— Не упоминай имя Божье всуе.
— Это какая-то клиника, — выдыхаю я, выходя из кабинета.
Мартин вышагивает по правую руку от меня и посмеивается, пока приступы паники медленно, но верно подступают к горлу. Не удивлюсь, если я скажу, что удаляюсь в дамскую комнату, а сама, поддавшись страху, ускользну домой. Мне страшно. Я не помню, когда последний раз ходила на свидание с кем-то другим. Всё это кажется диким, новым. Чувство того, что я буквально изменяю Тому — убивает. Мы уже давно друг другу ничего не должны, но то ли моя совесть, то ли подсознание живут отдельно от здравого смысла. Наш короткий разговор вновь напоминает о себе. Я перетираю каждое слово, слетевшее с его губ. Хотелось бы мне его послушать? Да. Но нужно ли оно? Нет. Разговаривать нужно было три месяца назад, а не сейчас. Несмотря на то, что я говорю и пытаюсь вбить факт того, что всё в прошлом — у меня плохо получается, потому что не могу это принять и поверить. Но должна. Сейчас я иду на свидание с другим, а Том скорей всего гуляет по супермаркету с другой.
Так было с нами. Я полюбила ходить за покупками именно с ним. Это казалось так по-семейному, объединяющему и уютному. Я с трепетом ждала момента, когда холодильник опустеет, мы пойдём в супермаркет. Том возьмёт тележку, в которой иногда катал меня ради дурости, пока я весело хохотала, а после мы обоюдно набивали её продуктами. Всё это мы будем делать с другими людьми, и это одновременно убивает и подавляет всякое настроение.
— Советую улыбаться, ты же сама согласилась, — усмехается Мартин, когда мы вышагиваем по тротуару.
— Как прикажете, — говорю с улыбкой я. Мартин не виноват в том, что моё сердце отдано другому, и сейчас я пытаюсь прибить на это пустое место новое.
Открыв двери близлежащего кафе, Мартин пропустил меня вперёд, но я тут же застыла. Этот китайский ресторанчик средних размеров заставил внутренности высохнуть за долю секунды и упасть под ноги. Не решаясь сделать шаг, я со страхом и пеленой перед глазами, смотрела в одну точку — красную точку в виде зала. Сегодня я видела его. Разговаривала с ним. Он заставил меня сомневаться в собственных догадках. Этим же днём я соглашаюсь на свидание и иду никуда иначе, как в китайское кафе.
— Боюсь, что тут не так сильно приветствуют стиль трапезы в Китае, Алекс. Перед нашими ногами не накроют стол, до него нужно дойти.
— Хорошо, — сипло выдавливаю я, но всё ещё не решаюсь сдвинуться с места, — почему?
— Что почему? — удивленно, но улыбается Мартин.
— Почему это кафе?
— Ты написала свою первую статью именно по китайской стилистике, я подумал, что это важно для тебя. Когда мы первый раз приступаем к работе, мы всегда возвращаемся к прошлым истокам, понимаешь? Мы берём то, что было важно для нас, или это когда-то имело значение. Это как дежавю, хочется вспомнить и поделиться
воспоминаниями. Даже если никто не поймёт, для себя мы знаем значение. Пробовала янчжоу чао фа?
— Нет.
— Тогда я не зря тебя сюда привёл, — улыбается Мартин, положив ладонь на мою поясницу, он подталкивает меня вперёд, и помогает дойти к столику.
Медленно сев на стул, я пытаюсь закрыть сотни замков на двери, где хранятся воспоминания. Они не должны мешать двигаться дальше, а я хочу двигаться дальше.
— В таком случае, ты заказываешь кунг пао, — выдыхаю я.
— Без проблем, — соглашается Мартин.
Мы обоюдно останавливаемся на чае с жасмином и блюдах, которые предложили друг другу. Не знаю, как у Мартина, но в моём есть подвох. Пытаясь расслабиться, я постукиваю пяткой по полу и разглядываю помещение. Глупо, но так я пытаюсь унять волнение. Смотреть куда угодно, но не в его глаза — очень даже удобно, потому что глядя в них, я представляю Тома, которого должна забыть или же хотя бы оставить в прошлом.
Я даже не знаю, о чём мы должны говорить, да и должны ли вообще. С Томом всё шло самой собой. И кажется, мне пора бы потрясти головой, чтобы вспомнить о существовании здравого смысла. Печатная машинка в голове начинает набирать один вопрос за другим, но я, стукнув кулаком по столу, задаю себе только один: какого чёрта я думаю об этом? Остановись, Алекс, и посмотри на парня напротив. Он чертовски привлекательный, смешной, готов подать руку помощи, ну и что, что он похож на него? Да плевать, так можно остаться одной на всю жизнь, не искать же брюнета или рыжего ради того, чтобы забыться.
