— Я не хочу… — слабо пролепетала она, но он вновь вздернул ее подбородок, погладив пальцем сочные губки.
— Я буду очень осторожен и нежен. Обещаю. Никаких резких движений. Только и ты должна быть послушна… Понимаешь?
Девушка, часто и тяжело дыша, вся напряглась, отпрянув еще больше и вонзив красивые ноготки в кожаную обивку дивана. Ощетинилась, как ежик, будто только что не ластилась к нему похотливой кошечкой. Тем не менее, не было похоже, что она станет яростно сопротивляться… Она была слишком мягкой, слишком неоперившейся, слишком порочно чувственной, чтобы дать настоящий отпор. Это тебе не девка из бара, которая, если не захочет дать, то глаза выцарапает… Матвей слабо улыбнулся, несколько обезоруженный ее реакцией, и отпустил ее подбородок. Он уперся коленями в край сиденья, одной ногой по-прежнему разводя в стороны ее подрагивающие ножки.
— Расстегни мне джинсы. Ладно?.. — предложил он более мягко. — Я ведь сделал тебе приятно, правда? Мне тоже нужна разрядка…
Кристина совсем растерялась и замотала головой, вжавшись в спинку сидения и глядя на него огромными глазами испуганного зайчонка. Он уже собирался надавить, схватить ее за волосы, расстегнуть ширинку и загнать ей болезненно пульсирующий член в рот, но что-то его остановило. Подавив дикий порыв, Матвей тяжело приземлился на диван рядом с ней и откинул голову на спинку. — Ты меня реально сведешь с ума, папина дочка… — проговорил он, проводя ладонью по лицу и пытаясь умерить свой пыл. — Иди сюда… — Он лениво протянул руку, приманивая ее к себе.
— Извини, я… — начала она.
— Может, хватит уже? — примирительно вымолвил он и сам обнял ее за плечи. — Не сделаю я тебе ничего. Убедила. — Ткнувшись носом ей в волосы, он без труда справился с сопротивлением ее рук и нашел губами ее губы, мягко проходясь ладонью по ее щечке, шейке, груди с торчащими под тканью сосочками и, наконец, по ножке в короткой юбке. На этом рука остановилась, хотя искушение бесцеремонно сдвинуть ткань вверх, развести красивые ножки и посадить ее верхом себе на колени казалось почти неконтролируемым. В паху болело от желания, в голове стучало, даже руки предательски подрагивали. Но все же разум возобладал. Он даже сам не мог объяснить себе свою реакцию. Успокаивая упирающуюся Кристину целомудренными объятьями и сдержанными поцелуями, молодой человек взял с сидения белый мягкий плед и укутал им замерзшую и испуганную девчонку. Потом вновь откинулся на спинку сиденья, прижимая девушку к груди. — Прости… Это… сложно контролировать. Не привык я к капризным недотрогам…
Кристина затихла рядом с ним, наконец-то немного расслабляясь и согреваясь, но все еще боясь пошевелиться.
— Ты… когда-нибудь был влюблен? — спросила она очень серьезным тоном через какое-то время.
— Кажется, прямо сейчас, — усмехнулся он.
— Я имею в виду по-настоящему…
— По-настоящему, это когда как Ромео и Джульетта или Бонни и Клайд? До смерти? — так же насмешливо уточнил он.
— По-настоящему, это когда хочется серьезных отношений, совместных планов на будущее и заботиться о ком-то…
— А-а-а… — задумчиво протянул он и погладил девушку по спине. — Ну, у меня есть интересные планы на тебя на ближайшее время. Кстати, когда сердце из груди вырывается и член колом стоит — считается?
— Ты невыносим… — хмыкнула она недовольно, но градус напряжения между ними вновь спал.
— Хочешь поставлю снаружи складные стулья? Здесь все-таки ничего не видно.
— Хочу! — радостно оживилась Кристина совсем по-детски, и это не могло не умилять. Матвей покачал головой и встал. Спустя пару минут они сидели на открытой палубе, закутавшись в пледы и прижимаясь друг к другу.
Матвей сам не понимал охвативших его смешанных чувств. Ему одновременно хотелось немедленно сделать с ней все то, что он привык делать с женщинами — без тормозов, без ограничений, без сожалений, полностью отдаваясь своим животным инстинктам и грязной похоти. Но в то же время ему хотелось просто любоваться, обнять ее и прижать к себе — нежно, страстно, чувственно. Вновь изголодавшись по ней, молодой человек склонился к ее шейке, стал покрывать поцелуями ее щеки, ушки, нашел горячие губы и ласкал их своими до тех пор, пока она не стала отвечать на его поцелуй жадно и страстно. Он требовательно притянул ее к себе, стал скользить губами и языком по ее нежной шейке, впиваясь в ее гладкую кожу зубами и оставляя на ней немилосердные следы. Рука нащупала под слоями пледа и одежды нежную девичью грудь, поигрывая маленьким нежным соском.
