— Правда? Мне даже до сих пор не пришлось тебя связывать, хотя, поверь, я могу…
— Матвей… — пробормотала она и осеклась, не зная, какие еще подобрать слова.
— Ты закончила? — он указал взглядом на ее нетронутую чашку чая. Девушка кивнула, но тут же вскинула на него глаза.
— Я никуда отсюда не уйду!
— Только давай не будем устраивать сцены в общественном месте. Тот факт, что ты боишься, не противоречит тому факту, что ты меня хочешь. Мы еще пройдемся пешком до гостиницы. Тут недалеко. Подышишь свежим воздухом, успокоишься.
Матвей расплатился и, пока ждал сдачи, с возрастающим раздражением и страстью смотрел на молчаливую Кристину. Конечно, она никуда от него не денется. Эти детские капризы очень хорошо были ему знакомы. Избалованная богатенькая неженка. Когда он подошел к ее стулу и взял со спинки пиджак, чтобы подать ей, она, как он и предполагал, встала и послушно оделась. Он крепко взял ее за руку и вывел в прохладную ветреную ночь. Из-за ветра глаза Кристины сверкали влагой, густые светлые локоны рвались к черному небу, словно хотели взлететь. Она постоянно облизывала пересохшие губы, отчего они алели на ее бледном лице лепестками экзотического цветка. Когда она замерзла, то сжала руку в кулак, и Матвей обхватил его своей горячей ладонью.
До отеля оставался всего один поворот, когда она вдруг остановилась в полупустом переулке.
— Все… Не нужно меня дальше провожать.
— Кристина… — с упреком и одновременно со страстью прошептал он и резко притиснул ее к стене какого-то дома. Его бесстыдные губы быстро поймали ее ротик и трепетно всосались, язык стал играть с ее пугливым язычком, одна рука сжала грудь, вторая попку под коротенькой юбочкой. Девочка задрожала и уперлась ладонями ему в грудь, но все же вновь поддалась этой развратной игре, вспомнила все те сладкие и волнующие ощущения, что он ей дарил… Принуждать ее не хотелось, он предпочел бы, чтобы она сама сходила по нему с ума, но он вынужден был признать, что придется надавить и подтолкнуть ее как минимум.
— Я правда еще не готова… И я боюсь… — уже без жалобы в голосе пробормотала она, распаренная его поцелуями и ласками. Просто решила доверить ему свои чувства, и это было так мило…
— И правильно делаешь, потому что я тебе всю ночь не дам уснуть, — прорычал он горячо, поглаживая ее всю и целуя. — Поверь мне, это будет волшебный первый раз… Все девочки всегда запоминают своего первого мужчину, и ты никогда не пожалеешь… Сначала я тебя раздену догола очень медленно, потом вымою с ног до головы очень нежно, потом сладко вылижу твою киску, потом трахну твой ротик, а потом… — он заговорщически усмехнулся, влажно и глубоко целуя спелые девичьи губки, растягивая удовольствие и предвкушая.
— Ты невыносим… — выдохнула она в бессильной попытке охладить объявший ее пыл, но уже почти не сопротивлялась. Матвей обезоружил ее полностью. Весь день сегодня он дразнил ее своей нахальной, бесстыдной притягательностью, обаянием и этими умелыми ласками. И сейчас вся сила воли просто иссякла, хотя она все же пыталась прислушиваться к голосу разума.
— А ты нравишься мне такой взволнованной и послушной, — коварно прошептал он, на доли секунды забираясь к ней в трусики и слегка проникая кончиками пальцев в сочную обжигающую щелку. Он сделал это, чтобы проверить, насколько она готова… О, это был его триумф. Ее трусики промокли насквозь — хоть отжимай, а отчетливый спазм от его прикосновения и вовсе выдал ее с головой. Эти бессовестные ласки остановил своим появлением какой-то приближающийся прохожий, и Кристина вырвалась. Но Матвею уже было все равно. Крепко обхватив ее за талию, он потянул ее ко входу в отель, продолжая шептать на ушко всякие распутные нежности и фривольные шуточки. Девушка пылала, не в состоянии сдержать нервные смешки, и Матвею казалось, что от одного этого смеха у него по всему телу идет экстатическая вибрация.
