— Я давно не подросток. — Не стала я поддаваться на провокацию. — Так что на счет багетов?
— Мне нужно увидеть картины. — Прищурился он, внимательно наблюдая за мной.
— Хорошо. Завтра приходи в усадьбу, покажу тебе картины. — Не стала я отказываться.
— Приду. Вечером. — Согласился он, указав на дверь.
Я только хмыкнула и отправилась на выход. Глеб Степанович двинулся следом. Я немного задержалась у выхода, увидев кованные элементы какого-то будущего шедевра. Работа на грани гениальности…. Жаль, что человек их делает не очень приятный.
На улице нас встретил все тот же наглый пацан.
— Что-то быстро вы. — Не удержался он от колкости.
Я вздохнула.
— Ребенок, у тебя девушка есть? — Прямо спросила я.
«Ребенок» замялся.
— Ну…, э-э…, как бы….
— Очень советую завести. — С чувством высказалась я. — Чтобы она тебя при проявлениях девиантного поведения приводила в чувство хорошим пинком.
— Чего? — Не понял пацан. — Зачем мне такая, чтобы била?
— Тебе полезно. У вас тут повальное неуважительное отношение к женскому полу. — Сообщила ему и потопала вниз по улице.
— Учись Темка. А то, как от твоего отца все нормальные девушки шарахаться будут. — Согласился со мной Глеб Степанович.
Ребенок проводил нас задумчивым взглядом и двинулся к ангару.
— А Иван всегда такой… неприветливый? — Решилась спросить я своего молчаливого охранника.
— До ухода жены он был более выносим. — Скривился мужчина. — После…, как с цепи сорвался. Сначала по бабам пошел. Потом вообще всех стал игнорировать и встречался с женским полом только по работе, а не…. Извините. — Вдруг спохватился он и смутился.
— Все нормально. — Успокоила я охранника и задумалась.
Заподозрить Ивана в смене ориентации я не могла, так как поймала на себе пару-тройку нетривиальных взглядов. А раз отношений с женщинами у него сейчас нет, то…. Кобель. Скорее всего. Так! Стоп! Меня это вообще никаким боком не касается. Обычный хамоватый мужик… с золотыми руками. Да что там. Гениальный мастер по работе с деревом и металлом. Шикарнейший краснодеревщик и… художник. Я просто влюбилась в его работы. Но, к самому человеку это же не имеет никакого отношения?
В усадьбу мы вошли почти в сумерках. Динки с Митькой уже видно не было, наверное, спать отправились. Я тоже поднялась к себе, поблагодарив Глеба Степановича за прогулку. Однако, промаявшись полночи, поднялась. Поставила у окна мольберт, вставила холст и посмотрела на ту самую картину, которая долго мне не давалась. Цветок лили в росе залитый теплым солнечным светом. Сам цветок я нарисовала. Более того, считала его лучшей своей работой. Все жилки, просветы, тени лежали так, как и должны были. Но…. С фоном для этой красоты были проблемы. Какие только цвета я не пыталась подобрать сюда. А сейчас, как осенило. Темное благородное дерево с таким же ясным рисунком. Все должно быть так, чтобы грубость дерева и изящность цветка не смотрелись чем-то чужеродным. Они должны будут дополнить друг друга, научиться жить в одной картине.
Художничала я до пяти утра. Сделать удалось много, но картина все равно пока выглядела незаконченной. Но, еще неделя и я все доделаю. Уснула я в состоянии полнейшего морального удовлетворения.
— Марина Генриховна. — Разбудил меня осторожный шепот Анастасии Семеновны.
— А? — Я резко оторвала голову от подушки, отчего волосы упали на лицо.
— Марина Генриховна, там к вам господин Баранов пожаловал. — Пожаловалась женщина.
— Какой Баранов? — Не выспавшийся мозг отчаянно не хотел воспринимать информацию.
— Младший. — Шепнула она.
— Блин. — Мне очень хотелось спрятаться под одеялом и доспать, но у этих Барановых, как минимум, мой паспорт находится. Надо вставать и идти разговаривать. Эх, как не хочется-то…. — Напоите его пока чаем каким-нибудь. Я через десять минут спущусь.
Анастасия Семёновна ушла поить чаем гостя, а я поплелась умываться. И чего мне ночью не спалось? И чего всякие нотариусы по утрам тут шастают?
— Марина Генриховна. — Александр при виде меня привстал со стула, когда я вошла в столовую.
— Здравствуйте. — Я вымученно улыбнулась, потому что хотелось не улыбаться, а зевать.
Мужчина удивленно осмотрел меня. Да, я в домашних легких шароварах и в майке пожаловала. Или мне теперь придется по утрам в корсет заматываться и три слоя юбок?
