Я вскинула голову, ожидая пояснений, но дальше разговаривать со мной Алекс был, судя по всему, не намерен. Нажал какую-то кнопку и, откинувшись на спинку скамьи, поднёс телефон к уху. Я ковырнула попавшийся под ногу камень. Как ни пыталась я отгородиться от прошлого, так или иначе оно тянулось за мной, напоминало о себе. Теперь вот это… Ренат… Алиев Ренат. Хозяин жизни, хозяин города, хозяин человеческих судеб…
Через окно в спальне я видела, как к Алексу приехал Вандор. Спускаться не стала — зачем? Только после аккуратно спросила, как дела у Милы. В ответ Алекс едва заметно хмыкнул.
— Как будто сама не знаешь, — только и ответил он. — Подружка твоя устроилась отлично.
На этот раз не сдержалась уже я. Фыркнула и отвернулась. Это кто ещё отлично устроился! Да, может быть, за душой у Миланы ничего нет, зато с этой самой душой, в отличие от многих, всё в порядке. Красивая, нежная, отзывчивая… Уж кто-кто, а она достойна счастья. Там, в питомнике, едва я увидела её… Огромные голубые глаза, неприкрытый страх. Она была настолько юная, настолько напуганная, что мне хотелось рычать. Хотелось вцепиться в горло тому, кто приволок её сюда. Но всё, что я могла — обнять её.
— У меня был отвратительный день, — признался Алекс, обняв меня за талию.
— Он ещё не закончился, цинично отозвалась я, сделав едва заметную, обречённую на провал попытку высвободиться.
Почувствовала прикосновение губ к затылку и, смирившись, выдохнула. Накрыла лежащие на талии руки Алекса своими и уставилась невидящим взглядом перед собой. С каждым разом желание противиться ему становилось всё меньше и меньше, с каждым разом его прикосновения всё быстрее находили во мне отклик, и я прекрасно понимала, что происходит. Я привыкала к нему, привязывалась. Он настырно просачивался в меня, подчинял себе — не в привычном понимании этого, а так, как мужчина способен подчинить чувства женщины. Стать нужной ему? Нет… Это не я становилась нужной ему, а он мне. Вот это и было страшно. Мои защитные барьеры рассыпались, выстроенная вокруг остатков разрушенного мирка броня трещала по швам. Там, на яхте… Так плохо и так хорошо, как там, мне не было ни разу в жизни. Горький мёд на губах…
— Не могу… — просипел Алекс, подталкивая меня к кровати. — У меня полно дел, а как вижу тебя, не могу…
Я сдавленно засмеялась. Повернулась в его руках и скривила губы.
— Может, тогда просто не стоит смотреть? — скользнув ладонью по животу к его паху, я накрыла ширинку и слегка сдавила выпирающую плоть. — М-м-м?
— Не могу! — рыкнул он, потемневшим взглядом глядя прямо мне в глаза и, отняв мои руки, сдавил их. Толкнул меня к постели.
____
Хотите узнать больше о Ренате Алиеве? Тогда скорее идите в книгу "Спонсор", ссылочка в аннотации)) Очень жду вас там)) Также же мы встретимся там с другими героями предыдущих книг)
21.2
Упав навзничь, я смотрела, как он порывистыми движениями расстёгивает рубашку, как нетерпеливо дёргает ремень джинсов и опускает молнию. Не знаю, чувствовала ли я возбуждение, но одно было ясно — мне не всё равно. И спираль, змейкой сворачивающаяся внизу живота, и тепло между ног, импульсами отдающееся к бёдрам и груди, были тому подтверждением. Он волновал меня. Волновал не только тело. Затрагивал струнки, до недавнего времени забытые, покрытые ржавчиной, неведомые даже мне самой. Но я не хотела… Не хотела знать, не хотела чувствовать! Не хотела этой слабости, потому что понимала — рано или поздно она убьёт меня. Кто я и кто он? Я — всего лишь игрушка. А игрушки…
Раздевшись, Алекс опустился на постель рядом со мной и в несколько секунд содрал с меня футболку, а вслед за ней шорты. Повалил и принялся целовать шею. Мял грудь, лаская твёрдый сосок большим пальцем, тёрся щетиной о кожу. Я невольно потянулась к нему. Запуталась пальцами в его волосах, погладила широкие мускулистые плечи. Выдохнула, почувствовав жадный рот на своей груди. Стоило ему провести ладонью по животу вниз, к бёдрам, меня тряхнуло от желания и паники. Конечно же, он сразу понял, что моё тело откликается на него… Понял и, приподняв голову, с прищуром посмотрел мне в лицо. Согнул мою ногу в колене и погладил: вначале бедро, затем голень и лодыжку.