До ресепшен оставалось всего несколько шагов, когда она вдруг замерла в напряженной позе, глядя куда-то в сторону просторного фойе с мягкой мебелью, где сегодня утром ее ожидал сам Матвей. С одного из кресел медленно поднялся Лука и направился прямиком к ним. На нем тоже в кои-то веки были джинсы, футболка и тонкий кожаный пиджак. Лицо как всегда непроницаемо, волосы взъерошены в неповторимом творческом беспорядке, что придавало ему дерзкий более молодежный вид. Кажется, Матвей впервые смотрел на него оценивающим взглядом соперника.
— Ну и что ты тут делаешь? — не без досады поинтересовался Матвей, пожимая руку брата.
— Ты мне нужен сегодня вечером, — безапелляционно заявил тот.
— Интересно, для чего.
— Извини, но это наши личные с тобой дела. Обсудим наедине. — Вновь холодный приказной тон, который не терпел возражений. Уж если Лука что вбил себе в голову, хоть кол на голове теши, все равно настоит на своем. Матвей раздраженно нахмурился.
— Сегодня я никак не могу, — попытался не менее категорично отстоять свои права он. — Пусть дела подождут.
— Они не могут ждать. Наши молодожены приезжают в этот четверг. Нужно кое-что подготовить.
Вот это уже взбесило не на шутку. Какие еще молодожены?! Плевать он на них хотел!
— Я не… — продолжил возмущаться Матвей, но быстро прикрыл рот, видя, как еще больше мрачнеет и без того суровое лицо Луки.
— Как ты думаешь, явился бы я сюда из-за каких-нибудь пустяков? — прорычал тот, давя своим авторитетом.
— Да уж определенно это не пустяк, раз приперся, — уже с нескрываемой злостью проворчал Матвей, искривляя губы в едкой ухмылке. На миг обернувшись, он заметил, что Кристина вся побледнела и затравленно отступила за его плечо, вслушиваясь в их перепалку. Видимо, только и мечтала, как бы сбежать поскорее к себе в номер, боясь, что вдвоем-то они ее точно на что-нибудь уломают. На всякий случай он еще крепче сжал в руке ее прохладные тонкие пальчики, все еще не смиряясь с мыслью, что добычу придется выпустить. Только вот все сейчас шло совсем не так, как он планировал… Лука едва ли бы расположен поразвлечься с этой куколкой, да и ему весь кайф обламывал… Так что Кристина вдруг тоже немного осмелела, бросая украдкой любопытные взгляды на Луку. Хотя нет, это было не любопытство, это был неумело прикрытый интерес женщины к мужчине. Матвей стиснул зубы, но все же выпустил такую желанную женскую ручку. Зацепившись большими пальцами за карманы джинсов и поведя плечами, он натянуто улыбнулся, на несколько секунд устремив задумчивый взгляд в пустоту. — Хочешь поговорить? Давай отойдем, — почти с угрозой проговорил он.
— Это длинный разговор, — и не думал отступать Лука. — Мой автомобиль припаркован в двух шагах от отеля. Ты будешь мне нужен и сегодня, и завтра.
Зависла напряженная пауза, во время которой Лука, наконец, обратил внимание на Кристину, окинув ее беспристрастным оценивающим взглядом. Та поспешно устремила взгляд в пол.