— Матвей… остановись, — прошептала она, задыхаясь от нового дикого напора его страсти. — Матвей, пожалуйста… Мне так больно…
Уже в который раз за сегодняшний вечер он с трудом заставил себя отпустить ее, тяжело дыша, отстранился и сморозил какую-то очередную шуточку, чтобы отвлечься самому и отвлечь ее. Когда стемнело, они долго сидели молча в объятьях друг друга и всматривались в огни на набережных. Матвей вдыхал аромат ее волос, наслаждался ее теплом и чувствовал, как на губах расцветает порочная улыбка предвкушения. Все же сегодня ночью она будет его… Просто нужно выдержать до конца эту игру, продержаться еще несколько часов в амплуа настоящего рыцаря.
После всего произошедшего Кристина как-то заметно притихла, и когда они сидели в ресторане за ужином, Матвей заметил, что мысли ее витают где-то далеко. Она часто упускала нить разговора, реже смотрела ему в глаза и практически ничего не ела. Впрочем, он все списывал на ее страх перед предстоящей ночью и не без удовольствия смаковал эту садистскую мысль. Он снова старался держаться так, словно ничего не произошло, хотя держать себя в руках с каждой минутой становилось сложнее. Интересно, понимала ли эта дурочка, чего ему стоило не трахнуть ее прямо там, на теплоходе?
Только в конце ужина Кристина наконец-то набралась смелости завести разговор на интересующую ее тему:
— Матвей, ты… мне очень нравишься… но я не смогу вот так сразу… — пролепетала она, вспыхнув.
— Что именно, моя хорошая? — мягко улыбнулся одними лишь глазами он, гадая, решится ли она озвучить сию непристойную мысль.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Пойти вместе в гостиницу, конечно, — мучительно выдавила из себя Кристина, глядя в чашку с чаем.
Матвей протянул руку и подцепил кончики ее холодных пальчиков, нежно перебирая их в своей теплой руке.
— И что тебя в этом смущает? — постарался прикинуться непонимающим он.
— Если честно, то, как все это началось…
— Да? — один уголок его губ тут же иронично дернулся вверх. — По-моему, начало было очень волнующим… Жаль только, что я не пришел пораньше, чтобы ты была только моей.
— Вообще-то не было похоже, что ты хотел все это остановить…
— Ты же помнишь, что мы приняли тебя за… — он не стал договаривать.
Кристина покачала головой, вытянула свои пальцы из его ладони и обняла себя руками.
— Вы… постоянно такими вещами занимаетесь? — Похоже, ее слегка трясло от этого разговора. Матвей немного потянул с ответом, а потом произнес:
— Если честно, Кристина… секс втроем — это волшебно… особенно если партнеры понимающие и опытные… Только представь, что можно сделать с чувственной красивой девочкой вдвоем… губами, руками, ну и прочими частями тела… — Он вновь сделал паузу, наблюдая за ее реакцией: задышала чаще, запылала еще ярче, нервно поправила волосы, облизала губы и заерзала на месте. Он готов был поспорить, что она вся горит и течет, просто все еще сопротивляется внутренним установкам.
— По-моему, это элементарная распущенность… — задыхаясь от прилива эмоций и ощущений, с жаром прошептала она, чтобы никто их не услышал. — Ни о каком взаимном уважении и чувствах тут и речи быть не может. Похоже, у твоего брата все же более адекватные взгляды на отношения.
— У Луки? — искренне удивился Матвей, даже на миг опешив. — Если честно, от него тебя спас разве что случай… Считай, что повезло… Причем крупно.
— Разве? А мне показалось, что именно он остановил все это безумие… Тебя ведь это ничуть не смутило!
— Открою тебе маленький секрет… У всех мужчин только секс на уме и всякие извращения. Поэтому, если мужчина пользуется вниманием у женщин, тормозить и ограничивать себя он едва ли станет… И Лука тут не исключение. Так что если тебе вдруг кажется, что он не такой, значит, он только умело притворяется. Ради каких-то своих целей…
— Не стоит всех ровнять по себе! — вскипела она с новой силой. — Мне твое мнение в этом вопросе совершенно безразлично. Я просто хочу заранее тебя предупредить, чтобы ты не рассчитывал ни на что сегодня! Я не готова к такому сейчас и все! И не знаю, когда буду готова, — она вновь выдала все это сдержанным полушепотом, чтобы не привлекать к себе внимания окружающих и, кажется, чувствовала себя на высоте. Матвея это изрядно позабавило, хотя и задевать тоже начало.