— Иди-ка сюда, — присев, он взял меня за руку и потянул за собой.
Поцеловал в губы и, не успела я опомниться, поставил на колени. Подтолкнул, заставляя упереться руками в кровать и проложил змейку поцелуев по позвонкам. Обвёл языком лопатки, удовлетворённо и глухо зарычал в шею. Я чувствовала его щетину, губы, пальцы… Он был везде — ласкал и гладил, целовал и кусал, начисто подчиняя себе моё тело, мою волю, лишая меня любой возможности защищаться. Ещё никогда я не была настолько открытой, откровенной… слабой. Пальцы его прошлись по моему горлу. Я ощутила слабый нажим, но губы его тут же тронули лопатку, и это сгладило намёк на промелькнувший страх. Подчинение… Я добровольно повиновалась ему. Рука его со шлепком опустилась на мою задницу, и я выдохнула. Чуть покачнулась, но он придержал меня под животом. Тронул плоть.
— Перестань… — выдохнула я, понимая, что на самом деле не хочу этого.
Я хотела. Да, я хотела, чтобы он продолжал, и он знал это ничуть не хуже, чем я сама. Всё изменилось… Почему? Как? Зачем? Ответов я не знала…
Алекс проник в меня пальцами и, сделав несколько движений, тронул губы. Почувствовав собственный вкус, я задрожала. Но ему было мало. Втолкнув палец глубже, он принялся водить им вперёд-назад. Проклятый извращенец! И я… Обхватив палец губами, тронула его языком. Посасывая, облизала кончик и только затем выпустила.
— Да, моя девочка, — глухо отозвался он и стиснул мою грудь. Склонился ко мне. — Такую девочку надо хорошо трахать, да? Мою маленькую дикую кошечку…
Сдавив пальцами сосок, он переместил ладонь на живот, я же всхлипнула. Слова его породили в моём теле новую волну дрожи. Бежать от него… Мне нужно было бежать от него без оглядки, а я стояла с оттопыренным задом и чувствовала, как каждое слетающее с его губ пошлое слово, будит во мне что-то ненормальное, острое, волнующее. Головка члена проскользила по моей влажной плоти, по половым губам, но продолжать Алекс не торопился. Помял ягодицу и поводил снова, дразня, заставляя меня покусывать губы. Наверное, я могла бы взять себя в руки, остановиться. Могла бы закрыть в себе все желания, но мне не хотелось. Мне, чёрт возьми, не хотелось! Собственная слабость доводила до слёз. Я же игрушка… Рано или поздно, но он так или иначе наиграется со мной, и тогда…
Сделав мощное движение бёдрами, Алекс вошёл в меня до упора, и я вскрикнула. Его толчки отзывались во мне наслаждением — сперва почти неощутимым, а после нарастающим, явным, лёгкая боль смешивалась с чувственным удовольствием. Огромный, твёрдый, он проникал в меня так глубоко, что у меня перехватывало дыхание, пальцы впивались в бёдра. Я слышала его глухие стоны, слышала вырывающееся из груди рычание и, позабыв все грани разумного, отвечала ему негромкими постанываниями. Сладко и горько… Запах секса и откровенные шлепки тел, его уверенные размашистые движения и мои подгибающиеся руки…
— Да, Стэлла… — обхватив меня под рёбрами, рыкнул Алекс, и стал входить резче, быстрее. — Вот так… Тебе же нравится? Стервочка моя…
Я заскулила. Прогнулась, подалась бёдрами ему навстречу, опустила голову. Он насаживал меня на себя: жёстко, глубоко, каждым толчком подтверждая, что хозяин тут он, и я уже не понимала, что со мной.
— Ещё… — почти беззвучно сорвалось с моих губ. Тело напряглось, живот свело, но мне было мало. — Ещё, пожалуйста…
— Давай, малышка, — дотронувшись до клитора, глухо откликнулся Алекс, не переставая трахать меня.