— Ладно. Пошли, раз нужен, — холодно бросил он Луке, подошел к Кристине, завел руку под ее локоны на затылке, слегка сжал их, притягивая к себе ее лицо, и поцеловал ее тем глубоким откровенным поцелуем, на который она меньше всего хотела бы отвечать при Луке. Когда губы Матвея оставили ее в покое, она еще раз поймала беспристрастный взгляд его брата, натянуто улыбнулась краешками губ и пробормотала смущенное «пока», которое больше походило на наивное «спасибо».
— Какого черта? — злобно рявкнул Матвей, схватив брата за плечо и разворачивая его к себе, когда они подходили к черному ауди Луки. — Ты же сказал, что она тебя не интересует!
— В чем дело? — усмехнулся Лука. — У тебя ведь был целый день, чтобы с ней развлечься. Решил поиграть для разнообразия в пай-мальчика, а теперь не доволен?
— Твое-то какое дело? — зарычал молодой человек, действительно злясь на себя за подобный промах, но больше всего — на проницательность старшего брата.
— Да, собственно, до ваших отношений мне не было бы никакого дела, если бы не всплыли некоторые обстоятельства, о которых я и пришел тебе сообщить.
— Ну и?
— Садись, — приказным тоном бросил Лука и обошел автомобиль, чтобы пройти к водительской двери. — Думаешь, мать случайно подсунула нам эту нимфетку? — продолжил он, когда обе дверцы захлопнулись.
— Эээ… Что ты имеешь в виду?
— Я тут выяснил на досуге, кто ее отец… Он прокурор города Москвы. Как тебе такое?
— И? — нахмурившись и все еще не окончательно поверив в услышанное, протянул Матвей.
— Что «и», дубина?! Прокурор города Москвы! Тебе это о чем-нибудь говорит или как? И еще пофантазируй на досуге, на что может пойти такой папаша, если узнает хотя бы о твоих грязных мыслях о его любимой единственной дочурке! Не знаю, что у вас с ней было, но уже того, что было вчера, будет достаточно, чтобы нас с тобой нашли в сточной канаве.
— Но… — смутился и слегка растерялся Матвей, — она даже не упоминала…
— Да. Умная девочка, что не болтает такие вещи, кому ни попадя. Но, если ты помнишь, папой нам все-таки грозила.
— Ну да… и мне что-то лепетала про то, какой он проницательный и как будет на нее сердиться… В любом случае Кристина никогда ему не сознается, — уверенно заявил Матвей, немного успокоившись.
— А кто ее станет спрашивать? Мать напоет ее отцу все, что нужно, если вдруг посчитает, что это будет ей выгодно. Мы ведь порядком ее обобрали по твоей инициативе.
— В таком случае, что бы мы ни сделали, мы по-любому априори виноваты. Это даже развязывает руки, — невольно усмехнулся Матвей.
— Ты что, охренел? — взревел вдруг Лука. — Если ты уже оставил на ее теле хотя бы царапину, будь уверен, что мать об этом узнает, даже если она находится у нее на заднице.
— Я не трогал ее задницу. Пока что… — Матвей несколько натянуто рассмеялся, затем, успокоившись, пробормотал: «Вот сука…» — Ну и… что будем делать? — добавил он.
— Я для этого за тобой и заехал. Для начала нужно выяснить, чего именно она хочет добиться. Также нужно пересмотреть все наши козыри, то есть весь наш компромат на нее. Но учти, что это для подстраховки, а не для нападения… Лишние проблемы нам ни к чему.
— Едва ли ей удалось бы скрыть от прокурора свою судимость за мошенничество. Значит, он должен быть в курсе… Но не могла же она его посвятить в суть всего дела… Тогда пришлось бы выставить наше семейство в слишком неприглядном виде, и отпускать дочку в такую компанию отец бы не стал. Как же я ее ненавижу… — Матвей снова выругался.
— Слушай, я тоже не испытываю к ней особо теплых чувств, но отца она не убивала… у него был рак…
— Серьезно? А на какой стадии его диагностировали, ты забыл? Нормальная жена ни за что бы не пропустила! Он худел полгода!
