— Здравствуйте, — милая девушка на ресепшене улыбается вполне дружелюбно, а мне вдруг стучится мысль, что она может быть одной из тех, кого продавали на подпольных торгах. Или той, кто покупал. — Добро пожаловать в «Чёрный Дракон». Чем могу помочь?
— Добрый день, я ищу Алексея Шевцова.
— Могу поинтересоваться зачем? — улыбка становится шире, но куда искусственней. Ну конечно. — Алексей Викторович сейчас занят. У него индивидуальная тренировка.
— Ничего, я подожду.
Девушка пожимает плечами и уставляется в монитор, предоставляя меня самой себе. Я топчусь на месте, не зная, что делать. Не самой же идти искать его. Хотя, почему нет?
— Эй, вы куда? — слышу возглас администраторши, уходя по коридору.
Я оказываюсь в огромном зале, поделённом на сектора и залитым ярким искусственным светом. С разных его концов доносится музыка и звуки тренировок. Ближе в тонированным окнам в несколько рядов расположены тренажёры. На них занимаются несколько парней и девушек. Я внимательно всматриваюсь, но Шевцова среди них не нахожу. Кажется, девушка на ресепшене сказала, что у него индивидуальная тренировка. Значит, он должен работать с кем-то в паре.
На большом мягком ринге в центре тренируются две девушки, рядом, который поменьше, пустует. Я прохожу дальше и замечаю ещё один тренировочный ринг. Здесь в спарринге сошлись двое мужчин, и среди них я сразу узнаю Шевцова.
Жду, не решаясь окликнуть, пока они закончат. Противник Алексея чуть ниже его ростом и более худой. На голове защитный шлем, на руках перчатки. Шевцов же одет в чёрные спортивные штаны, майку и перчатки, на лице маска-респиратор.
Как бы я ни пыталась быть беспристрастной, у меня получается плохо. Глядя на его точные удары, на вздыбленные влажные мышцы, на прямой взгляд, устремлённый на противника, я не могу не ощущать страх. Но кроме этого страха есть что-то ещё. Странное чувство, что зарождается где-то между лопаток и ползёт по нервам до самых кончиков пальцев. Невнятное и призрачное. Но однозначно пугающее.
Я ловлю себя на том, что наблюдаю за спаррингом, приоткрыв рот. Каждое движение, каждый удар кажется точным и выверенным до миллиметра. Аккуратные точные шаги, своевременные наклоны туловища, острые выбросы рук. Подойдя ближе, замечаю, как на лбу у Шевцова вздыбилась вена, выдавая напряжение.
Внезапно взгляд Алексея падает на меня, но тут же возвращается к противнику. Шевцов делает захват, а потом останавливает тренировку. Парни стукаются перчатками и расходятся.
Алексей сдёргивает маску и спрыгивает с ринга, раздвинув ограничительные ремни. Я инстинктивно делаю шаг назад, но спохватываюсь и беру себя в руки. Я пришла не просто так.
— Привет, — говорю как можно более уверенно. — Надо поговорить.
— Говори, — отзывается Алексей, всё ещё приводя в норму дыхание.
Вытирает тыльной стороной ладони каплю пота с виска и взъерошивает взмокшие волосы. Я залипаю на этих движениях и на промокшей майке. Господи, он подумает, что я странная.
— Ты не пришёл в назначенное время.
— И что? — поднимает бровь.
— Так нельзя, Лёша. Травма была серьёзная.
— Не нуди. Давай конкретнее.
Грубо и неприятно. Но разве я рассчитывала на иной приём? Но я проглатываю. Чем быстрее выполню, что должна, тем быстрее буду свободна. Кино, ресторан, набережная. Да.
Я роюсь в сумке и выуживаю блокнот, раскрываю его, готовясь записать данные для карты.
— О Господи, — Шевцов подводит глаза к потолку. — Пошли.
Сработало.
Шевцов заводит меня в небольшой кабинет. Я осматриваюсь. Что ж, довольно уютно. Вдоль двух стен стоят кожаные диваны, пара кресел, плазма на стене, два письменных стола с компьютерами. На стенах стеллажи с кубками и наградами, плакаты с Мохаммедом Али, Майком Тайсоном и ещё несколькими чемпионами, которых я не знаю по именам.
Алексей садится в кресло за один из столов, вытягивая скрещенные ноги. Складывает руки на груди и кивает мне на одни из стульев.
— Говори, — повторяет снова.