Благодаря подобному ходу мозгового штурма, я обращаю взгляд к Мартину, который смотрит на экран телефона и бегает глазами. Сейчас он сосредоточен, я уже видела это выражение лица означающее, что он задумался. Пока он молчит, я разглядываю каждую клеточку его лица: взъерошенные волосы, которые он только что потрепал пальцами, торчат в разные стороны; брови сведены на переносице, а взгляд направился в сторону, словно он обдумывает что-то важное; пухлые губы вырисовывают ровную линию. Большим пальцем, Мартин тихо постукивает по затемнявшему экрану, и я уже думаю, что у него могло что-то произойти, но он не знает, как сказать мне.
— Что-то случилось? — тихо спрашиваю я, но он не реагирует, словно вовсе не слышит.
Проглотив слюну и смочив пересохшие губы, я едва касаюсь пальцами тыльной стороны его ладони, чтобы вернуть в реальность.
— Мартин?
— Да? — зрачки серых глаз увеличиваются, когда он перевод внимание на меня.
— Что-то случилось? — повторяю я.
Уголки губ парня дёргаются в улыбке.
— Нет, просто задумался.
— Хорошо.
В эту же секунду, я одергиваю руку, потому что вспоминаю, где она находится. Я понимаю, никакого тока от нашего касания не происходит, пожары в душе не начинают воспламеняться, а бабочки в животе не взмывают ввысь. Ровным счётом ничего. Возможно, это глупость и такого вовсе быть не должно произойти. Выдумки из книг, не более, но почему тогда в присутствии Тома, по коже бегали мурашки, мозги плавились, а все органы сплетались в косички, разливая по венам тепло!? Разве тело не способно рассказать о чувствах лучше слов?
— Поболтаем? — предлагает Мартин.
— Я думала, что беседа должна вязаться сама по себе.
— Но если я хочу узнать о тебе что-то, то так просто ты мне не расскажешь.
— Смотря, что именно. Некоторыми вещими мы не поделимся даже под дулом пистолета.
— Я бы поспорил, ходить по земле приятней.
— Да, — соглашаюсь я, — но всё равно.
— И что за секреты ты хранишь?
— Сейчас я тебе расскажу…
Поёрзав на стуле, я склоняюсь над столом и улыбаюсь, словно хочу поделиться чем-то очень сокровенным.
— Тебе нравятся девушки?
— Если я позвал тебя на свидание, то логично, что ответ положительный, — посмеивается Мартин.
— Мне тоже, — шепчу я.
Секунда, и глаза Мартина округляются, а я чуть ли не давлюсь смехом, но изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие и серьёзность. Спустя минуту, он перестаёт хохотать, видя моё лицо, которое говорит о том, что я не думаю шутить.
— Ты серьёзно? — выдаёт он, сделав глоток воды.
— Я больше по части брюнеток, а ты?
— Твою мать, мы девочек будем обсуждать? Почему ты мне не сказала?
Секунда, и я бью ладонями по столу из-за недержания. Закатываясь смехом, я начинаю колотить по поверхности и второй рукой держаться за сердце.
— Господи, оно того стоило, — сквозь приступы истерии, выдавливаю я по одному слову из предложения.
— Ты серьёзно, Алекс!? — всё ещё не веря, спрашивает Мартин.
— На счёт чего?
— Ты… по девочкам?
— Нет, а ты?
— Ты убьешь меня своей аллегорией и иронией, — выдыхает он, ероша волосы.
— Бывает, — киваю я.
Моё блюдо из риса, креветок и овощей, затмевает ароматом разум из-за чего я, не раздумывая, хватаю вилку и начинаю есть, но через минуту понимаю, что должна увидеть лицо Мартина. Подняв глаза, я щурюсь из-за недовольства, потому что этот парень сидит и спокойно пережевывает то, что я выбрала для него. Он словно не чувствует остроты, на его лице не дрогнул даже мускул. Моя попытка с проваливается в никуда с громким протянутым свистом. Радует только то, что заказанное блюдо для меня — вкусное. Он явно не задумывался подшутить, возможно, за это плюс. Ещё он не называется меня детка, за это тоже плюс. Ко мне не подкатывают и не шутят пошло, третий плюс. У него есть чувство юмора, четвёртый плюс, но я тут же передумываю, когда прямо в лоб мне прилетает арахис. Жирный минус, чёрт возьми. Хотя, возможно это пятый плюс.
— Скажи, что мне показалось, — говорю я, вытирая лоб салфеткой.
— Только что в твой лоб влетел арахис, — подтверждает Мартин с улыбкой Чеширского кота.
Выколупав горошину, никак иначе это не назовёшь, я бросаю её в ответ, но промахиваюсь, потому что он уворачивается. Но следующая попытка не такая удачная, потому что морковка попадает прямо в лоб Мартина между глаз, из-за чего я начинаю громко смеяться, ведь она прилипла.
— В яблочко! — хохочу я, и мне уже плевать, что в моё лицо летит следующее зернышко.
В итоге, к нам подходит официант и отчитывает, как малых детей, после чего, нас с позором выставляют из кафе, прежде заставляя расплатиться по счёту. Но это настолько незначительно, что я гордо вскидываю подбородок, Мартин делает то же самое. Стены кафе мы покидаем с таким надменный видом, словно являемся его держателями. На улице, мы хохочем и стряхиваем с одежды остатки пищи, которой успели обкидать друг друга, и которая прилипла к телу.