Хмель тоже очень долго смотрел на дорогу, не проронив ни слова. Я рассматривала деревья на обочинах, наблюдала закат, что оранжевым маревом накрывал окрестности, успела даже подумать о том, что он очень красив за городом…
— Телефон какой у тебя? — этот вопрос выдернул из задумчивости. А мне уже так понравилось: ушла с головой в посторонние мысли, старательно избегая того, что недавно произошло. Еще успею надуматься.
— Что?
— Модель телефона, говорю, какая?
— Тебе зачем?
— Открой бардачок, там несколько разных зарядок лежит и адаптер. Попробуй, может, какая-нибудь подойдет.
— Я не хочу рыться в твоих вещах.
— Там нет никаких других вещей, кроме самого необходимого. Личных писем или пачку презервативов не найдешь. Не парься.
Хмель сейчас говорил отрывисто и сурово. И раньше не был никогда ласковым, но, кажется, повзрослел на несколько лет. Как-то не по себе стало.
Решила не спорить. Покопалась немного, попримеряла к телефону, и, все-таки, нашла заветный провод.
Телефон довольно пискнул, получив питание, шкала зарядки засветилась. Но снова включать его и выходить в сеть я не стала.
— Включи.
— Что это за распоряжения такие? С каких пор ты мне взялся приказывать, Хмелевский?
— С таких, что я хочу знать, что ты там будешь спать, живая и здоровая. И ничего себе от горя не сделаешь.
— Пффф… Вот еще! Не дождетесь!
— Я ждать ничего не собираюсь. Видел уже раз твою истерику. И то, как в ночи испарилась. Повторов больше не хочу. — Он цедил слова, все так же не глядя в мою сторону. Будто сам с собой разговаривал.
Я развернулась так, чтобы хорошо видеть лицо парня. Долго рассматривала, пытаясь понять. Но его физиономия, как обычно, ничего не выражала. Или я не умела ее читать.
— Зачем ты это делаешь, Хмелевский? — не выдержала. Задала мучивший меня вопрос.
И, о чудо, дождалась того, что его взгляд оторвался от серого полотна асфальта, мазнул по моему лицу, задержался. Ненадолго, конечно, потом снова вперед устремился. Однако, и это можно считать прогрессом.
— Я тебя заставил приехать, почти насильно. Должен и вернуть назад. Не настолько я уродлив, как тебе кажется, чтобы не понимать обычные вещи. И делать их тоже для меня нормально.
— Я сейчас не об этом спрашиваю.
— О чем тогда?
— Ведь ты же сознательно все это подстроил, да?
— Что, Игнатьева? Что я подстроил? — в его вечно холодном голосе начали пробиваться эмоции. Раздражение, так уж точно. — Усадил Аньку верхом на Зацепина, раздел ее и заставил с ним обниматься?! Ценю твою веру в мои способности, но это, уж точно, выше меня.
— Не передергивай и не уходи от темы! Ты прекрасно знал, чем это все закончится! И специально меня притащил, чтобы все увидела своими глазами!
— Конечно. — Огорошил. Ожидала, что отпираться будет, выкручиваться. Готовилась долго пытать вопросами. А тут — раз, и сам признался. Не очень только понятно, в чем.
— Что «конечно», Влад? Прекрати надо мной издеваться! Неужели, хоть раз нельзя поговорить по-человечески?! Или то, что я не отношусь к вашему элитному сорту общества, позволяет извращаться, как угодно? Так вот, я — человек. Такой же, как и ты. Голова, две руки, две ноги, внутренние органы — почти такие же, как у тебя. Различия несущественные. И наличие успешного папы не делает тебя каким-то избранным и уникальным. — Меня куда-то несло, и к концу своей пламенной речи уже порядком подустала.
— Я так со всеми общаюсь, между прочим. И мой «элитный», как ты выражаешься, папа, не исключение.
— Ну, и зря. Будь проще, и люди к тебе потянутся.
— Мне хватает и тех, что есть.
— Да и пошел ты! — вот и обсудили, называется. Ничего не выяснила, да и желание разбираться пропало. Отвернулась к окну, обхватив руками плечи. Уставилась в надвигающуюся темноту невидящим взглядом.
— Холодно? Добавить температуру в салоне?
— Я уже сказала: иди в задницу! Не нужна мне твоя забота!
Хмель ничего не ответил, но нажал на какие-то кнопки, и в машине стало гораздо комфортнее и теплее.
Не знаю, сколько длилась эта тишина…
— Ты же не захотела мне верить, что он придурок и слабак. — Эта фраза стала нежданным откровением. Вообще-то, я уже думала, что до самой общаги уже и ни слова не скажем.
— А ты решил мне доказать?
— А мне-то зачем доказывать? Вован сам все сделал. Нужно было только тебя привезти и показать.
— Но… как так-то? Он же никогда…Вообще, никогда не давал повода для сомнений… А тут, как будто другой человек оказался…
— Ты недооцениваешь возможности своих подруг.
— Но ведь Анька же с тобой встречалась?
— И ты, реально, в это веришь? Ты меня оскорбляешь, Игнатьева, такими предположениями.
— А как она там оказалась, тогда?
— Обыкновенно. Напросилась.
— Не очень похоже на то, что к тебе напроситься можно.
— У нее были веские аргументы… — уголок его губы презрительно дернулся.
— Это какие же, если не секрет?
— Б..ть, Игнатьева! Ну, ты же умной прикидываешься вечно! А такие простые вещи не понимаешь! Как так можно-то? — он с силой ударил по рулю, еще что-то матерное пробормотал сквозь зубы.
— Какие простые вещи? Если уж я, действительно, чего-то не понимаю, расшифруй!
— Да подруга твоя с Вована глаз не сводила с самого начала. Терлась об него, как будто сучка течная! Неужели, ты этого не понимала? Я смотрел и удивлялся постоянно: зачем с собой везде ее водишь? То ли самооценку поднять пытаешься, то ли еще какие-то бабские примочки…
Эту информацию пришлось переварить. Застыла, забыв даже рот прикрыть. Разглядывала профиль Хмеля, в надежде, что он сейчас рассмеется, скажет, что разыграл. Нет. Ни намека на улыбку не было.
— А зачем ты взял ее телефон тогда?
— Вот за этим и взял, собственно.
— Да уж… Ты просто чертов гений, Хмель. Всех разыграл и обыграл. Так сложно и так просто.
Он лишь пожал плечами в ответ.
— И на что ты надеялся?
— А как сама думаешь?
— Наверное, мечтал, что я от благодарности растаю и брошусь к тебе на шею?
— Я не привык мечтать.
— Хорошо. Планировал. Ты же у нас просто гений расчетливости. Так на что, собственно, рассчитывал?