Да вы уже снимайте куртки, проходите. Все уже собрались в зале, вовсю развлекаются, только вы — последние, — и на этой фразе Артем снова ухмыльнулся. Наверняка он думал, что загадочно, а мне показалось, что мерзко.
Аппетит, что казался мне волчьим, думала, кабанчика зажаренного съесть, испарился. Исчез начисто. Ничего хорошего нельзя было ждать от этих людей.
— Нет. Сейчас объясни, что происходит. Иначе, мы развернемся и уйдем. Не хочу быть ничьим посмешищем.
— Да брось ты, Надь. Поверь, тебе все завидуют, и Вовке — тоже. Если и пошутит кто, лишь по-доброму… — Улыбка Артема, несмотря на наш совместный угрюмый вид, нисколько не потускнела.
— Я тебя не больно съем, говорил волк Красной шапочке… Нет, Артем, доброте из зависти я, отчего-то, не верю.
— Тем, хорош уже говорить загадками. Надя редко в нашей компании бывает. Она не привыкла к таким приколам. Давай, рассказывай, что там у вас происходит. — Тут уже Вовка вмешался. Понял, видимо, что ничем хорошим этот разговор не закончится, если я не узнаю сути.
— Блин, что ж вы такие скучные-то… Зацепин, это на тебя так Надька подействовала, да? — Догадавшись, что отмазки уже больше не прокатят, Темка вздохнул. — Да все просто, на самом деле. Сегодня все парочки из своих номеров начали подтягиваться после обеда. В отрыв ушли не по-детски. Ну, а мы, одинокие волки, тихо завидовали и ставки делали, кто дольше всех продержится. Вы победили в этой гонке из опоздавших.
— И какие были ставки, интересно? — Хмурое лицо Зацепина ничего хорошего не предвещало. Видимо, неприятно оказалось быть на месте потерпевшего, а не со стороны насмехающихся. Жаль, конечно, что с моей помощью он прочувствовал все прелести, но ничего не поделаешь: за пряники всегда приходится платить…
— Я всех угощаю шампанским. Причем, ставлю столько, сколько люди потребуют, без ограничений.
— А от нас что требуется? — это я уже встряла. Показалось, что не так все и страшно, как могло бы быть.
— От вас — ничего. Продолжайте наслаждаться отдыхом и постарайтесь никого не убить. Ну, лица, хотя бы, попроще сделайте, что ли… Зашли-то сюда вон, какие счастливые. Мы ж вам обрадовались искренне. Кто-то уже переживать начал, не пора ли за вами гонца пустить. Проверить, живы ли.
Что-то в его словах было похоже на правду. Или я уже просто устала во всем искать подвох, как только попадала в эту веселую компанию. Как бы то ни было, кивнула молча и пошла к гардеробу, на ходу снимая шарф и шапку. В помещении было жарко, и я упрела уже, за долгими разговорами…
Мы раздевались, наверное, целую вечность. Скорее всего, Вовке тоже не сильно хотелось быстро попасть в толпу издевающихся идиотов. А в том, что мы услышим не только добрые напутствия и наставления, сомнений не возникало.
Однако же, бесконечно стаскивать с себя пуховики и варежки невозможно. Пришлось отряхнуться, встрепенуться и, взявшись за руки, гордо пойти навстречу. Ну, а что? Когда тебя кто-то за руку держит, многое пережить становится проще.
— Ну, вы молодцы, ребята!
— Такими темпами, скоро на свадьбе погуляем…
— Да ладно свадьба, не появилось бы нового мини-Вовчика или мини-Наденьки, такими темпами…
— Ребят, вы там предохранялись, надеюсь? Рано еще рожать, надо закончить универ…
Радостные возгласы неслись к нам с разных сторон, громкие и не очень, женские голоса раздавались не реже, чем мужские… Гадости, кстати, девочки чаще произносили.
— И вам здравствуйте, дорогие однокурсники! Мы рады, что вы про нас помнили и скучали! — Зацепин, молодец, сообразил, как реагировать. Нашел нам у стола свободное место, выдвинул мне стул, помог усесться, рукой подозвал официанта. И только потом продолжил общаться с товарищами. — Если у вас есть какие-то вопросы, то, пожалуйста, оформите в письменном виде, соберите в общую папочку и отправьте по почте. Мой домашний адрес, если что, имеется у нашего старосты. Он вам обязательно его сообщит. Рассмотрение обращений, как полагается, в течение десяти рабочих дней.