— Марина Генриховна, я привез вам ваши документы. — На стол передо мной лег паспорт.
Я его открыла, чтобы удостовериться, что это мой и с возмущением уставилась на свою фамилию.
— Но я же не Кауф! — Ткнула я паспортом почти в нос «кудряшке».
— Простите, Марина Генриховна, но теперь вы Кауф. Так же, как и ваша бабушка. Так же вам не рекомендуется менять свою фамилию в браке. Ваши дети тоже должны быть….
— Я подумаю над вашим предложением. — Возмущенно перебила я его.
Александр нахмурился, но спорить не стал.
— Вот ваши карточки, на которые вам будут поступать денежные средства. — Передо мной легли два конверта. — Сюда будут приходить деньги на расходы на дом. Сюда на ваши личные траты. За этот месяц денежные средства уже поступили на счет. — Я кивнула. Александр чуть улыбнулся и положил передо мной именной пропуск. — Эта карта не только для въезда в поселок, она позволит вам посещать музеи, выставки и смотры различных работ бесплатно.
— Угу. — Карту я подгребла к себе поближе. Пригодится еще. — А зачем ваш дядя забрал картину из личной коллекции моей бабушки? — Спросила я, вспомнив, про пропажу картины.
— Картину? — Совершенно искренне удивился «кудряшка».
— Картину. — Кивнула я. — Она висела в коридоре на втором этаже. Домоправитель сказал, что ее увез ваш дядя.
— Хмм, — Александр выглядел озадаченным. — Я постараюсь уладить этот вопрос.
Если честно, то у меня к господину Баранову было еще несколько вопросов, но задать я их не успела. В столовую вошел Глеб Степанович и, сияя, как начищенный самовар (что было очень странно), объявил.
— Марина Генриховна, прибыла ваша сестра. Где прикажете устроить? — И покосился он на Баранова так, как будто специально хотел ему напакостить, да воспитание не позволяло.
Я тут же подскочила, едва не опрокинув стул, и помчалась на улицу. Янка нашлась метрах в двадцати от дома, с восхищением рассматривая строение.
— Маринка! — Крикнула она, увидев, как я спускаюсь с крыльца. Сестрица за пару секунд подбежала ко мне и принялась вертеть во все стороны. — Ты живая? Я уж думала, что тебя в плен взяли! Что тут происходит? Почему ты тут, а не в квартире, которую снимала? Тебя насильно удерживают? Ух я им….
— Все нормально, Ян. — Постаралась успокоить я ее и тут же пискнула, когда меня стиснули в объятиях. Маленькой моей сестрица не была ни разу. Вот рослой, рыжей и веснушчатой была. Силушкой тоже бог не обидел. — Ай!
— Прости. — Она, наконец, ослабила объятия. — Я так за тебя перепугалась. Ужас просто. Так что тут у вас происходит? — Она прищурилась, увидев вышедшего из дома «кудряшку». — Это он тебя здесь держит против воли?
— Уфф, — я все еще пыталась отдышаться. — Нет. Это юрист. Александр Баранов. — Представила я парня, когда он приблизился к нам. — Александр, знакомьтесь, моя сестра — Яна Белкина.
— Очень приятно. — Чуть кивнул кудряшка и поправил круглые очки.
— Какие-то юристы пошли… мелкие. — Со всей своей прямотой отозвалась сестрица и, не здороваясь, прошагала мимо этого самого юриста, протащив меня за локоток. — Идем, расскажешь, что у вас здесь происходит. Не зря же я в четыре часа утра выехала сюда. Ой, — она так и развернулась со мной на локте. — Вещи забыла.
Я увидела на тропинке две дорожные сумки.
— Я принесу. — Галантно отозвался стоявший на крыльце Глеб Степанович.
— Вот и ладненько. — Улыбнулась сестрица и, не глядя на чуть пришибленного Александра (которого, видимо, и за мужчину не посчитала), потащила меня в дом.
Расположились мы на сей раз в кабинете. От предложения позавтракать сестра отмахнулась. Я лишь попросила Анастасию Семеновну принести нам кофе в кабинет.
— Так, а теперь все по порядку. Что здесь все-таки происходит, и почему тебя здесь все слушаются? — Яна плюхнулась в кресло и требовательно посмотрела на меня.
— Тут такое дело…. — Я вытащила из стола папку с копией завещания и отдала сестрице.
Та долго изучала документ. Я даже успела сбегать в столовую, чтобы паспорт и карточки забрать. Яна не спешила. Внимательно просматривала каждую страницу. Закончила где-то через час. Я все это время терпеливо ждала.
Сестра отложила папку и вздохнула. Потерла виски и хмыкнула.