Кинув еще один предостерегающий от глупостей взгляд, Илья вздохнул, срывая последний поцелуй, и торопливо понесся обратно в гостиную. Тогда как я смотрю ему вслед, чувствуя, как дыра в груди разрастается все шире и шире.
Остаться? Не могу. Не хочу винить себя и чувствовать стеной, что отгородит Сокольского от семьи.
Эгоистично? Возможно. Но мне тоже нелегко. Мне больно так, словно всю душу наизнанку вывернули и поплясали на сердце.
— Настя, — слышу позади, и оборачиваюсь.
— Леша?
— Увез Инну, думаю, вернусь. Сокольский в таком состоянии, что за руль его опасно пускать. Подкину вас до аэропорта, — подходит ко мне мужчина и сочувственно улыбается. — Как ты?
— Меня, — перебиваю, игнорируя вопрос и сжимаю губы до боли, чтобы не выдать позорный всхлип.
— Что? — растерянно смотрит на меня муж Инны.
— Отвези меня в аэропорт.
— А как же…
— Ему будет лучше без меня, Леш! Я не хочу, чтобы Илья делал выбор между мной и своими родным. Это неправильно, — оправдываюсь торопливо, глотая слезы. — Так быть не должно. Нельзя ставить чужого человека выше семьи, Леш…
— Настя, это глупо! — машет головой, зло поджимая губы, парень. — Думаешь, тем, что ты пожертвуешь вашими чувствами, ему лучше, что ли, станет?! Ты же просто растопчешь Сокольского! Ты представить себе не можешь, какой для него это будет удар! Не глупи! Нет, — машет головой, — иди собирай чемоданы, и, как только Илюха выйдет, вы уедете оба. Спокойно поговорите. Решите. Родители не будут злиться вечно, Настя!
— Леша, пожалуйста! — хватаю за рукав рубашки мужчину, — сейчас просто увези меня в аэропорт! Я… я хочу уехать. Мне надо уехать!
— Ты сама не понимаешь, что творишь…
— Понимаю. Все понимаю! — всхлипываю, — но я росла без семьи, Леш. И я не могу позволить, чтобы из-за меня семью потерял Илья.
— Глупо, Настя. Очень глупо! — смотрит на меня исподлобья мужчина и долгие пару минут молчит. Поджимает губы и раздумывает. А у меня сердце замирает в ожидании. Пока, наконец-то, я не слышу:
— Собирайся, — обреченным голосом на выдохе.
— Спасибо…
— Подумай еще раз, Настя. Стоит ли мучить и себя, и Илюху?
Это не мучение. Я откажусь, а он примет. Уверена. Переживет. Забудет. Но зато у него останется семья и бизнес. А у меня… а впрочем, неважно, что у меня.
— Жду в машине.
— Хорошо.
Собирая всю силу воли в кулак, спешу в спальню. Но не паковать вещи. Нет. Совсем. Из моего здесь только пижама и пара-тройка футболок.
Остальной гардероб не мой, и мне никогда не будет принадлежать. Не стать мне дамой из высшего общества. Не того я покроя и выучки. Так только что мне и сказала Эмма.
В небольшую дорожную сумку скидываю свои скромные пожитки и, уже почти выйдя из спальни, вспоминаю про чек. Новый. Который пару дней назад мне вручил Илья.
Не мешкая ни секунды, нашарив бумажку в сумке, бросаю всего один, мимолетный взгляд на ровные раскосые буквы, что писал своей рукой Илья, и, пока не передумала, оставляю бумажку на кофейном столике. Вместе с дорогим обручальным кольцом, которое за этот уикенд стало неотъемлемой частью меня.
Еще пару минут трачу на переодевание из платья в джинсы и на письмо. Емкое, короткое, всего в пару строчек:
"Так будет лучше для всех.
Твоя Настя!"
И, не мешкая более ни секунды, притворяю за собой дверь и торопливо выбегаю из дома.
В аэропорт.
Домой.
Пробила полночь, Золушка. Карета превратилась в тыкву, а ты из леди высшего общества в простую секретаршу Настю. Только теперь с дырой в груди и бездной отчаяния в сердце.
