— Эффектная, — трогает губы печальная улыбка. — В такую сложно не влюбиться.
— Ничего подобного, Загорская, — рычу, даже не представляя, чего она вбила в свою милую головку. — Даже не думай. Что бы там ни было! Поняла?
— Хорошо, — и снова улыбка. Словно это ее любимый щит, за которым она сегодня собирается от меня прятаться.
— Настя!
— Я поняла-поняла, — торопливо говорит девушка, обхватывая меня за запястье. — Не думать.
— Извини, но я правда, не думал, что столкнемся здесь, — провожу подушечкой большого пальца по сладким губкам и, не сдержавшись, быстро целую, ощущая острую необходимость прикоснуться.
И еще раз. И еще пару томительно-долгих раз, впитывая ее запах и наслаждаясь мягкостью и вкусом ее губ.
— Все хорошо, — заладила Загорская, уверяя, вот только я же вижу, что ничего не хорошо.
— Пошли, — встаю из-за стола и тяну Настю за собой.
— Куда? — удивденно хлопает ресницами, но поднимается.
— Вы ку… — начинает Инна, но тут же замолкает, поймав мой предупреждающий взгляд. — Хм…
— Скоро вернемся, — бросаю ребятам и, уверенно перехватив за ладошку Загорскую, размашистым шагом веду ее за собой в сторону уборных.
— Илья, что ты удумал? — слышу за спиной и, не медля ни секунды, открываю дверь в женский туалет и убедившись, что никого там нет, затаскиваю за собой неуверенно переступающую ногами Настю и закрываю за нами дверь на замок. Разворачиваюсь и встречаю удивленный, испуганный взгляд Загорской.
— Я не маньяк! — поднимаю руки, оттесняя ее к стене.
— Зачем ты меня сюда притащил?
— Затем что хочу, чтобы ты поняла, Настя. Ничего эффектного, настоящего и хорошего в ней нет, — говорю, обхватывая ладошками смущенные щечки и заглядывая прямо в глаза, в зелени которых можно утонуть.
— Я же сказала, что по…
— По взгляду вижу, что ты себя с ней сравниваешь, — перебиваю, прижимая за талию к себе. — Не вздумай.
— Но как?! — наконец-то возмущенно выдыхает Настя, а я внутренне ликую, что удалось-таки пробиться через эту ее броню “все хорошо”. — Как не сравнивать? — шепчет и дует губы. — Она красивая. Она из хорошей семьи. Богата…
— Нет! — машу головой. —Нет и нет, Загорская. Я обязательно тебе все расскажу. Позже. Когда будем дома. Но сейчас хочу, чтобы ты даже на мгновение перестала сомневаться в своем превосходстве над ней. Над Марго, Анжелой и над любой из них в этом ресторане, — говорю и вижу, как прячет взгляд Настя, а щечки все больше и больше покрывает милый румянец. — Ты лучше. Поняла меня? — зарываюсь пальцами в волосах и, обхватив за затылок, заставляю посмотреть на меня. — В десятки раз. В сотни, Загорская, — говорю и чувствую, как бешено бьется ее сердечко и растягиваются в улыбке губы.
Нет. Это пытка.
Стоять с ней так близко наедине и не поцеловать.
— И не вздумай сказать мне “хорошо”, — предупреждаю и, услышав ее тихий смех, целую. Прикасаюсь к ее губам и вкладываю в свои движения всю силу желания и всю ту агонию, что гуляет внутри рядом с ней. Постоянно.
Заставляю разомкнуть губки и проникаю языком, сходя с ума от мягкости и нежности ее губ. Полной грудью вдыхая ее запах и заводясь от ее ответных движений. Запускаю ладошку в вырез ее длинной юбки и хватаю за ногу, заставляя закинуть мне на бедра.
Сгорю. Однажды я точно сгорю от желания.
Это преступление — хотеть кого-то вот так. До искр в глазах. Но я, черт побери, ничего с собой не могу поделать и, если бы не стук в дверь уборной, мы бы на этом поцелуе здесь не остановились.
— Так, — вздыхает Настя, отстраняясь, — побережем силы до возвращения домой, — смеется, тяжело дыша.
— Запомни, на чем мы остановились, — ухмыляюсь и, поймав ее теплый взгляд, поправляю смятую рубашку, целую в щеку и хватаюсь за ручку двери. — Жду тебя в коридоре, — вздыхаю, с секунду пронаблюдав, как торопливо Настя одергивает юбку, и больше не говоря ни слова, щелкаю замком и выхожу. Встречаясь с ошарашенным взглядом одной из посетительниц, которая, судя по всему, поняла, что мы там не губы красили.