— Матвей… — Лука положил ладонь брату на плечо. Тот бросил на нее беглый косой взгляд.
— Что, пытаешься усидеть на двух стульях? — с язвительной улыбочкой вымолвил он.
Лука медленно убрал руку и, стиснув зубы, завел двигатель. Матвей поправил рукой упавшие на глаза светлые локоны и вздохнул, невидящим взглядом уставившись в окно.
Глава 3
На следующий день Кристине позвонил Матвей. Она мысленно отсчитала пятнадцать секунд, прежде чем взять трубку, а потом чуть не выронила телефон из рук от волнения. Как же приятно было слышать низкий мужественный тембр его голоса, тем более что по телефону он звучал даже как-то более чарующе и уверенно, хоть и с прохладцей. Она очень старалась казаться милой, беспечной и веселой, будто ничего такого между ними не произошло, будто она не изводила себя сомнениями, надеждами и воспоминаниями, будто минувшая ночь не стала для нее бессонной битвой с собственной совестью, будто последние два дня ее не лихорадило похлеще чем от тяжелой болезни. Он задал ей пару вопросов про дела, про то, как она выспалась и еще что-то в том же роде, а затем известил, что, пока родители не приедут в Петербург, возможности встретиться у них не будет.
— Ладно, — неопределенным тоном пробормотала Кристина, чувствуя, как в груди образовывается какой-то провал, болезненно высасывающий воздух из ее легких. А чего она, собственно, ожидала? Так ведь было даже лучше… Просто она все же надеялась, что… Она позволила себе лишь секундную паузу, чтобы прийти в себя, и вновь защебетала тем пленяющим приветливым голоском, от которого обычно загорались глаза у мальчиков, которым она нравилась. Она тоже спросила Матвея про дела и работу. Он ответил односложно и уклончиво, а затем кратко попрощался и повесил трубку.
Девушка ошарашенно уставилась на телефон, в подступающей панике пытаясь разобраться, что только что произошло. Ее отшили? Он больше не хочет иметь с ней дело? Но почему? Ведь вчера он говорил, что у него как раз выдалась свободная неделя, и он ни за что не позволит ей скучать одной. Ей мучительно захотелось снова набрать его номер, объясниться, что-то спросить, хотя она знала, что ей ни в коем случае не следует этого делать, ведь это будет ужасно унизительно… Вчера ей казалось, что он покорён, что он сходит с ума от страсти к ней, что она имеет над ним некую власть, ведь после того, чем они занимались, просто не могло быть иначе! Только вот почти в ту же секунду пришло озарение, которое дало ответы на все вопросы — она ведь явно дала понять Матвею, что ей нравится Лука. Совершенно очевидно, что он был задет этим фактом. Да к тому же она позволила ему слишком многое… Слишком… Кристина схватилась за голову. Осознание глупости, безнравственности, недальновидности своих поступков сводило с ума. Ну почему, стоило ей попасть в необычную ситуацию, и она не смогла с ней справиться, объясниться, сориентироваться? Почему оба этих брата так вскружили ей голову, что она не может разобраться в собственных чувствах? И почему она так малоопытна в этих вопросах, тогда как все ее подружки вовсю уже обсуждают секс и отношения с такой легкостью и непринужденностью, будто ничего особенного и сложного в этом во всем нет? Почему у нее не получается так же?
Наверное, во всем мама виновата… С тех пор, как они с отцом развелись, она практически перестала интересоваться ее делами, сочтя, что дочка уже взрослая и не нуждается в ее заботах, а навязываться ей Кристине было неприятно. Ей хотелось, чтобы мама сама нуждалась в ней, чтобы она скучала, чтобы она беспокоилась, чтобы она звонила и приезжала вопреки протестам отца, вопреки всеобщему упрямству и взаимным обидам. Кристина прокрутила список контактов на экране мобильного, несколько секунд в раздумье вглядываясь в слово «мама» и пытаясь вспомнить его истинное значение, тяжело вздохнула и отбросила бесполезный гаджет в сторону, а сама уткнулась лицом в подушку и предалась слезам.