Надавил, слегка потянул и надавил — сильнее. Погладил по кругу, потом ещё… Меня окатило жаркой волной. Спираль, свернувшаяся в животе, внезапно распрямилась, задела каждую мышцу, каждый нерв. Не выдержав, я вскрикнула. В голове поплыло, руки подогнулись. Я чувствовала, как пульсирует во мне Алекс, чувствовала его крепкие руки, не дающие мне упасть. Мокрая, обессилившая, уткнулась лбом в подушку и протяжно выдохнула. Меня всё ещё трясло, тело было тяжёлым и одновременно лёгким. Так же, как там, на яхте, только в несколько раз сильнее… Всё в несколько раз сильнее. И моя слабость перед ним.
Поставив на колени, Алекс развернул меня к себе и накрыл губы ртом. Сгрёб волосы, откинул мою голову. Кожа его тоже была влажной, я чувствовала гулкие удары сердца. Ничего не соображая, выдохнула, пустила его язык и с готовностью ответила на поцелуй. Хотелось прижаться к нему, хотелось его силы, его жара…
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он, и хриплые нотки его голоса снова царапнули чувственные струнки внутри меня, оживляя их, освобождая от ржавчины.
Алекс лёг, потянул меня за собой.
— Не так, — коротко бросил он, едва я собралась устроиться у него под боком, и переложил к себе на грудь.
Лёжа на спине, я чувствовала тепло его тела. Огромный, сильный, и я, такая ничтожная на его фоне… Ничтожная во всех смыслах. В висящем на потолке зеркале отражались наши обнажённые тела. Я видела себя, видела лежащие у меня под грудью ладони Алекса, и снова чувствовала волнение. Потому что… потому что это было волнующе.
— Поласкай себя, — прошептал он мне на ухо.
— Нет, Алекс, — тут же отозвалась я и попыталась перебраться на постель, но он обхватил меня крепче. — Я не буду этого делать, — категорично заявила я.
— Поласкай себя, Стэлла, — повторил он. — Это не просьба.
Я сжала губы. Проклятый сукин сын! Взяв меня за руку, он опустил наши ладони вниз, на мой живот. Заставил обвести пупок и проследовать ещё ниже.
— Смотри, — снова приказал он, перехватив мой взгляд в зеркале. — Смотри, какая ты…
— Какая? — невольно выдавила я, когда пальцы мои под его напором коснулись влажных складок лона.
— Красивая, — поцелуй в висок. — Сексуальная, — слабый укус. — Чувственная. Моя сладкая девочка.
Надавив на мои пальцы сильнее, он заставил меня проникнуть глубже и убрал руку. Взял вторую и положил мне на грудь, сам же принялся гладить бёдра. Я нервно выдохнула. Дотронулась до своего соска, погладила и, чуть раздвинув ноги, ощутила жар собственного тела. Опавший член Алекса снова затвердел. Я облизнула губы и добавила к первому пальцу ещё один, сильнее приласкала грудь. Ладонь Алекса переместилась с моего бедра на живот, пальцы принялись выписывать узоры. Продолжая ласкать себя, я откинула голову. Прислушалась к собственным ощущениям. Оба мы смотрели в огромное зеркало над кроватью, друг на друга…
— Я снова хочу тебя, — хрипло сказал Алекс мне на ухо.
— Я знаю, — ответила я. Убрала руку от плоти и сама лизнула пальцы.
Алекс перехватил мою кисть, вдохнул запах и слизал остатки влаги. В следующий миг он был уже во мне. Придерживал за бедро и входил — как всегда властно, уверенно. И я опять была слабой… Смотрела на нас в зеркало и понимала — теперь сломать меня ему не составит ни малейшего труда.
21.3
Оставшись одна, я свернулась на постели калачиком и уставилась в стену. Алекс, наскоро приняв в душ, ушёл в кабинет, я же лежала, поглощённая собственными полными смятения мыслями. Что делать дальше? Что?! Ответа на этот вопрос я не знала. Здравый смысл перемешался с глупыми желаниями, надеждами и, казалось, давно погибшими мечтами. Постель ещё хранила тепло и запах наших тел, и я невольно вдыхала его, вбирала в себя. Неразумную и потерянную, меня бросили в новую реальность…
Поняв, что от мыслей нет никакого толка, я заставила себя встать. Прошла в ванную и, подойдя к зеркалу, дотянулась до бриллиантовой буквы. Обвела пальцами и, сжав руку в кулак, с шумом вытолкнула из лёгких воздух.
— Не забывай, кто он, — прошептала я, глядя на своё отражение. Маленькая, худая короткостриженая девушка смотрела на меня прямо, открыто, и в ней я угадывала себя. Ту себя, какой я была всегда. — Ты для него — игрушка.