— Серьезно? Что же ты не остановила меня на теплоходе? — беспощадно загнал ее в тупик он. — Или к тому, что мальчики лазают к тебе руками в трусики, ты относишься более лояльно?
Когда Матвей произносил эти слова, к ним как раз подошел официант, который, безусловно, слышал эти слова, потому что покраснел. Девушка вся просто кипела от обиды и стыда, и когда официант спросил ее, все ли ей понравилось, она уловила в его вопросе некую двусмысленность, и голос ее дрожал, когда она произносила «да». Стоило ему уйти, она холодно бросила:
— Не может быть, чтобы и Лука был таким, как ты! — эта мысль почему-то не давала ей покоя весь вечер. Она знала, что нельзя произносить ее вслух, потому что она могла выдать некоторые чувства, которыми она ни с кем не хотела бы делиться и которые еще полностью не постигла сама, но слова вылетели сами собой в момент особого негодования.
Выражение лица Матвея вдруг сменилось на серьезное, если не сказать суровое. Он потер лоб, отпил воды из бокала и кулаком прикрыл губы, изучая Кристину внимательным взглядом.
— Тебе нравится Лука? — напрямик спросил он, наблюдая, как приоткрылись в удивлении ее чувственные губы и запорхали крылышками длинные ресницы.
— Вовсе нет! — с пылом возразила она. — Просто мне показалось, что у него есть принципы.
Матвей мрачно усмехнулся. Это ж надо было так попасть! Впервые в жизни его так сильно взволновала девушка, а она интересуется его братом. Обычно они не составляли друг другу конкуренции, потому что им обоим было откровенно плевать на то, кого из них предпочтет очередная подруга на одну-две ночи.
— Лука… Он… вообще-то… Я сам его плохо знаю. Но он, кажется, был по-истине добр только ко мне. Со всеми остальными он всегда обходился довольно-таки круто. Особенно если брать женщин… Так что… — В мыслях Матвея невольно всплыли обрывочные воспоминания о прошедшей ночи, когда они вдвоем жестко имели ту шлюху, и ему стало слегка не по себе. Он и сам не знал почему.
Кристина нахмурилась, не поднимая взгляда.
— Если не хочешь, не рассказывай. Я не пытаюсь влезть в ваши отношения… — отчеканила она.
— Ну уж нет… Раз зашла речь… — снова погрузившись в воспоминания, немного желчно возразил Матвей. — Знаешь, меня ведь мамаша сплавила в интернат для трудных подростков, когда мне было десять. Она слишком была занята собой, чтобы заниматься проблемным мальчишкой. А проблем у меня было до хрена… — он закусил губу, подняв на Кристину взгляд исподлобья.
Девушка сидела, почти не дыша, и, казалось, ловила каждое его слово.
— В общем… оказалось, что я не так крут, как мне казалось раньше, хотя за два года, что я там провел, кое-как утвердиться среди местной шпаны мне удалось. Тем не менее, как-то перед летними каникулами меня там серьезно избили. И… знаешь, кто ко мне пришел тогда? Не папа, не мама, а Лука собственной персоной. Ему как раз недавно исполнилось восемнадцать и до него постепенно начало доходить, что к чему… Отец работал, как проклятый. Обеспечивал мать всем, чем она желала. А Лука рано стал помогать отцу в бизнесе. Про меня словно все забыли на время, потому что мать убедила отца, что я безнадежен и что мне в интернате будет только лучше, потому что там знают, как работать с такими, как я. Оказалось, что Лука всего лишь пришел меня навестить, но, увидев мое состояние, обо всем рассказал родителям. Тогда меня забрали домой. С тех пор Лука всегда был рядом, и он единственный знает обо всем, что я пережил за эти два года.
Матвей вздохнул. Зачем он ей об этом рассказывает?
— Так вот я к чему это все… Я люблю своего брата, поэтому не могу и не должен рассказывать тебе о нем нелицеприятные вещи, но… Лучше держись от него подальше, раз он тебя так зацепил. Я бы тебе то же самое посоветовал и в отношении себя самого, но поверь — у нас с тобой больше шансов, чем у тебя с ним.
Кристина нервно сглотнула, побледнев.
— Я ему не нравлюсь?
— Какая непосредственная прямолинейность… особенно после всего, что было сегодня… — с невеселой улыбочкой медленно вымолвил Матвей, в досаде искривив губы и откидывая назад соскользнувшую на висок и щеку пшеничную прядь волос. — Но тебе не избежать сегодняшней ночи. Ни при каких обстоятельствах.
— Ты всегда так ведешь себя с девушками?
— Как «так»?
— Так, будто мое мнение ничего не значит!