Когда на смену всепоглощающей обиде пришла злость, а потом пустота, ее мысли постепенно заполнили воспоминания о Луке, таком восхитительно безупречном и неприступном, то хладнокровном и сдержанном, то пылком и нежном. Ведь очевидно, что вчера он пришел, чтобы образумить Матвея. Принципиальность была в его духе… Да, тогда в первый раз он просто ошибся, но потом быстро расставил все точки над i и взял себя в руки. По словам Ларисы, насколько Кристина могла помнить, он всегда был трудоголиком и педантом, и только трудолюбие, упорство и ум позволили ему взвалить на свои плечи управление компанией отца в очень молодом возрасте. Еще ей не давало покоя то, что рассказал о нем Матвей. Неужели он правда так жесток с окружающими, но при этом способен на любовь и заботу о брате? В этом крылось какое-то волнующее ее противоречие, загадка, которую непременно хотелось разгадать. По зубам ли ей будут подобные тайны — в этом она очень сомневалась. Только пути назад для нее тоже не предвиделось. Как бы там ни было, через пару дней им вновь придется столкнуться в узком семейном кругу, и надо будет держать себя в руках и как-то смотреть в глаза обоим братьям.
Все эти мучительные несколько дней до приезда родителей Кристина ходила по городу как в воду опущенная, насильно заставляя себя покидать номер каждый день в поисках какого-нибудь развлечения, которое могло бы отвлечь ее от мыслей обо всем, что произошло. Признаться, тут мало что могло помочь, и с каждым часом ей все больше казалось, что вся она медленно и болезненно рассыпается на части.
За два дня до приезда молодоженов Кристина зашла в антикварную лавку на Невском и выбрала для них изящный ларец, усыпанный полудрагоценными камнями. Продавцы смотрели на нее в некотором замешательстве, ведь в качестве покупателя такой дорогой вещи она выглядела более чем странно, тем более что доставлять покупку домой она собиралась на такси, без какого-либо сопровождения. Заботы об этом ей, конечно, не приходили в голову. Она расплатилась кредиткой, которую ей дал отец, и благополучно добралась до гостиницы, по дороге купив нарядную подарочную упаковку. Ей казалось, что Ларисе Павловне ее подарок понравится, а папа, конечно же, радовался бы любому вниманию с ее стороны. И еще она очень надеялась, что списание такой астрономической суммы со счета не слишком сильно его рассердит, ведь подарок к его свадьбе от любимой дочери обязательно должен был быть чем-то исключительным, изысканным и очень ценным. Где-то в потаенных уголках ее души еще теплилась наивная надежда произвести впечатление на всех на них, даже на этих двоих самовлюбленных типов, ее сводных братьев, которых, казалось, ничто не могло удивить. Когда слезы душили ее в моменты слабости, она упрямо мотала головой, стараясь выгнать из головы все сомнения, все болезненные воспоминания, и изо всех сил пыталась вспомнить, какой же она была всегда — беспечной, уверенной, зажигательной, доверчивой и обаятельной. Папа не должен был ни о чем догадаться, поэтому она будет сильной и разумной…
Лука внимательно просматривал документы после долгого, нудного и почти безрезультатного телефонного разговора с главным бухгалтером, с досадой сознавая, что просто не в состоянии въехать в некоторые тонкости обсуждаемого вопроса. Он ненавидел, когда в чем-то приходилось полностью полагаться на других, поэтому был раздражен и чертовски устал. Раздался телефонный звонок по внутренней линии, звонили с первого этажа, скорее всего это был дворецкий, потому что Лука, кажется, минуты две назад слышал звонок в дверь. «Кто там еще приперся?» — утомленно вздохнул он и снял трубку.