Но так правильно. Правильно для него…
Глава 46.1 Настя
Всю дорогу до аэропорта, как дура, реву, со злостью стирая со щек мокрые дорожки от слез. Сердце болит. Душа ноет. Все внутри переворачивается, стоит только подумать, что это все. Конец. А потом представить реакцию Ильи. Моего Ильи, когда она поймет, что я сбежала. Позорно, трусливо и глупо сбежала, несмотря на его просьбы и уверения, что все будет хорошо и он во всем разберется.
Не будет. Ничего не будет хорошо.
Как оказываюсь в аэропорту и покупаю билет на самолет, не помню. Помню только лавину голосов, что сметает, и что рыдала в трубку, звоня Ксюше и прося скинуть деньги на билет. Взять деньги у Леши я отказалась напрочь. Если рвать связи с Сокольским и его семьей, так окончательно и до основания. Уходить так, чтобы не оставить за собой никаких следов. А дома у меня есть небольшие накопления, которые откладывались как святое и неприкосновенное “нз” на так называемый черный день. И, видимо, этот день настал.
— Ты уверена, Загорская?! — в сотый раз переспрашивает Ксю и режет этим по больному.
— Да-да-да, скинь мне их. Умоляю Ксю. Я… хочу домой… — шепчу, до крови кусая губы и прижимая ладошку к сердцу, словно желая замедлить его галоп. — Все, наотдыхалась. Хватит.
— Что случилось? Настя, он тебя обидел? Ты только скажи, я…
— Нет, Ксю. Совсем нет. Наоборот. Он влюбился…
— А ты?
— И я, — признаю скрепя сердце.
— И поэтому ты, дурная, сейчас убегаешь, что ли?
— Нет. Потому что у нас ничего не получится. Да как вы все не поймете-то, а? — шепчу, срываясь на рыдания, мельтеша по огромному зданию аэропорта взад-вперед, — не получится. И все, точка. Ему нужна другая.
— Какая другая, глупышка? — вздыхает Ксюша, — Настя…
— Тебе сложно?
— Что?
— Отправить мне деньги на билет? Сложно? — останавливаюсь, сжимая пальцы до боли в суставах. — Просто сделай, как я прошу!
— Ты ув…
— Да, я уверена! Просто отправь мне эти чертовы деньги! — рычу и сбрасываю вызов, уже через считаные минуты получая перевод на карту. Благо, банкомат в соседнем с нашим домом магазинчике.
Леша все это время топчется в аэропорту со мной как личный телохранитель и психолог, то и дело пытаясь успокоить и переубедить. Но тщетно. И, на счастье, рейс до Москвы улетает в ближайшие полчаса. Словно сама судьба уводит меня как можно быстрее от Сокольского. Словно кто-то там сверху чувствует, что одна неверная мысль, один шаг в сторону — и я передумаю.
А этого делать нельзя. И лучше Илья будет ненавидеть меня сейчас за уход, чем я буду корить себя всю жизнь за свою слабость.
Как оказываюсь в салоне самолета, тоже помню смутно. Но зато четыре часа полета — как глотала слезы и шмыгала носом — не забуду никогда. Распадаясь на мелкие кусочки. На атомы. С каждой милей отдаляясь все дальше и дальше от места, где хоть и жалкие пару дней, но была по-настоящему счастлива. Где по-настоящему любила и была любима.
Перед самым взлетом, мобильный ловит очередной звонок от Ильи и еще один от Инны. Оба: брат и сестра — наперебой пытаются дозвониться, но я просто отключаю гаджет, чтобы не разрывать себе сердце еще больше.
Смотрю на проплывающий под облаками океан и последний раз впитываю его невероятную лазурь. А в голове такими яркими, радостными и четкими картинками проносились наши выходные. Словно вкручивая нож в сердце все сильнее и сильнее, ввинчивания по самую рукоятку, мозг напоминал о том, какая она была эта неделя: яркая, насыщенная, эмоциональная и… нежная. Прокручивала в голове наши ссоры, скандалы, пикировки, поцелуи, смех, слезы и… многое другое. Словно за семь каких-то ничтожно коротких дней пронеслась другая жизнь.
Но так будет лучше. Для Ильи будет лучше.
Ведь что такое любовь?
Способность поставить интересы второй половинки выше своих.