Я вешаю сумку за ремешок на спинку стула и присаживаюсь.
— Позволь мне тебя осмотреть.
— Зачем?
— Затем, что так надо.
— Нет.
— Лёша!
— Так. Разговор окончен.
Шевцов поднимается с места, прозрачно намекая мне сделать то же самое.
— Как часто у тебя приступы головной боли?
— С чего ты это взяла? — Шевцов останавливается и с прищуром смотрит на меня.
— У тебя на столе упаковка обезболивающих. Почти пустая.
Лекс медлит, пару секунд смотрит на меня, раздумывая, а потом садится обратно в своё кресло. Раздражённо вздыхает, будто решение даётся ему с трудом.
— Хорошо.
11
Лекс.
Костик сегодня работает хорошо. Ещё немного, и он будет готов. А вот я снова встал с утра как пережёванный. Полночи голова раскалывалась.
Демьян оказался прав: клуб сейчас на вершине, но у него куча проблем. Хоминич-старший, создатель и хозяин, давно потерял интерес и хватку в бизнесе. А младший после истории с аукционами куда-то слился. Есть слух, что вообще сгинул где-то в Армении. Так что немного мозгов и упорства, можно будет взять кредит и выкупить клуб. Старик с радостью отойдёт от дел. Но сначала надо попробовать, будет ли мне это в принципе интересно. За последние шесть лет мир немного изменился, и теперь прежде чем начать нормальную треню, парни не забывают выложить в Инстаграмм фотки своих бицух.
Работаем уже довольно долго. Респиратор крадёт дыхание, но заставляет его работать продуктивнее. Мышцы горят, плавя злость, которую, наконец, можно направить в нужное русло.
Делаю обманный выступ назад, как замечаю тонкую фигурку у ринга. Светлые волосы и огроменные перепуганные глаза. Бестолочь. Что она тут забыла?
Быстро обхожу Костика и делаю лёгкий захват за шею, давая тем самым понять, что тренировка окончена. Костя благодарит и уходит на растяжку, а я спускаюсь к «сестрице».
Она немного шугается, но потом вздёргивает подбородок и начинает нести свою медицинскую околесицу. Не хватало ещё на весь зал с ней препираться о красных и белых тельцах в моей крови. Лучше переместиться в тренерскую.
Соглашаюсь на осмотр. Она права — после травмы я торможу. Ни выносливости, ни скорости. Ещё и эти головные боли. Знаю, что такая реакция может быть на наркоз до нескольких месяцев, но мне некогда столько ждать.
Пока бестолочь выуживает из своей сумки какую-то хрень и бумажки, я рассматриваю её. Как была затюканной овечкой, так и осталась. Похудела. Сейчас на ней нет белого халата, только чёрные джинсы и светлая короткая кофта. Обычно девки раздаются в бёдрах после школы, а эта отощала. Даже грудь меньше стала.
Смаргиваю. Нехер пялиться на её сиськи. Это удел рафинированного.
И всё же понимаю, что она меня не отпускает. Не до конца. Сменила духи, но всё равно её запах меня триггерит. Как тогда на кухне, утром, после тусовки с Ермолаем, когда меня впервые проняло. Есть в этой её несмелости и трепетности что-то совершенно особенное. Мне вдруг представилось, как она кончает под своим блядским одноклассником из Мухосранска. Твою мать, Шевцов, что за токсикоз? Пора, наверное, поискать номер Кристины из 11-В.
— Дай руку, — бестолочь натягивает мне на плечо херовину для замера давления.
Манжет трещит и раскрывается, как только она начинает его накачивать.
— Не напрягай мышцы, — бурчит девчонка, предпринимая ещё одну попытку.
Кое-как справившись, она записывает данные в свой блокнот и удовлетворённо кивает. Надо понимать, тут меня не ждёт внезапная смерть.
— Теперь следи за молотком только глазами. Голову держи на месте, — девушка становится прямо напротив.
Я выполняю все указания, чувствуя себя первоклассником перед училкой. Вожу взглядом за её рукой вверх, вниз, в обе стороны, по кругу.
— Хорошо. Теперь выпрямись, — она становится сзади, и я инстинктивно напрягаюсь. Не люблю, когда кто-то стоит за спиной.
Внутри скручивается пружина, когда тонкие пальцы касаются моей шеи. Твою мать, бестолочь, это слишком тонкий лёд. И ты по нему сейчас ходишь. Прямо по краю.