Губы девушки беззвучно шевельнулись. Отвернувшись, я пошла к кабинке и уже спустя несколько секунд стояла под хлёсткими струями воды. Игрушка… Сердце в груди болезненно сжалось. Сколь угодно долго я могла повторять себе это, сколь угодно долго могла напоминать себе, что такая, как я, не может быть никому по-настоящему нужной, и разум мой, безусловно, был с этим согласен. Разум — циничный, здравый. Но сердце… Проклятые чувствительные струнки, что разбудил Алекс. Душа… Лоскуты души, что так долго трепались на холодном ветру… Куда девать всё это?! Должно быть, я ещё слишком живая. Слишком живая для того, чтобы перестать верить, надеяться…
Дождавшись, когда кофемашина закончит работать, я забрала чашку капучино и сделала глоток. Пошла было к столу, но передумала и достала ещё одну. Снова нажала на кнопку включения. Смотрела на сбегающую вниз тёмную струйку, а сама не могла отделаться от дурацких мыслей. Мне бы хотелось… Да, мне бы хотелось остаться. Хотелось бы обрести защиту и дом. Хотелось большего, мне хотелось… Хотелось, как у Миланы. Глаза предательски защипало, и я поспешила сделать глоток кофе. Горячий и чуть горький, он оставил приятное послевкусие и помог мне справиться с накатившими эмоциями. Доверие… Сделав ещё глоток, я взяла маленький серебряный поднос. Поставила на него блюдечко, положила несколько кусочков сахара. Чёрный, крепкий… Не для себя — для мужчины, ставшего для меня не «одним из».
Пройдя по холлу, я остановилась у двери кабинета. Глупо, должно быть, я буду выглядеть, но что уж. Несомненно, он сразу всё поймёт. Если и не всё, то что-то точно. Отдать себя в чью-то власть… Во власть Алекса… В сущности, это больше, чем у меня когда-либо было. Надежда, дом, забота, доверие…
— Да… — донёсся до меня его смешок. — Давай завтра. Да, Динара… Обещаю, на этот раз всё пройдёт лучше некуда…
Поднос дрогнул у меня в руках. Робкая надежда перемешалась с оборванными мыслями и подкатила к горлу желчным комком. Серебро обожгло тяжестью, из груди вырвался выдох. На миг я закрыла глаза и, плохо понимая, где я и что со мной, прислонилась спиной к стене.
На этот раз всё пройдёт лучше некуда… Действительно. На этот раз… Так для чего всё было?! Для чего?! Доказать? Сломать? Вывернуть наизнанку?! Меня тошнило. От жизни, от отвращения, от горечи и, прежде всего, от себя самой. Глупая наивная дура. Стоило ему приласкать, поманить пальцем, я рассыпалась. Как, оказывается, со мной просто… Сглотнув, я взяла чашку и сделала маленький глоток. Кофе… Он был хотя бы реальным. Самым реальным из того, что вообще было в моей жизни здесь и сейчас. Глаза щипало, но расклеиться себе я не позволила. Я ведь сильная, а сильные девочки, чёрт подери, не ревут на пустом месте! Я же всё знала заранее. Игрушки быстро надоедают. Сломанные — тем более.
Словно отключившись от реальности, я вернулась в кухню. Выплеснула кофе в раковину, поставила на место поднос. Только не чувствовать. Больше не чувствовать. Никогда. На этот раз всё пройдёт лучше некуда.
Под ногами одна за другой замелькали ступеньки лестницы из красного дерева. Мягкий ковёр в коридоре второго этажа, дверь спальни… Не чувствовать. Верхний ящик тумбочки, коробочка и вспышкой — воспоминания о рассыпанных по полу кольцах. Бархатный мешочек, несколько продолговатых футляров. Не чувствовать.
Понимая, что глаза застилает пелена, я до крови прикусила губу. Потом… Всё это потом. Тёплый свитер поверх майки, джинсы. Смахнув никому ненужные слёзы, я сбежала по лестнице вниз. Бросила взгляд в сторону кабинета, но дверь была плотно закрыта.
На тумбочке лежал комплект ключей. Не то… Сердце отбивало болезненные удары, отчаяние, с каждым мигом более и более отчётливое, жгло лёгкие. Не позволяя себе думать, выдвинула ящик.
— Ты что делаешь? — услышала я и мгновенно вскинула голову. Мирослава, чёрт её возьми! Ну нет, тварь… Вот ты-то меня точно не остановишь.