Народ притих немного, понимая, что сейчас им узнать подробности никак не светит.
— А если есть какие-то претензии, они принимаются точно в таком же порядке. — Этой фразой Вова окончательно отбрил желающих продолжить веселье за наш счет.
В общем, все оказалось не так уж и страшно, как я уже себе напридумывала. Отбилась бы, конечно, как-нибудь. Или вместе со всеми ржала бы над собой. А куда деваться? Если не можешь победить — возглавь. Но осадочек от того, что наше личное, сугубо интимное дело так сильно волновало окружающих, остался. И ничего с ним поделать было невозможно.
Поняв, что мы не собираемся забавлять толпу, однокурснички потихоньку прекратили обращать внимание на нашу пару. Даже позволили спокойно поесть, лишь время от времени переговариваясь о чем-то, не очень важном. Народ потихоньку разбился на группки по интересам, благо, что возможности позволяли: кто-то играл в бильярд на двух русских столах, больше валяя дурака, чем действительно забивая шары в лузу, кто-то побрел курить кальян, часть компании ушла в отдельную комнату, петь караоке. Даже сквозь толстые, плотно закрытые двери оттуда доносились какие-то жуткие завывания. Для себя решила, что туда, уж точно, ни за что не пойду, даже если напьюсь до поросячьего состояния.
Малинина подбежала, чтобы поздороваться, перебросилась парой слов, подмигнула мне и показала большой палец за спиной Зацепина. Что это означало, ведомо только ей, но мне, отчего-то, стало веселее. Расспросить о тайных знаках я Аньку не смогла: она усвистала, вместе со стайкой девчонок, то ли в кальянную, то ли в баню. А может, и еще куда-то. Потом расскажет, никуда не денется.
А вот мы с Вовой, спокойно поужинав, так и не смогли определиться, к кому же хочется примкнуть. Если по-хорошему, то очень хотелось вернуться в нашу комнату и там поспать по-человечески. Просто поспать. Во все остальное днем уже наигрались, и сил больше не было. Но мы решили, что уйти сейчас вдвоем — это нарваться на еще одну порцию насмешек, от которой придется отделываться еще весь второй семестр. А то и больше. Зависит от сенсаций, которые могут появиться или не появиться на нашем курсе. Пришлось мирно присесть на диванчик в уголке, взяв по бокалу шампанского, которое сегодня рекой текло в нашу честь. Глупо было бы от него отказываться. Уединиться нам, правда, никто не дал. Постоянно кто-то подсаживался, чтобы поболтать о ерунде и о погоде. Больше-то, наверное, всем хотелось посмотреть на нас с Вовкой, но виду никто старался не подать. Я уже начала привыкать к нашему званию «Мисс и Мистер популярность вечера», и шампанское в том играло немалую роль… В целом, вечер оказался вполне приятным.
— Я смотрю, ты меня послушал, Вован. И правильно. Для хороших девочек нужно хорошо стараться. — Голос из-за спины, наполненный издевкой и ядом, хоть и тщательно замаскированными, всю приятность у вечера отобрал.
— Хмель. Твоего совета никто не спрашивал. Отвали ты уже от нас, а? — Вова старался казаться пресыщено-усталым. Но глаз у него прищурился очень недобро. И ярость скрыть никак не получалось.
— Хмель… — тут уже и я не выдержала, вмешалась. — Он же, как плющ, ко всем цепляется, что на дороге попадется. — Развернулась, чтобы прямо посмотреть в глаза парню. — Но я бы тебя назвала дубом!
— С чего бы это? — две пары мужских глаз смотрели одинаково заинтересованно.
— Да потому, что веники из дуба чаще всего оставляют листы на ж… Прилипают, короче, сильно. Фиг отмоешь…
Глава 14
Да, грубо, да, на грани… Но, в конце концов, как еще говорить с человеком, который по-хорошему не понимает? Я бы и матом, наверное, могла уже выразиться, чтобы точно указать направление, в котором Хмель должен пойти. Но сама себе не позволила. Неизвестно еще, кто из нас опытнее в этом деле. Можно в ответ услышать нечто такое, от чего самооценка упадет и не встанет никогда.