Черт. Губы.
— Медовый месяц, дело такое, — ухмыляюсь, вгоняя женщину в еще большую краску, а сам иду на террасу, оттирая пальцами помаду Насти со своих губ.
Курить хочу. Последний раз. Последняя сигарета и брошу. Точно брошу!
— Да уж, смотрю все слишком серьезно, Сокольский… — слышу ехидное за спиной и оборачиваюсь, как по щелчку пальцев снова закипая, только на этот раз от злости.
Глава 40. Илья
Немного придя в себя, ополаскиваю лицо прохладной водой и, прочитав себе мысленно жизнеутверждающую речь, выхожу.
И попадаю в новые эмоциональные качели, услышав:
— Я соскучилась по тебе, Илья.
Марго.
Ее голос, доносящийся с улицы. А судя по тому, что Ильи нет в коридоре, как он обещал, значит, он там. С ней. Сердце замерло. А вместе с ним и я, как шпионка, как очень плохой человек, остановилась на пороге, прячась в тени искусственного цветка, и слушала, разрывая себе душу на части.
— Я разведусь с Денисом. Нас уже давно ничего не связывает с мужем, кроме штампа в паспорте, — говорит уверенно девушка. — Хочу к тебе, Сокольский. Я больше так не могу.
Только мне немного удалось успокоить свои нервы, унять трясущиеся руки и даже поверить в уверения Ильи, как снова она тут. Снова встает между нами.
— Как так, Марго? — ровно говорит Илья. Голос даже ни на миг не дрогнул. — Как ты не можешь?
— Надоела эта жизнь с нелюбимым. Илья, я ведь все еще…
— Марго, — перебивает ее Сокольский, и я выглядываю одним глазком, наблюдая, как резко он отстраняет от своей груди женские руки, что поползли с явным намерением обнять. — Ты заигралась. Остановись и не падай в моих глазах еще ниже, чем уже есть.
— Что? — ошарашенно выдыхает дамочка.
— Противно, Марго. Даже представить себе не можешь, как. А главное, — подносит сигарету к губам мужчина, — я невероятно благодарен тебе за то, что выбрала тогда не меня.
— Что это значит, Сокольский?!
— Это значит, что твои чувства и гроша ломаного не стоят. Время летит, а ты не меняешься, — ухмыляется Илья. — До сих пор ищешь, где выгодней купят.
— Зато ты у нас ангел!
— Нет. Совершенно нет. Вот только я этого никогда и ни от кого не скрывал.
Я стою и даже не дышу, впитывая каждое слово, как губка. Наблюдаю из-за угла, как мышка, боясь пошевелиться и выдать свое присутствие.
И нет, мне стыдно. Но не могу уйти. Ноги не идут.
— Думаешь, очаровал молодую глупую и наивную овечку, и она будет послушной собачонкой сидеть и ждать тебя? Рожать детей и закрывать глаза на все твои похождения? Ты очень сильно ошибаешься. Не будет рядом тебя, будут другие, и такие, как твоя Анастасия, рано или поздно побегут туда, где кошелек толще и алмазы ярче, Сокольский.
Это она сейчас про меня?! Вот же тварь!
— Рот закрой! — осаждает ее Илья, сжимая руку в кулак. — Она не будет сидеть и ждать, потому что когда любят, не зажимаются по террасам, рассыпаясь в признаниях чужим мужикам, и не ходят налево, Марго, — полыхнули лютой ненавистью глаза Ильи.
Эти ее слова обо мне задели его. Кажется, даже сильнее, чем все остальное, сказанное этой змеей.
— Это ты на меня сейчас намекаешь? — фыркает Марго. — Благородно. Ткнуть носом меня в собственные чувства. И давно ты стал экспертом в любви?
— Хватит страдать ерундой.
— Что ты сказал, Сокольский?
— Я говорю, там, в зале, тебя ждет муж. А меня ждет невеста, — делает последнюю затяжку и выкидывает окурок в урну. — Будущая жена.
Такие простые и такие знакомые жесты, но странным, фантастическим образом отдаются в груди. А еще все буквально кричит, вопит, что он мой. Потряхивает изнутри, когда женские ладони касаются мужских в желании взять за руку. Хочется закричать, когда на ярких, пухлых губах начинает играть улыбка, соблазнительная и намекающая на слишком интимное.