— Ему исполнилось… сколько? Восемь?
— Ага. Они обучают его дома, так что могут путешествовать по миру. — Уголки моих губ вздрагивают. — Вероятно, они прямо сейчас пробуют различные немецкие сосиски. А Дилан, мой брат, ноет, что хочет американский хот-дог.
— Думаю, это круто. — В ее голосе слышится вздох.
Я знаю, что родители Фи и Айви развелись несколько лет назад. Шон Маккензи проводит почти все время в Нью-Йорке или Атланте, а их мать живет в Лондоне.
— Ты скучаешь по маме? — спрашиваю я.
Она прищурится от отражающегося в океане солнца.
— Ага, иногда. Я провела почти все летние каникулы с ней, либо в Лондоне, либо путешествуя. Но это было скорее вынужденным мероприятием. — Ее светлые волосы развиваются от бриза, и Фи убирает их с лица свободной рукой. — Не знаю… мы с ней просто не похожи. Она сосредоточена, организована. Я же…
Фи не заканчивает.
Я сжимаю ее руку, притягивая девушку к своему боку.
— Творческая. Полная жизни.
— Сладкие речи, — смеется она, но ее голова откидывается на мое плечо.
В течение минуты мы молчим, наблюдая за океаном, пока я обнимаю ее за плечи. Я провожу большим пальцем по ее ладони, обнаруживая мозоль. Она замечает это и криво улыбается мне.
— Не очень нежная кожа, я знаю.
Неспешно я исследую пальцем свежие царапины и незначительные шероховатости ее ладони. Ее руки все в ранках.
— Что ты делаешь с собой? — Она пытается отстраниться, но я не даю, встречаясь с девушкой взглядом.
— Ничего такого, — говорит она, сдаваясь в этом небольшом перетягивании каната. — Я… — Ее щеки краснеют. — Я делала мебель. Для некоторых процессов я надеваю перчатки, но в данном деле ты должен чувствовать дерево.
— Мебель? — Я невольно улыбаюсь. — Это… Ну, это реально охуенно круто. — Ее румянец становится насыщеннее.
— По правде, я не говорила ни с кем об этом. Это то, что я делаю ради релакса. Но мне нравится.
— Так твои шрамы на ладонях это результат? — Я поднимаю собственную руку, глядя на свои опухшие костяшки, коротко стриженные ногти, чтобы их не вырвали во время сражения на поле.
Фи наклоняется ближе ко мне.
— Ага. Думаю, да. — На секунду она смолкает. — Я сделала кухонный стол Айви и Грею.
Я не обратил внимания на стол, потому что в комнате находилась Фи, но сейчас все равно могу довольно хорошо его вспомнить.
— Это большой кусок работы. И красивый. — Я опускаю на нее взгляд, мой подбородок оказывается рядом с ее щекой. — Ты должна гордиться.
— Спасибо. — Ее голос тих, почти застенчив, и Фи смотрит на океан.
Она поделилась со мной секретом. Тем, которым явно не спешит делиться с другими. Я не знаю, поступила ли Фиона так, чтобы я смог ей доверять, или просто захотела рассказать мне. В любом случае это повергает меня в шок.
Фи такая нежная, женственная и теплая рядом со мной. Она дарит мне ощущения, которых я до этого не испытывал. И я знаю, что должен ей все рассказать и не упустить шанса сделать девушку своей. Так что я глубоко вдыхаю сладкую смесь шалфея, эвкалипта, соли и солнца.
— Фи…
Но она перебивает меня.
— Я слышала, здесь недалеко есть молочный ресторан, где продают сыр.
Я хмурюсь, глядя на пространство перед нами. Мне легко распознать выражение лица других людей.
И Фи не исключение. Я понимаю ее до мозга костей. Проблема в том, что она так же легко читает меня. А я не привык к этому. Никого никогда особо не волновало мое душевнее состояние.
Весь день я ожидаю, что девушка потребует от меня объяснений. Но она даже не заикается о моем побеге этим утром. Сперва я не знал, что с этим делать.
Теперь же думаю, что Фи сознательно избегает данной темы, так как чувствует мой страх.
В общем, она продолжает идти, но я тяну ее за спину.
— Я знаю, что облажался, оставив тебя сегодня утром. — Холодный пот выступает на моей коже, и я напряженно сглатываю, проводя руками по волосам, чтобы не сжимать так сильно пальцы.
Ругаясь, я гляжу на океан.
— Я…
— Эй. — Она касается моей руки, и я чувствую это основанием позвоночника. — Тебе не обязательно что-либо говорить.
— Нет, обязательно. — Я вынуждаю себя взглянуть ей в глаза.
— Это связано с девственными штучками?
Мое дыхание замирает.
Но она не замечает этого и продолжает разговор.
— Потому что меня это не волнует. Совсем.
Черт, мои щеки точно пылают.
— Ты права, Грей сплетничает больше старух. — Я сжимаю затылок рукой. — Ага, технически, я и правда девственник. Не то, что бы я специально скрывал это. Просто раньше как-то не заходил разговор.
— Ну а почему ты вообще должен был об этом упоминать? Твоя сексуальная жизнь — твое личное дело.
Я смотрю на нее сверху вниз.
— Мне бы хотелось, чтобы она была и твоим делом.
Фи моментально краснеет. Сладкую девочку так легко взволновать. Я люблю тот факт, что могу вызвать у нее румянец, могу украсть у Фи дар речи.
— Послушай, — говорю я, — я не хотел делать из этого событие, но подумал, что должен рассказать тебе, потому что знаю парней, которые сходят с ума, когда у девушки нет опыта, а их об этом не уведомили и…
Фи закрывает мне рот. Ее поцелуй уверен, словно девушка пытается сказать мне, что все в порядке, но в то же время он нежен, отчего мое тело сжимается в каком-то странном волнении.
Она становится на носочки и смотрит на меня серьезным взглядом. Ее крошечная теплая ручка снова берет мою.
— Я имела в виду именно то, что сказала. Тебе не обязательно рассказывать об этом, если не желаешь. Но я вижу, что данный вопрос тревожит тебя. Так что если хочешь рассказать мне, я выслушаю.
Последнее, чего мне сейчас хочется, — это разговоров. Но я делаю глубокий вдох и пытаюсь. Ради нее.
Глава 10
Фиона
Бормочущий и краснеющий Декс — это что-то новенькое. То, как этот большой, крепкий парень, который с легкостью может поднять меня над головой и покрутить одной рукой, краснеет, кажется почти что милым.
Ну если не брать во внимание то, что мне не по душе его расстроенное состояние. Так что я не улыбаюсь. Я просто держу его за руку и жду, что же он скажет.
Потому что знаю, он собирается рассказать мне все. Хотя, он и девственник — к слову, я просто не могу поверить, что этот роскошный великан был всю свою жизнь неприкасаемым — и довольно тихий человек по натуре, Итан Декстер — самый прямолинейный мужчина, которого я встречала. Я привыкла общаться с ребятами, притворяющимися всю свою жизнь, неся ложную браваду и несусветные небылицы. Теми парнями, которых если загнать в угол, они тут же набросятся на вас с обвинениями. Или теми, которые лгут обо всем, о чем им не удобно говорить.
Но Декс? Нет, он просто делает вдох и признается, что в свои двадцать четыре года все еще девственник. Опять же, данная мысль волнует меня и почему-то даже немного возбуждает, особенно учитывая перспективу стать единственной девушкой, доводящей его до оргазма.