— А ты, как я посмотрю, в теме, да? — Хмелевский не растерялся, хоть и видно было, что мой выпад ему неприятен.
— В теме чего? Того, что ты от нас никак не хочешь отделаться?
— В теме жизни деревенской. Там же, наверняка, моются только в бане, да раз в неделю, по субботам? А все остальное время только студеной водой из колодца лицо ополаскивают? Слышь, Вован, зачем тебе девушка из деревни? Нравится быть проводником в цивилизацию? — Это Влад уже на Зацепина переключился.
Вова смотрел на друга внимательно и молчал. Так, что не только я, но уже и Хмель начал нервничать.
— Влад, я, кажется, тебе вчера еще сказал, чтобы ты оставил нас с Надей в покое. Что в моих словах тебе не понятно?
— А я вас, разве, побеспокоил как-то? — надменно приподнятая бровь на лице Хмеля должна была показывать, что ему на Вовкины слова абсолютно пофигу. В общем-то, он всем видом своим демонстрировал, как сильно плевал на всех вокруг. Только одно непонятно было: если ему весь мир настолько не интересен, то почему он постоянно цепляется к нам? Вернее, ко мне?
— А ты считаешь, что твои слова нам были приятны? — Зацепин, похоже, начинал психовать. Это, между прочим, выглядело интересно: я Вовку психующего не видела еще никогда…
— Мне кажется, ни одного оскорбления не было произнесено. Или то, что твоя девушка из деревни, кого-то из вас оскорбляет?
— Влад, пойдем-ка, обсудим с тобой некоторые детали. Не хочу, чтобы Надя слышала, какие нехорошие слова я могу произнести.
— Господи! — Хмелевский издевательски поднял очи к небу. — Вован, ты че, на разборки меня зовешь? Не вырос до сих пор из этих глупостей?!
— А ты, значит, можешь только девушек обижать и унижать, а с парнем наедине поговорить боишься? — это я не выдержала, вмешалась.
Хмелевский смерил меня тяжелым взглядом, презрительно поджал губу, показательно вздохнул:
— Ну, пойдем… Расскажешь мне, что тебя не устраивает в моем поведении.
Я внимательно наблюдала за обоими. Вообще-то, пора было начинать волноваться. Хотя бы потому, что из-за меня сейчас, наверное, будут парни драться. А если даже не драться, то разговаривать на повышенных тонах, чересчур повышенных. В моей жизни еще ни разу такого не было. И это первый повод для волнения. Второй — здоровье Вовки, моральное и физическое. Я же не знаю, кто из них лучше дерется… В том, что Хмель язвит и оскорбляет намного успешнее, чем Зацепин, я уж точно не сомневалась. Иначе, давно уже был бы послан подальше и ушел, не оборачиваясь.
Но волнения, отчего-то, не было. Скорее, недоверие к тому, что все это реально творится на моих глазах. И любопытство: чем все закончится-то? И еще одна поганая мыслишка: а вдруг, это опять спектакль разыгрывается? Специально для меня, обиженной еще вчерашним равнодушием Вовы?
А за ней следующая: какого хрена, Надя? Вот какого, скажи, хрена ты продолжаешь этим заниматься? Либо определись, что ты не веришь Зацепину, собирай удочки и вали отсюда, и никогда больше с ним не имей общих дел. Либо, наоборот, прими за истину, что он — отличный парень, настроен к тебе весьма решительно, и никаких подвохов за душой у Вовки нет.
А так как определиться я в тот момент не могла, слишком уж мне Вова нравился, и уезжать без него совершенно не хотелось… Решила, что пусть уже идет себе, разговаривает, а я за него здесь буду переживать.
— Вов, ты там поосторожнее, пожалуйста, ладно? Я буду волноваться.
— Не боись, Игнатьева, я его в живых оставлю. Уголовных дел мне из-за тебя только не хватало. — Хмелевский, конечно же, не мог не вставить свои три копейки.
— Надь, мы просто поговорим серьезно, один на один. Не переживай.